За весь мой монолог каких только выражений с впечатляющим спектром эмоций не сменилось на лице Луневой, а к финальной части столь откровенно убедительной тирады так и вовсе претерпело легкое искажение нежданной обреченности. А ведь по началу она так старательно выдавливала на нем свое "искреннее" неверие. Изо всех сил старалась выглядеть упрямой Фомой, воспринимая все мною сказанное, как за некий стеб, с которого можно будет в конце вместе проорать лошадиным рыготанием. Разве что ничего такого так и не последовало, кроме подвисшей отмороженности на шокированной физиономии Рокси.
— Прости… — она наконец-то ошалело выдавила из себя первое подобие приторможенного ответа. Даже выдохнула перед этим то ли прибалдевшим смешком, то ли передержанной в легких воздушной пробкой, часто заморгав и почти тряхнув головой. — Но это… реально что-то из темы неочевидное, хотя и вероятное. Может я и допускала нечто подобное где-то очень глубоко в своем подсознании, но представить себе, что это действительно произошло и, видимо, до сих пор происходит… Извини, но для меня это что-то из раздела псевдонаучной фантастики.
— А разве ты не за этим сюда пришла, чтобы узнать во всех подробностях о всех деталях моей личной жизни? Разве не этим делятся большинство подружек на своих девичниках за мартини под дружный хруст жутко калорийных закусок? Обмениваются не особо достоверными сплетнями и обширными победами на личном фронте? Вполне естественное времяпрепровождение. До этого же ты не особо интересовалась, что у меня происходит и как продвигаются дела с кредитами моей семьи. Да и жива ли я вообще? Это ведь ты мне советовала где-то две недели назад бежать от семейки Стрельниковых со всех ног, без оглядки и, желательно, до ближайшей с Финляндией границы. Ведь с такими богатенькими упырями связываться смертельно опасно, тем более, если оба страдают наследственными чертами маниакальной одержимости. Странно, что сейчас ты об этом вдруг резко подзабыла. Или твое мнение в какой-то из прошлых дней вдруг резко поменялось?
Да, я буквально уже пошла в ва-банк, едва ли не заговорив в открытую прямым текстом, поскольку играться в обоюдное неведенье мне совершенно не хотелось. Банально надоело. И уж не после того, что мне пришлось сегодня вытерпеть при встрече с Глебом. Бояться после такого кошмара чего-то еще? Серьезно?
— Я ничего не забыла, как и не забыла о долгах твоей семьи. И раз ты до сих пор якшаешься с этой семейкой, значит, никаких ощутимых сдвигов в твоих проблемах так и не произошло. Хотя и несказанно радует, что ты все еще жива-здорова и не успела засветить свои измены перед тем, кто купил тебя для единоличного пользования. Только, боюсь, радоваться придется не так-то уж и долго. Если, как ты говоришь, у вас с Киром страстная любовь-морковь и до этого ему сносило крышу от сумасшедшей ревности, то… Что-то мне подсказывает, он явно пребывает сейчас далеко не в бурном восторге от мыслей, что ты встречаешься на его глазах с его же отцом. Или ты уже клятвенно ему пообещала завязать с эскортом и с его папенькой, как только он поможет тебе с выплатой родительских долгов?
Я должна была предвидеть такой поворот разговора, но почему-то оказалась совершенно к нему не готовой. Так что недавнее и определенно мнимое чувство триумфа сдулось воздушным шариком с характерным свистом за считанные секунды. Как ни крути, но Лунева, мать ее перетак, была права. Все мои прошлые попытки ее поддеть и вывести на чистую воду, вышли боком как раз мне, задев несостоявшуюся подругу лишь легким выхлопом от очень слабой ударной волны.
— А это уже только мои проблемы, как я собираюсь разбираться со всем этим дальше. И, да, ты права. Третьему лишнему в наших с Киром отношениях — не место. Тем более его отцу.
— Судя по твоему ложному спокойствию… — она вдруг сместила свой очень внимательный взгляд на бокал с мартини в моей руке, из которого, к слову, я так и не сделала ни одного глотка, зато успела прогреть своими ладонями до температуры собственного тела. — Глеб Стрельников воспринял новость о том, что ты встречаешься с его единственным сыночком на ура и даже успел благословить ваш союз с чистосердечным восторгом и без единой задней мысли?
— Рано или поздно, но ему придется это принять. К тому же… в бурной любви ко мне он не признавался и никогда не делал на этот счет никаких соответствующих намеков.
— То есть… Ты более чем уверена, что ваша с Киром афера прокатит только так, за здорово живешь, и никто из его предков даже глазом не моргнет на тот факт, что ты — бедная студентка, бывшая эскортница, еще и трахалась по ходу с его отцом?
Очередь ошалело усмехаться и признавать так и несостоявшийся триумф перешла теперь на меня. Странное ощущение… Практически уже доползти до вершины мира и так позорно сорваться, поскользнувшись, можно сказать, на ровном месте, в одном шаге от долгожданной победы.
Не удивительно, что после такого стыдобищного поражения мне еще сильнее захотелось закрыться в себе и умолчать о большинстве фактах, которые я сознательно придерживала в качестве бонусных контраргументов.
— А это уже наша с Киром головная боль. И, да, мы не рассчитываем на ответное понимание со стороны кого бы то ни было. И прекрасно знаем, чем нам это может грозить в ближайшем будущем. Но, опять же повторюсь. Это только наши с ним проблемы и только наша любовь. Нет, ты не ослышалась. Я так и сказала. Наша с ним любовь. Хотя и не заставляю никого в это верить. Даже уверена, что и ты не веришь, учитывая, как на самом деле все это выглядит со стороны. Бедная студентка, опустившаяся на самое дно, вдруг воспылала неистовой любовью к богатейшему в нашей стране наследнику. Серьезно? Еще и так удачно, потому что тот уж точно к ней неровно дышит и готов ради нее пойти на многие безумства. И как удобно, что он оказался таким красавчиком. На счет интеллекта, правда сомнительно, но в данной ситуации он бы скорее мешал, а не был бы как нельзя кстати.
— Прости, но я не вижу ничего хорошего или воодушевляющего в ваших отношениях. Я могу даже поверить, что ты его действительно любишь, но тогда, увы… — Лунева с реально искренним сожалением, граничащим с болезненным шоком, сочувственно покачала головой, не желая поддерживать меня в столь откровенно безумной авантюре. — Тут остается только выразить вам обоим свои глубочайшие соболезнования. Потому что… это не та любовь, которой можно гордиться по праву или хвастаться перед всем миром во всех соцсетях. Думаю, ты и сама прекрасно это все знаешь, как и то, что я могу посоветовать вам в данном случае.
— А с чего ты взяла, что мне нужны твои советы?
— С того, что кто-то должен тебе это сказать или хотя бы озвучить твои собственные страхи. Ты же далеко не глупая девочка. Сама все видишь и все понимаешь. Какой бы восхитительной, умопомрачительной и предначертанной самой судьбой эта любовь не была — у нее всего несколько возможных исходов и ни один из них не обернется в твою пользу. Я даже не уверена, что тебе вообще как-то удастся из всего этого выбраться хотя бы относительно целой. Про невредимую — не уверена… но ведь всегда можно вовремя остановиться, пока еще не слишком поздно.
— А если уже все-таки поздно? И если я не хочу останавливаться. Про Кира можно и не говорить. Едва ли он вообще будет прислушиваться к подобным советам от кого бы то ни было…
Кажется, я немного увлеклась, особенно, когда подключила к разговору враз активизировавшиеся эмоции. Очень бурные эмоции, от которых начинают дрожать и голос, и руки, но больше всего хочется закрыть глаза и принять горизонтальное положение на несколько часов. Но одно я теперь знала точно.
Если Лунева и являлась проплаченной шпионкой Глеба Стрельникова, то все ее советы исходили вовсе не от проинструктировавшего ее нанимателя. Она действительно говорила сейчас от себя и переживала за мою жизнь отнюдь не в постановочной игре актрисы от бога. По сути, она пребывала сейчас в неслабом шоке от услышанного, увиденного и наконец-то полностью ею осмысленного. Может она и раньше находилась в курсе многих событий и даже знала обо мне и Кире, но чему была искренне удивлена, так это моим словам о нашей с ним взаимной любви. Поэтому и ее испуг оказался совершенно неподдельным.
