Она смеется.
— Это была просто ошибка. Их имена очень похожи.
— Ты спрашиваешь меня о ней каждый раз, когда мы разговариваем.
— Не спрашиваю. Налей мне еще кофе, хорошо?
Бо проходит по коридору, чтобы добраться до кофеварки, а я прижимаюсь всем телом к стене, стараясь стать как можно более плоской. Если бы у меня был плащ-невидимка, я бы его надела.
— Все это довольно ново и… непредсказуемо, — предупреждает Бо. — Я просто не хочу, чтобы ты на что-то надеялась. Сахар?
— Да. И еще немного молока. Как ты думаешь, что я собираюсь делать? — она смеется. — Спросить ее, какую свадьбу она хотела бы? Хочет ли она детей?
— Да, именно.
— Нет смысла спрашивать. Я хочу, по крайней мере, трех внуков, вы двое на самом деле не имеете права голоса в этом вопросе.
— Мам, — предупреждает он.
Теперь она по-настоящему смеется.
— О, тебя действительно слишком легко поддразнить, как всегда.
Бо снова проходит по коридору и возвращается, когда видит, что я прячусь в тени. О боже. Я стараюсь изобразить свое подслушивание как можно хладнокровнее и спокойнее.
— Привет! Я только что вернулась с сыром! — восклицаю я, наклоняясь вперед и протягивая пакет с продуктами, как будто это рыба, которую я только что выловила из реки.
— Ты что, плачешь?
Я шмыгаю носом.
— Нет. На улице холодно и ветрено. Кто голоден?
— Знаю, ты только что подслушивала, — говорит он, обходя остров, забирая сумку из моих рук. Он запечатлевает поцелуй на моей щеке, и я никак не могу согнать с лица эту безумную ухмылку. Я пытаюсь стереть ее, но, как сжатая пружинка под напряжением, она тут же возвращается.
— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Бо, можно мне кофе? — спрашивает его мама, одаривая меня заговорщической улыбкой.
Он отворачивается.
— Я забыл, ты хотела молока?
— Да, — говорим мы с ней одновременно.
Он бросает на меня дразнящий взгляд, и из меня вырывается легкомысленный смех.
— Я не подслушивала, просто удачная догадка! Миссис Фортье, булочки с корицей все еще в духовке?
— Я вытащила их несколько минут назад и покрыла глазурью. Они сейчас остывают. Вот, Бо, передай мне сыр, чтобы я могла приготовить яйца. Все остальное уже готово.
Я сажусь за стол. Бо садится на стул рядом с моим, поворачивая меня так, что у меня нет другого выбора, кроме как смотреть ему в лицо. Наши ноги соприкасаются. Он с усмешкой рассматривает мой наряд, а затем протягивает руку вперед и дергает за шарф, как будто это конец банта.
— Достаточно тепло?
Костяшки его пальцев едва касаются моей шеи, и я вздрагиваю.
— Да. Как спал?
— Как младенец.
— Я тоже.
Он наклоняет голову, голубые глаза впиваются в меня.
— Я отчетливо помню, как ты будила меня еще до восхода солнца.
Его мама откашливается, стоя к нам спиной, пока готовит яичницу.
— Да, верно… Э-э, когда я спустилась из гостевой комнаты, чтобы приготовить тебе завтрак этим утром.
Я никого не обманываю. Он смеется и наклоняется вперед, чтобы поцеловать меня. Он еще не брился, и щетина на его подбородке щекочет мою нижнюю губу. Это заставляет меня любить его еще больше.
Тпру.
Мой желудок скручивает, как будто меня сейчас стошнит.
Это поражает меня в полную силу.
Микровзрыв любви.
— Что случилось? — спрашивает он, понимая, что я превратилась в камень за считанные секунды.
Я качаю головой и спрашиваю, не нужно ли нам еще чего-нибудь. Перечисляю продукты для завтрака, чтобы набить рот словами, которые не начинаются на букву «Л»: яйца, кофе, булочки с корицей, фрукты, апельсиновый сок.
— Думаю, у нас все готово, — говорит миссис Фортье, перекладывая яичницу с сыром на блюдо и подавая к столу.
Бо не сводит с меня глаз, пока я наполняю свою тарелку. Я могу сказать, что он хочет вытянуть из меня правду любыми способами, но не думаю, что нам следует вести этот разговор, пока его мама здесь, с нами. Она не должна видеть мои слезы, когда он неизбежно погладит меня по голове и велит уходить.
— Итак, Лорен, что именно случилось с твоей квартирой? Был пожар?
— Да. Я готовила бараньи отбивные, и моя духовка немного разгорелась. Пожарным пришлось выехать на место, но, за исключением небольшого задымления, все было в порядке. Сегодня я смогу вернуться обратно.
Бо хмыкает, как будто находит это интересным.
— Ты так не думаешь? — спрашиваю я.
Он пожимает плечами.
— Полагаю, это зависит от того, приглашал ли домовладелец кого-нибудь для уборки. Скорее всего, они захотят заменить ковер, а мебель нужно почистить паром. Думаю, ты не представляешь, как много дыма было вчера. Ты можешь просто остаться здесь.
Издаю негромкий звук, как будто я мышь.
— Или я могу остаться у родителей.
Миссис Фортье встает и тянется к своей тарелке.
— Мне кажется, что я должна…
— Останьтесь! — настаиваю я, наклоняясь вперед и хватая ее за руку.
Все становится серьезным, и очень быстро. Мы обсуждаем жилищные условия.
— Мам, ты не оставишь нас на секунду?
Она слушает Бо вместо меня, предпочитая взять свой завтрак в гостиную, чтобы посмотреть сегодняшнее шоу, она большая поклонница Хода.
Я поворачиваюсь к Бо, как только она оказывается вне пределов слышимости.
— Держу пари, все не так плохо, как ты думаешь. Я не бездомная.
Он смеется.
— Ты думаешь, я пытаюсь принудить тебя жить со мной?
— Конечно. Мы оба знаем, что я — отличная компания. Посмотри на этот пир.
— Хорошо, но в 50 процентах случаев ты поджигаешь кухни. Не самые лучшие шансы.
Я хватаюсь за свой апельсиновый сок.
— Боже, это был первый пожар за 27 лет моей жизни! Я бы сказала, что это довольно хорошие шансы на будущее.
— Ага. Почему бы нам не пойти и не проверить твою квартиру после того, как мама уйдет, и мы решим, что делать дальше? Кто знает, может быть, сегодня ночью ты снова окажешься в моей постели.
О господи.
Две ночи подряд?
Я зачерпываю вилкой яичницу в рот, чтобы не застонать.
Глава 26
Бо
— Завтра я приготовлю тебе омлет.
— О, вау, омлет, — растягивает слова Лорен. — Как это изысканно.
— Я положу в него ветчину.
— Сыр? — спрашивает она.
— Достаточно, чтобы закупорить все твои главные артерии.
— Есть ли что-нибудь, что ты не умеешь?
Сейчас середина дня, и мы с Лорен направляемся в ее квартиру. Туристы гуляют в полном составе, наслаждаясь карнавальными празднествами во Французском квартале. В каждом ресторане и баре, мимо которых мы проходим, длинные очереди. Я бы убил за чашечку кофе в «Мерчанте», но, прежде чем мы доберемся до кассы, будет уже полночь.
— Твой домовладелец собирается встретиться с нами в квартире?
Она кивает.
— Я звонила перед отъездом. Ее голос звучал очень встревоженно. Интересно, жаловались ли на меня жильцы? Капризная Мэйбл иногда бывает такой сволочью. На прошлой неделе одну из моих посылок случайно доставили к ней домой, и она открыла ее, не взглянув на этикетку с адресом, а потом разозлилась на меня за то, что я ее взволновала без всякой причины. Послушай, Мэйбс, я не доставляла посылку. Это сделал почтальон.
— То есть ты хочешь сказать, что не хочешь приглашать ее переехать к нам? Наверху есть две спальни.
Она смеется.
— Боже, нет! Голубая комната моя, помнишь?
Я сжимаю ее руку.
— Я не думаю, что ты останешься в гостевой спальне, Лорен.
— Это всего лишь вариант. Кто знает, может быть, я храплю, или ворую простыни, или брыкаюсь, как мул, я полна сюрпризов.
Когда мы приезжаем, домовладелец уже околачивается возле квартиры. В ее руке сверкает серебряный ключ. И она сразу же начинает извиняться. Очевидно, хозяйка думает, что пожар произошел по ее вине, и, возможно, так оно и было. Она говорит, что не знала о каких-либо проблемах с духовкой, иначе бы обратилась за ее обслуживанием. Лорен кивает в такт, стараясь не отставать.
