– Хм-м.
– Ну ладно, – отвечаю я. – С тобой тоже легко, ты же забавная фифа, обожающая шопинг, маникюр и… – притворяюсь, что обдумываю, чтобы в итоге снова повторить: – шопинг.
С игривым выражением на лице она кладет руку мне на щеку.
– Обожаю, что мы так хорошо знаем друг друга.
– Я тоже.
Одновременно поднимаем пустые стопки и чокаемся.
– И почему вы развелись? – спрашивает Оля. – Похоже, вы друг другу действительно нравитесь.
– Это мы-то? – спрашиваю я, не отводя взгляд от Полины. Я вообще не уверена, что она мне нравилась до сегодняшнего вечера.
Наконец Полина отводит взгляд и отвечает Оле.
– По правде говоря, мы были женаты одну ночь и полдня в Вегасе. Мы провели вместе порядка двадцати четырех часов, и большую часть этого времени были либо пьяные, либо голые.
– Или и то, и другое, – добавляю я.
– Серьезно?
Мы обе киваем.
– Жесть.
– Уж поверь, еще какая, – соглашается она и смотрит на меня. – Очень жестко.
Я смотрю на ее губы, когда она их облизывает, и по моей коже вниз прямо к киске проходит легкий разряд. На самом деле, я уже достаточно пьяна, чтобы предложить ей снова познакомить с ней ее язычок.
– Мне кажется, каждый должен это попробовать в своей жизни, – рассуждает Оля, отвлекая меня от уже улыбающегося ротика Полины. – Пробежать марафон, прочитать «Кандид» Вольтера и жениться в Вегасе.
Полина смеется и начинает ей объяснять, как это чертовски дорого и по большей части неудобно. Мы могли бы потрахаться и расстаться после этого совершенно бесплатно. Пока она рассказывала Оле о наших злоключениях в Вегасе, извинившись, я решаю немного проветриться.
В гостиной вечеринка намного более шумная и пьяная. Вася горланит песню, усевшись прямо на покерном столе, Катя на коленях у Светы и в её сомбреро играет в карты. Тася и Лера – самые трезвые из собравшихся, и я посмеиваюсь, глядя на них. Лера общеизвестный отличный игрок и сосредоточенно смотрит на карты, точно так же, как и Тася. Остальные за столом поддались пьяному угару, и только эти двое изо всех сил стараются продолжать игру. Это то же самое сейчас, что стараться обхватить руками воздух.
Когда я выхожу из ванной, Полина ждет своей очереди. Она скользит мимо меня с нахальной маленькой улыбкой, и я ни хрена не знаю, что сделать: отпустить шутку, попялиться на нее или поцеловать, но она уже закрыла передо мной дверь.
Я и забыла, как выпивка делает меня немного заторможенной и затуманенной. Это весело, но в глубине моего сознания начинают появляться тревожные знаки. Опасность. Опасность.
Осмотрев коридор, я раздумываю, вернуться ли за стол поиграть в покер или пойти на кухню, но мои ноги не двигаются, и как бы весело ни было сыграть со Светой и Лерой, я так и остаюсь стоять на месте.
Выйдя из ванной, Полина находит меня стоящей у стены напротив и даже не удивляется. Ни на секунду. Она стоит в дверях, изучая меня, а потом подходит чуть ближе.
Она просто смотрит на меня, и это чертовски по-новому. Словно это другая женщина, не та тусовщица из Вегаса, не та голодная лисица, почти сломавшая мою входную дверь. Эта Полина кажется спокойной, соблазнительной и охуенно привлекательной. Под ее прямым взглядом я сейчас вижу, чего не видела раньше: ту глубину, что была спрятана внутри, словно сегодня она сбросила маску.
Знаю, что дело не в алкоголе, потому что я уже видела ее пьяной. И не в похоти, этим мы тоже занимались.
Чем дольше Полина смотрит на меня, тем больше мне кажется, что сердце начинает расширяться, словно надуваемый шарик. В груди все сжимается сильнее и сильнее, еще и еще.
Я знаю, что она немного подкрасила губы блеском, и они сияют красным, когда она улыбается.
– Мы собираемся пошалить?
Ее слова выводят меня из транса, я хватаю ее за руку и тащу в спальню слева. Эта комната почти пустая, кроме постельных принадлежностей, комода и коробок в углу.
– Какого черта в этой квартире есть еще одна свободная спальня?
Я подхожу к мансардному окну во всю стену. Эта трехкомнатная квартира вдвое больше моего дома на Ванкувере. Отсюда открывается захватывающий вид на гавань, а вдалеке можно разглядеть район Коронадо.
– Это была комната Сони, – отвечает Полина, прислонившись к стене справа от меня. – Вася унаследовала эту квартиру несколько лет назад. А Соня съехала пару недель назад, как раз когда въехала Тася. Ей предложили прекрасную стажировку в Лондоне.
Оттолкнувшись от стены, она подходит на пару шагов ближе ко мне и смотрит в окно на воду.
– Им нужна еще одна соседка, так что если ты знаешь кого-то, кто хотел бы освободиться от деспотичного режима в Канаде…
– А почему ты не переезжаешь к ним? – спрашиваю я.
– Мне нравится моя квартира. И жить одной.
Я киваю. Я тоже живу одна. Мой родной городок очень маленький, и иногда приятно представить, что я могу закрыть дверь и отгородиться от всех. Хотя даже тысячи миль не дают мне забыть о всем том дерьме, что творится дома. Я словно чувствую свинцовую тяжесть своего телефона и поэтому вытаскиваю его из кармана и кладу на одну из коробок.
Полина наблюдает за мной, после чего делает то же самое: достает свой телефон из кармана потертой джинсовой юбки и кладет экраном вниз рядом с моим.
Я делаю шаг вперед, а она поворачивается ко мне и закрывает глаза, когда я рукой скольжу по ее шее и ныряю в волосы.
– Ты пахнешь, как чертова мечта.
– Правда?
Я киваю, но из-за того, что ее глаза все еще закрыты, она не видит этого.
– Дай мне свое нижнее белье.
Ни притворства, ни прелюдий, и она даже не испугалась. Все мои беспокойства лежат на коробке в полутора метрах от меня, а передо мной сейчас мягкая и теплая девушка, делающая все это неважным.
Взглянув на меня, она запускает руку под юбку, виляя бедрами, снимает свои трусики и отдает мне крошечный голубой кусочек кружев.
Я убираю его в карман, наклоняюсь и целую ее.
Это тоже ново. Поцелуй слаще, более честный, чем те дикие, жесткие и кусающие, что были у нас раньше.
Всего один поцелуй, легкое касание, и я застонала, когда ее руки скользнули по моей груди и обернулись вокруг шеи. Наши губы с легкостью находят нужный ритм. Нет никаких затруднений или неловкости – только Полина, предлагающая мне свою полную нижнюю губу, легкое касание языка и ее нетерпеливые маленькие вздохи. Я чувствую вкус ее вишневого блеска для губ и текилы, что мы вместе пили на кухне. Она не сильно пьяна, только щеки горят от алкоголя, а тело гибкое и расслабленное. Я уверена, что могу ее согнуть, как только захочу. Могу разложить ее на полу, закинуть ноги себе на плечи и оттрахать ее так сильно, что народ в другой комнате услышит, как наши тела бьются друг о друга.
– Ты иногда представляешь, как я трахаю тебя? – спрашиваю я, целую ее шею и спускаю лямку с плеча, оставляя легкие следы губ и зубов на ее коже.
– Да.
– Расскажи мне.
– Я думаю об этом, когда ласкаю себя, – не колеблясь, признается она.
– То есть ты думаешь обо мне пять раз в день?
Полина смеется и слегка вскрикивает, когда я задираю ее юбку и сажаю ее на комод, раздвинув ноги и подойдя ближе. Я уже мокрая и чувство, что ее обнаженную теплую киску и меня разделяет только ткань моих джинсов, заставляет меня прошипеть ей в рот и толкнуться бедрами ближе.
Она прижимается ко мне, и, скользнув рукой между нами, я касаюсь мягкой и скользкой кожи у нее между бедер.
Блять.
Она издает эти идеальные всхлипы и дрожит рядом со мной, а я скольжу пальцами по ее невероятно мягкому телу. Она – единственная женщина, с кем я была все это время. Мне тяжело сдержаться и не пометить ее следами моих укусов и поцелуев на шее, губах, плечах. И очень легко притвориться, что за пределами этой комнаты все не имеет значения или хотя бы временно забыто, и чувство расслабленности – даже воображаемое – посылает острые ощущения вниз по спине, плотно свивая их в паху. Такой течки, как от этой девчонки, у меня никогда раньше не было. Клянусь, я все еще ощущаю, как два месяца назад ее губы были на моем клиторе.
