На свою голову.
Это была не девочка, а киллер в юбке — закрой глаза и получишь пулю.
— У меня немеют руки, — жалуется тихо.
Жасмин.
Бросаю взгляд вправо, вспоминаю, что она рядом со мной. Ее запястья, прикованные к потолочной ручке, были мертвенно-бледными.
— Извини, детка. Второго покушения я не переживу.
— А как пережил первое… расскажешь?
Жасмин просила так учтиво, что я почти поверил в ее невиновность.
— Чтобы в следующий раз добить?
Я скривил губы и сжал руль покрепче.
Рассказывать об этом я не хотел, чтобы ненароком не выйти из себя. Но Жасмин было интересно.
Она у меня любопытная.
— Я знал про яд. И про то, что стрелять будешь, я знал, — огорошил ее.
— Как… знал?
Жасмин побледнела, а ее красивые губы поджались — будто она вот-вот заплачет.
Я отвернулся, стискивая челюсти. Видеть ее слезы не мог, особенно когда она плакала по-другому.
— Меня предупредили.
— Ничего не понимаю.
В ту ночь я отпустил Жасмин в ванную, а сам принял курьера. Мальчишка за дверью нервно дергался, когда передавал мне пакет из ресторана, и я сразу понял, что он чужак и дело нечисто.
Тюрьма научила меня быть готовым ко всему. Я рывком потянулся к поясу, но пистолет не понадобился. Парень убежал, не став дожидаться лифта.
В ванной шумела вода, и я вспомнил о Жасмин. Оставлять ее одну и бежать за курьером было непозволительной роскошью — это могла быть многоходовка.
Я остался из-за Жасмин, хотя и знал: надо было догнать.
Быстро запер дверь, заглянул в пакет и…
— Я нашел записку.
— Какую?
Жасмин совсем поникла. Она ничего не понимала.
Я тяжело вздохнул: если бы эта девчонка рассказывала мне больше, чем скрывает, я бы давно разгадал ее.
Но Жасмин покрыта тайнами с ног до головы, поэтому открывать черный ящик придется насильно.
— Меня предупредили, что ты протащила яд в мой дом и собираешься грохнуть меня по заказу. Вместе с боксами еды лежал броник. Это был намек, что если ты не отравишь, то выстрелишь. И кровь бутафорская.
От правды Жасмин то бледнела, то краснела… за ней было приятно наблюдать. Если не вспоминать, что эта девочка — натренированная убийца, я почти боготворил ее.
И вместе с тем хотел убить.
— Когда я склонилась, ты не дышал
Я покачал головой: девочка хваталась за остатки разума. Не признавала, что проиграла.
— Ты пыталась нащупать пульс, но бросила мою руку сразу, как только поняла, что натворила. Это стало твоей ошибкой. Твое чувство вины. Твои извинения, — заключил жестко.
Жасмин метнула задумчивый взгляд.
— Слабым нет смысла стрелять — все равно не убьют.
— Я не слабая.
— Я слышал твои стоны извинений. Только от них твоя жизнь не станет сказочной, Жасмин. Хотела убить — надо было добивать.
Я заглушил двигатель, затормозив у нужного дома. Когда Жасмин назвала свой адрес, я сначала поверить не мог.
Жасмин живет в доме, в котором я был однажды.
И дорогу я помнил, как свои пять пальцев.
Когда я спросил, сколько лет она владеет этим домом, Жасмин сказала, около двух. Небольшой поселок вдали от города внушал доверие: здесь росли высокие деревья, стояли однотипные дома и, вроде как, было безопасно.
Если не знать, что много лет назад отсюда вывозили трупы целой семьи.
— Иди за вещами. У тебя пять минут.
— Ты не пойдешь со мной?
Я отвернулся и стиснул руки в кулаки.
Надо бы отстегнуть ее от наручников и сходить вместе с ней — убежит ведь не глядя.
Но мне и одного взгляда на этот дом хватило, чтобы понять: и шага туда не ступлю.
— Здесь произошло убийство лет семь или десять назад.
— Семь или десять? — уточнила Жасмин.
— Не помню уже… — скривился, боясь воспоминаний, — ты знаешь его историю?
— Да. Риелтор предупредил меня перед продажей. Зато продали подешевле.
Жасмин пожала плечами, мол, ей все равно и спросила:
— А ты откуда знаешь?
— Я и творил его историю, Жасмин. Это был мой заказ.
Я закрыл глаза, потянулся к рубашке и наощупь нашел верхние пуговицы. Расстегнул, отодвинул ворот, вздохнул поглубже… все полегче.
— Ты должен был убить?
— Да.
— И что, получилось?
— В ту ночь вывезли три трупа. Хорошо сработал, ничего не скажешь, — я скривился и открыл глаза.
Жасмин смотрела сквозь меня. Задумалась, наверное, о своей судьбе и о том, с каким ублюдком ей придется делить постель в Москве.
— Ты их убил? Эти три трупа… твоих рук дело?
Голос Жасмин был таким нежным, будто для нее это был вопрос жизни и смерти.
Только для меня это не больше, чем очередной пройденный этап, а о таком вспоминать — всегда паршиво.
— А ты думала, что принца встретила? — я стиснул челюсти.
Жасмин побледнела.
— Знала, к кому в постель прыгаешь. Или я ошибаюсь, моя девочка?
Глава 7
— Не ошибаешься.
Я разочарованно вздохнул, когда ее взгляд стал стеклянным.
Жасмин молчит. Таит в себе обиды за наручники, за грубость… за что-то еще.
Но молчит.
— Тогда иди за вещами, Жасмин, — велел я.
Она кивнула.
И глаза ее ожили, только внутри что-то потухло. Жасмин смирилась со своей участью. Это хорошо.
Потому что сам я не знал, что с ней делать.
Отпустить.
Любить.
Или уничтожить от греха подальше, чтобы спать спокойно и не ждать удара в спину.
Я освободил тонкие руки от металла. Жасмин болезненно поморщилась, растирая запястья… Приятного мало, сам знаю.
— Имей в виду, Жасмин: если ты не выйдешь через пять минут, я этот дом в щепки разнесу.
Жасмин ушла, и я закурил.
Она не переносила запах никотина, но все терпела. Теперь было ясно, для кого она терпела.
Когда мы вернемся в Москву, придется держать ее на коротком поводке. Если Жасмин встречалась с этим ублюдком, значит, он подобрался ко мне слишком близко.
— Не сходится. Ни хрена не сходится.
Я достал вторую сигарету. Затянулся. Стал думать дальше.
В этом замысле была одна несостыковка: если он так жаждал моей смерти, почему не избавился от меня в тюрьме? У него было пять лет на попытки. Почти две тысячи дней.
Для чего он ждал моего высвобождения?
Для чего тратил время и превращал обычную девчонку — бывшую фигуристку — в убийцу?
Одно успокаивало, что он не трогал ее. Жасмин досталась мне невинной.
Ей сказали залезть в постель — она залезла.
Выкрасть бумаги — выкрала. Только эти бумажки не имели никакой цены, если не знать, как их использовать. Все было сделано для галочки, как будто Жасмин хотели просто подставить.
И ее подставили. Сначала затащили ко мне в постель, а потом подставили.
И если имя главного ублюдка я знал, то второй, кто пригнал курьера и фактически спас мне жизнь, оставался в тени. И пока себя не выдавал.
Я набрал Алероева:
— Проблемы, Давид?
— Он дал о себе знать.
Пару слов.
А сколько смысла.
— Блд! — Вадим смачно выругался.
Я выслушал его мат, стенания и дикий рев, после чего продолжил:
— У меня есть то, что дорого ему, — я бросил взгляд на дом, — он обучил под меня девчонку и так просто от нее не отвяжется.
— Ты о той бабе, которую притащил в мой клуб?
— Она уже пыталась меня убить. Я в Новосибирске, и пару часов назад грохнули моего доверенного по службе безопасности. Влетела фура, но сам понимаешь…
— Сука, так и знал, что дело дрянь!
— Узнай, в какой точке мира он сейчас. У нас мало времени, он начнет ее искать.
— Понял, брат.
Я глянул на часы. Таймер истек, но Жасмин так и не вышла из дома.
— Не заставляй меня идти за тобой, девочка.
Я знал этот дом изнутри. Помнил эти картинки в мельчайших подробностях.
Слева кухня, справа гостиная с большим столом для семейных ужинов. А прямо лестница, ведущая на второй этаж.
На втором этаже две комнаты: спальня родителей, чуть дальше — комната их ребенка. Так было в ту ночь.
