— Нет? — Я ныряю в кабриолет, хватаюсь за ремень безопасности у ее головы и смотрю ей в глаза. Мой голос понижается на октаву, я бормочу: — Даже то, что произошло после свадьбы?
— Н-нет.
— Хочешь освежить память? — Мой взгляд опускается на ее губы. Я вспоминаю, какими мягкими они были на моих губах, и внезапно у меня начинает пульсировать в штанах, а по спине пробегает жар.
Ее взгляд встречается с моим.
Я твердо держу голову.
Пространство между нами потрескивает от энергии, которую я чувствую, когда на гоночной трассе разгоняюсь на скоростях, которые могли бы меня убить. Смертельные, с бьющимся сердцем.
Она хлопает меня обеими руками по груди. — Я не хочу.
Ее голос дрожит, и она не может поддерживать зрительный контакт.
Гордость поднимается откуда-то из глубины моей груди, вероятно, из той части, которая больше напоминает пещерного человека, чем джентльмена.
— Ты начинаешь вспоминать, не так ли?
— Я собираюсь стереть с твоего лица эту самодовольную улыбку, — угрожает Ваня.
Я смеюсь и наклоняюсь к ней, чтобы пристегнуть ремень безопасности. Ее грудь у моего лица, и требуется немалое самообладание, чтобы не подарить этим сочным дыням ту же любовь, что и в Вегасе. Вместо этого я веду себя уважительно и пристегиваю ремень безопасности.
Ваня скользит своими смуглыми руками по ремню. — Я хочу, чтобы ты знал, что я соглашаюсь на это только потому, что меня снова начинает подташнивать.
Встревоженный, я захлопываю ее дверь и спешу к себе.
— Ты завтракала? — Спрашиваю я, садясь за руль.
Она морщит нос.
Я рычу на нее. — Ван, ты не можешь пропустить завтрак. Это самый важный прием пищи за день.
— Я слишком занята, чтобы есть.
— Говорит ценитель здорового питания. — Я барабаню пальцами по рулю. — Разве не у тебя есть франшиза кулинарных книг-бестселлеров?
Она стонет и откидывает голову назад. — Не напоминай мне, или меня может снова стошнить.
— Я думал, продажи были хорошими?
— Были. Пока "эксперты" не начали сомневаться, стоит ли такой женщине, как я, говорить о здоровье.
— Что, черт возьми, это должно означать? Для такой женщины, как ты?
— Очевидно, только худые люди могут рекомендовать здоровое питание.
— Черт возьми. Я подам на них всех в суд.
— Ты уже пробовал. — Она хихикает. — Тебе не надоело тратить деньги своего отца на адвокатов?
— У него более чем достаточно. Он может обойтись без них. — Я протягиваю руку и прижимаю ее ко лбу.
Она напрягается. — Что ты делаешь?
— Проверяю, нет ли у тебя температуры.
— Это неэффективно с медицинской точки зрения. — Она пытается отбросить мою руку.
Я прикладываю руку к ее лбу. — Тебе не слишком жарко. Ты сказала, что тебя вырвало ранее? Может быть, это желудочный грипп.
— Или, может быть, ты заразил меня какой-то болезнью в Вегасе.
Я хмуро смотрю на нее. — Ты думаешь, ты смешная?
Ее губы подергиваются.
— То, что я сделал с тобой той ночью, было грязным. — Я понижаю голос. — Но я чист, детка. У меня есть медицинские записи, подтверждающие это.
— Хм.
Я завожу машину на проезжую часть.
— Один чай-латте, — говорю я в окно, — для моей жены.
Я вижу руку Вани, протянутую ко мне за милю, и ловлю ее, потирая костяшки пальцев. Поворачиваясь к интеркому, я объясняю: — Ей нравится драться со мной. Это ее язык любви.
— Хадин! — Ваня выдавливает мое имя сквозь стиснутые зубы.
Из домофона раздается писк, а затем взволнованный голос кричит: — О боже! Вы Ваня Бекфорд? Правда Ваня Бекфорд?
Я поворачиваю голову и вопросительно смотрю на Ваню. Если она произнесет это слово, я перейду на британский акцент и представлю, что мы туристы из Лондона. Привет, я никогда в жизни не слышал об этой женщине!
Ваня пожимает плечами, выражая одобрение. Я не удивлен ее выбором. Независимо от того, насколько она измотана, эта женщина всегда идет навстречу своим поклонникам. Кое-что о том, как они вдохновляют ее, и без них ее бы здесь не было. Это ее оправдание за то, что она позволяет совершенно незнакомым людям пересекать черту и вторгаться в ее личное пространство.
— Елки-палки! Можно с тобой сфотографироваться? — Электрический голос звучит снова.
— Конечно, — соглашается Ваня.
— Подъезжайте, пожалуйста, к следующему окну.
Я завел машину. — Ты должна была позволить мне справиться с этим. Ты недостаточно хорошо себя чувствуешь, чтобы приветствовать фанатов.
— Это просто фотография.
— Это больше, чем тебе нужно прямо сейчас. — Мои пальцы крепче сжимают руль.
— Один трехсекундный снимок может улучшить чей-то день. Это действительно не стоит того, чтобы у тебя было такое хмурое выражение лица.
Я ворчу. — Почему ты так груба со мной и так мила со всеми остальными?
— Это просто. Ты действуешь мне на нервы. Они — нет.
— Спасибо за жестокую честность.
— Всегда. — Она одаривает меня самодовольной улыбкой.
Когда мы подъезжаем к следующему окну, там стоит рабочая в неоновой униформе и бейсболке. Все ее тело выталкивается из окна автомобиля.
— Ваня! Ваня! — Девушка размахивает мобильным телефоном.
Я забираю у нее чай, пока она от волнения не уронила его. Если драгоценная жизненная сила Вани прольется на землю, расплата действительно будет адской.
Ваня берет свой чай и морщится, слегка наклоняясь.
— Это из-за твоего живота? — шепчу я, замечая руку, которую она держит на животе.
Она качает головой. — Все в порядке. — Изображая лицо модели — ту, что с натренированной улыбкой и идеальной осанкой, — она слегка машет веером. — Привет!
— Хэээй!
У нее хорошо получается визжать, дико ухмыляться и повторять туда-сюда ‘я люблю тебя’.
Пока Ваня не распахивает дверь.
— Куда это ты собралась? — Я рявкаю.
— Я не могу сфотографироваться с пассажирского сиденья. — Она отстегивает ремень безопасности.
Я обхватываю ее запястье, игнорируя искру, которая пробегает по моим венам, когда я прикасаюсь к ней. — Ты плохо себя чувствуешь.
— Я в порядке, Хадин.
— Если она хочет сфотографироваться, она может сделать это в стиле селфи.
— Но…
— Других вариантов нет, Ван.
— Все в порядке, миссис Ваня. Слушайте своего мужа. Я могу сделать это вот так. — Подросток протягивает руку и находит ракурс, под которым видны ее лицо и машина.
— Он не мой муж, — говорит Ваня, улыбаясь для фотографии.
— Она права. — Я с любовью смотрю на нее. — Я ее родственная душа.
Подросток ахает, когда делает еще один снимок.
Ваня щиплет меня за руку.
— Ой. — Я подпрыгиваю так высоко, что чуть не ударяюсь головой о крышу. — Эй, держи эти когти разрушения подальше от меня!
Подросток ослепительно улыбается. — Большое вам спасибо, миссис Ваня. Спасибо.
— Тебе тоже спасибо. — Она указывает на свой чай.
Девушка смотрит на нее с неподдельным обожанием. — Я хочу когда-нибудь стать моделью, как ты.
— Продолжай стремиться к своей мечте, малыш. — Ваня кивает.
— Я буду. Я так и сделаю.
Ваня отламывает горлышко от своего чая и жадно поглощает его, как пиво, когда я уезжаю. Она вздыхает с явным облегчением и опускается в свое кресло. — Мне это было нужно.
— Понятия не имею, как ты переносишь этот вкус. Чай отвратителен. 2
— Тебе повезло, что ты за рулем, иначе я бы изрубила тебя за твое богохульство. — Она просовывает язык внутрь и начинает облизывать стенки чашки.
Мое тело решает, что сейчас самое подходящее время подражать пирату, идущему по доске.
Это расстраивает. Я не в восторге от искр, которые я почувствовал, когда прикоснулся к ней раньше, и я ненавижу, что воспоминания о ее обнаженном теле крутятся в моей голове.
Ваня — мой друг. Мы женаты, но это не так. Это сложно.
И я ненавижу сложности.
Я устраиваюсь поудобнее на своем месте. — Я думаю, ты должна поблагодарить меня и извиниться.
