Она ответила с выражением отвращения, схватила бук с фотографиями всех моих работ и положила в стопку поверх всех остальных.
К такому надменному отношению, которое часто встречала в своей среде, я уже привыкла и успокаивала себя: я никогда не перестану быть маленькой девочкой из Вегаса, которая видит повсюду блёстки и розовые облака и дарит улыбки даже таким высокомерным секретаршам. И, слава богу, я была человеком решительным, так как даже не представляла, сколько часов ожидания меня ещё ожидает.
Прошло всё утро, потом половина дня, и в конце концов я осталась единственной, кого оставили для собеседования.
— Пруденс Хэрродс! — объявила надменная секретарша. Я встала с пола, на котором сидела, и вошла в комнату.
В центре стоял длинный стол, за которым сидели шесть человек; выглядели они измождёнными и явно скучали.
— Здравствуйте, — приветствовала я, но мне никто не ответил.
В середине ряда экзаменаторов темнокожий мужчина с фиолетовым ирокезом пролистывал мой бук.
— Кто сделал эту фотографию? — спросил он с французским акцентом.
— Я со своим iPhone, — ответила гордо.
Он флегматично снял солнцезащитные очки и посмотрел на меня так же, как и секретарь.
— Что это на тебе такое?
— Кожаная юбка в стиле пэчворк, я сшила её с…
— Ты скопировала её у Вествуд и скопировала плохо.
На самом деле я черпала вдохновение у Тома Форда.
— Ну, вспомнить такого великого дизайнера, как она, — это уже комплимент, — дипломатично ответила я.
— Она не великий дизайнер, а просто человек, которому повезло.
Остальные захихикали. Я хотела ответить, но поняла, что сейчас не время начинать дискуссию.
— Кем ты хочешь стать, когда вырастешь? — спросил он, закрывая бук.
— Кем? — переспросила я.
— Вот именно: ты хочешь быть великим модельером, как Вивьен, хочешь дружить с Клои Кардашьян, ужинать с Донателлой? Кем ты хочешь быть? — насмешливо спросил он.
Такое отношение начинало меня раздражать.
— Я хочу быть тем, кого вы, сэр, пригласите на ужин, — ответила я, усмиряя их хихиканье; было ясно, что я не получу эту работу, так зачем же позволять себя унижать?
Мужчина прищурился и снова взял мой бук.
— Пруденс Хэрродс, верно?
— Так утверждает моя мать.
— В таком наряде ты не лучшая визитная карточка для себя.
— Так считаете? По-моему, я выгляжу идеально для своего mood.
Он недоверчиво наклонил голову.
— И какое у тебя настроение?
— Как у той, кто проспал два часа, чтобы добраться сюда вовремя, ещё семь провёл в очереди, сидя на полу, и оплачивает учёбу, работая официанткой в параллельной версии Hard Rock Café.
— Параллельная версия?
— Hard Pop Cafè в Трайбеке. Мы обслуживаем большие группы и часто не спрашиваем документы. Как думаете, вы понимаете о чём я?
— Ты быстро обслуживаешь столики? — спросил он, с внезапным интересом.
— Лучше всех.
— Умеешь ориентироваться в хаосе, шуме и беспокойных людях?
— Я бы так сказала.
— Умеешь справляться со стрессовыми ситуациями?
— С тех пор как в одиннадцать моя бабушка заставила меня спать в маленькой комнате без окон.
Тип разразился искренним смехом.
— Откуда ты, Пруденс?
— Из Вегаса, а что случается в Вегасе, если ты из Вегаса, то тащишь это с собой.
Мужчина начал удовлетворённо хлопать в ладоши.
— Как давно ты в Нью-Йорке?
— С семнадцати, сразу после окончания школы. Я выиграла сти…
— Готова ли ты вкалывать, спать на автобусных сиденьях, вдыхать вонь пота, зашивать подол на движущемся человеке менее чем за шестьдесят секунд и никогда не жаловаться на босса?
— Да, сэр, я готова делать всё это для Тилли Ларсон.
— Хорошо, Пруденс Хэрродс. — Он встал. — Собирай чемодан, оставь эту ужасную юбку в Нью-Йорке и возьми с собой паспорт: сегодня вечером мы улетаем в Балтимор.
Глава 3
Она
Circus
У меня было всего несколько часов, чтобы полностью реорганизовать свою жизнь. На целый год я буквально стану собственностью компании Debut & Partners. Никогда в жизни я не была так счастлива связать себя с кем-то подобным.
Я вернулась домой и сообщила Тедди прекрасную новость. К счастью, моя зарплата была достаточно высокой, чтобы я могла продолжать оплачивать аренду и расходы, а Балтимор находился не так далеко от Нью-Йорка, так что мне удастся приехать на несколько выходных.
В чемодан бросила только самое необходимое — удобную, простую одежду для путешествий и дневник, куда записывала идеи и вдохновение, — и поспешила обратно в Парсон.
Я не совсем представляла, что за работа мне предстоит, знала только, что будет много разъездов и нам придётся иметь дело с действительно известными людьми. Именно поэтому я подписала чудовищное количество контрактов о конфиденциальности, которые предусматривали очень высокие штрафы, если решу поговорить с прессой или за пределами рабочего пространства о чём-либо, касающемся наших клиентов.
И меня это вполне устраивало, в конце концов, меня не волновали ни сплетни, ни что-либо другое. Всё, чего хотела, — это стать стилистом, а это был мой большой шанс.
Вернувшись в академию, я столкнулась с типом с фиолетовым ирокезом.
— Ты вовремя, — заявил он со своим французским акцентом.
— Да, сэр. Если есть возможность, я обычно прихожу на пять минут раньше.
— Хорошо, даже очень, и перестань называть меня «сэр», это меня старит.
— Хорошо, как мне к вам обращаться?
— О’, и давай на «ты».
— O’?
— Правильно, О'.
— Как Джеки О'?
— Если бы трахался с греческим судовладельцем, как думаешь, стоял бы я сейчас здесь с тобой?
— А кто может сказать?
Он усмехнулся:
— Ты мне нравишься, Пруденс, ты кажешься хорошей девушкой с шуткой наготове и лавиной сдерживаемых оскорблений, готовых взорваться. Надеюсь, я не ошибся с тобой. Эта работа может открыть для тебя врата рая или ада.
— И когда я узнаю, что открыла правильную дверь?
— Если не найду тебя с членом нашего клиента в руках, я буду знать, что не потерпел фиаско. И это не пустые слова. А теперь возьми эти вещи, — сказал он, указывая на мой чемодан и швейную машинку. — И пожалуйста, вложи первые деньги в Vuitton. Пойдём, нас ждёт самолёт.
Мы приехали не в аэропорт Кеннеди, и только когда машина въехала в ангар, я поняла, что мы летим на частном самолёте.
Если это был сон, то мне не хотелось просыпаться.
Я села в большое кресло из тёмной кожи, и после часа пути самолёт приземлился в Балтиморе. Шёл проливной дождь, и было холоднее, чем в Нью-Йорке. Мы опять сели в машину с шофёром, поехали по городу, а я отмечала каждую деталь улиц и зданий, мимо которых мы проезжали.
Да, в конце концов, Балтимор не казался таким плохим, как его представляла статистика, поместившая город в число самых опасных в Соединённых Штатах. В остальном я мало что знала о Балтиморе, кроме того, что это штаб-квартира Debut & Partners, и я была готова открыть для себя новый город.
Машина остановилась перед высоким роскошным небоскрёбом. Водитель выгрузил наш багаж, и мы с О' зашли внутрь. Перед тем как подняться на лифте, мы остановились перед стойкой консьержа, который протянул мне ещё одну стопку документов для подписи. Это снова были договоры, касающиеся уважения конфиденциальности.
— Прежде чем ступишь на порог Baltimora Meet Center, ты должна подписать и это.
Я бегло пролистала бумаги и заметила кое-что новое: своей подписью я разрешала меня снимать.
— В моей комнате будут камеры? — Я впервые задала вопрос о том, что, похоже, было для них очень серьёзным делом.
— Ни в коем случае, они присутствуют перед твоей квартирой и во всех местах общего пользования.
— Окей, — нерешительно ответила я. Мои инстинкты начали приходить в состояние повышенной готовности. — Просто я уже подписала столько бумаг…
— Пруденс, поверь мне, когда я скажу, что эти… — и он указал на камеру, расположенную в верхнем углу стены, — могут спасти твою репутацию.
