— Он покрыт пеплом. Почему ты вся в саже, моя пара?
Я? Я вытираю пальцы о свою одежду, только сейчас замечая темные пятна по всей моей коже. Конечно, от этого становится только хуже, и я понимаю, что мои руки гораздо грязнее, чем моя одежда, мои пальцы почернели от того, что я держала уголь, чтобы писать на шкурке.
— Я совсем забыла об угольке в руках, когда ребенок начал брыкаться. Я что, размазала это по лицу?
— Так и есть, — соглашается моя пара с кривой улыбкой. — Давай я возьму тряпочку, и ты расскажешь мне о том, что ты делаешь.
— Я пишу. — Я сажусь и ерзаю на месте, пытаясь поджать под себя ноги. Чем больше растет мой живот, тем труднее становится сидеть компактно. Я отчасти надеюсь, что ребенок снова начнет брыкаться, но когда Эревен возвращается, все снова тихо. Я послушно позволяю ему вытереть мое лицо влажной теплой тканью.
— Пишешь? — он подсказывает. — Что?
Поэтому я рассказываю ему о своих планах. Что ж, я также должна рассказать ему о письменности и человеческом языке, но он, кажется, понимает это достаточно хорошо, и я перехожу к разговору о планах на праздник «День без ядов» и мероприятиях, которые я пытаюсь организовать.
— Я хочу, чтобы все сложилось хорошо, — говорю я ему. — Поэтому я записываю все это, чтобы убедиться, что ничего не забыла. С тех пор как я забеременела, у меня ужасная память.
— Это нормально, — говорит он, привыкший к моим жалобам по этому поводу. — Мэйлак говорит, что это пройдет.
— Вот почему я пишу, — говорю я и протягиваю ему свои грязные руки. — Потому что я не хочу все испортить. Я не хочу забыть пригласить кого-нибудь или забыть провести мероприятие, которого кто-то с нетерпением ждет. Праздники — это важно.
— Тогда позволь кому-нибудь из других людей помочь тебе все организовать. Это кажется большой задачей, а ты занята воспитанием моего сына.
Я фыркаю. Заниматься воспитанием ребенка — это не совсем работа на полный рабочий день.
— Я могу с этим справиться. Я хочу сделать это сама. К тому же все остальные заняты. У большинства девушек уже есть дети. У них точно нет свободного времени.
— У Ти-фа-ни еще нет комплекта. Она беременна, как и ты.
Тифф одержима идеей вырастить свои фруктовые деревья, несмотря на недостаток солнечного света в ущелье. И когда она не занята этим, она занята миллионом других вещей.
— У нее уже есть куча проектов. Я сомневаюсь, что у нее будет время пообщаться со мной.
— А как насчет сестер?
Мэдди и Лайла? Они мне нравятся, но я знаю их не так хорошо, как других.
— Они все еще учатся справляться с повседневной жизнью. Я также не знаю, будет ли у них время помочь. Я смогу это сделать, я обещаю. — Я сжимаю его руки. — Я не буду перенапрягаться.
Он задумывается на минуту, затем широкая улыбка расплывается по его лицу.
— Я знаю, кто может тебе помочь.
Меня начинает раздражать «услужливость» моей пары. Мне не нужна помощь в этом проекте, но, похоже, он полон решимости заручиться помощью для меня.
— Кто?
— Айша.
— Айша? — Если бы он сказал «Президент Рейган», я бы не удивилась больше. Мы с Айшей не подруги. На самом деле, я даже не уверена, что мы сказали друг другу больше двух слов за последний месяц. Когда Айша все-таки появляется, чтобы провести время с племенем, она направляется прямиком к женщинам с младенцами, чтобы подержать их на руках. Я ей не интересна… пока. — С какой стати я должна просить Айшу помочь мне?
— Потому что ей нужен друг. — Его большие руки нежны, когда он снова кладет их мне на живот. — Я видел ее вчера, и это заставило меня задуматься.
Я тоже видела ее вчера.
— Задуматься о чем?
— О том, какой одинокой она была с тех пор, как появились человеческие женщины. — Когда я жестом требую дополнительной информации, он наклоняется и прижимается ухом к моему животу, прижимая ко мне голову с выражением совершенного удовлетворения. — Посмотри на вещи с ее точки зрения, моя пара. Она выросла желанной для всех мужчин племени, потому что в нем было так мало женщин. Она спаривается с кем-то, с кем едва дружит, и они теряют свой комплект. Затем, как раз когда она почти оправилась от горя, появляется много новых самок. Все они дружат друг с другом и имеют свои собственные обычаи. Они делятся историями, разговаривают и вместе занимаются домашними делами. Они сидят вместе у огня. Они все друзья. И это то, чего у Айши никогда не было.
Я хмурюсь про себя. Я не думаю, что кто-то пытался намеренно исключить колючую Айшу, но теперь, когда он говорит это таким образом, я чувствую себя виноватой.
— А как насчет Севвы, Кемли и Мэйлак? Фарли? — До нашего прибытия в племени были женщины.
— Севва и Кемли обе достаточно взрослые, чтобы годиться Айше в матери. Мэйлак всегда была соперницей Айши в борьбе за внимание. Они никогда не были близки, и еще больше отдалились друг от друга, когда у Мэйлак появились целительные способности, и ее комплект выжил, а у Айши — нет. А Фарли слишком молода. — Он закрывает глаза и проводит рукой по выпуклости моего живота. — Как думаешь, он будет снова брыкаться?
Я думаю, он пытается отвлечь меня. Я тычу в него пальцем.
— Так ты думаешь, мне следует подружиться с Айшей?
— Да. Ей не помешал бы друг. Не просто кто-то, кто пытается передать ей ребенка для присмотра. Кто-то, кто станет ее другом просто для того, чтобы быть ее другом.
— И ты думаешь, что я такой человек?
Эревен открывает глаза и одаривает меня еще одной милой улыбкой.
— Кто бы не хотел быть твоим другом, моя Клэр? Ты приносишь мне такую радость. Я не могу представить, чтобы ты делала что-то меньшее для других.
Он действительно самый дорогой человек. И к тому же у него такое доброе сердце. Я удивляюсь, что кто-то еще подумал бы о чувствах Айши, но Эревен старается сделать всех счастливыми по-своему, незаметно. Боже, я люблю его.
— Хорошо, я пойду навещу ее и пообщаюсь.
В следующее мгновение ребенок снова шевелится, и мы оба забываем о празднике и Айше, сосредоточившись на малыше, который делает сальто у меня в животе.
Глава 4
Айша
На следующее утро
Я лежу в постели и смотрю в потолок. Сегодня я не хочу идти завтракать с людьми, потому что даже отсюда чувствую запах яиц, и от этой мысли у меня сводит живот. Я бы предпочла не есть, чем съесть еще яиц, но чувства Стей-си были бы задеты, если бы я отказалась от них. Поэтому я прячусь и созерцаю крышу хижины и наблюдаю, как струйки дыма поднимаются от нашего костра к отверстию в центре виг-вама.
Закутавшись в меха, Фарли надевает сапоги и готовится к выходу, ее питомец нетерпеливо танцует у ее ног. Я не знаю, почему она возится с этим животным. С тех пор как мы переехали в ущелье и дерев-ню, забота о ее двисти отняла у нее много дней. Фарли выводит его пастись каждый день в ясную погоду, и просто вытащить его из ущелья — трудоемкий процесс, требующий много веревок и какой-то подъёмной штуковины, которую создала Хар-лоу. Как только существо втаскивают обратно на вершину, Фарли проводит свой день, собирая сухие стебли растений, чтобы кормить его в дни плохой погоды, и относит связки обратно в лагерь. Таушен ходит с ней и проверяет свои ловушки, но я знаю, что это обуза. Она должна сдаться и позволить глупому животному вернуться в дикую природу.
Она должна отказаться от этого, как Химало отказался от меня? Мне не нравится мысль, которая сразу же всплывает у меня в голове, и я сосредотачиваюсь на чем-то другом. Какие мои планы на сегодня? Будет тихо, так как погода ясная и теплая (ну, для сурового сезона), и охотники уже вышли на улицу, максимально используя день. Рокан говорит, что погода будет ясной в течение двух или более дней, поэтому большинство охотников не вернутся домой до последнего момента, используя любую возможность, чтобы собрать еду для племени.
