– Шли бы вы куда шли!
Страх подавляется злостью. Их трое, у них явное превосходство, и просто не будет. Но меня бесит, когда ко мне прикасается кто-то чужой, бесит, когда кто-то считает, что он имеет на это право, потому что сильнее. И бесит, что мое желание в расчет не берется. А еще я не переношу на дух пьяных.
Сумка – буду бить сумкой, потом каблуками, буду кричать, кусаться, целиться в яйца, которые им не мешает отбить.
Мне даже кажется, я уже слышу звук удара – настолько разыгралось воображение. И хорошо, это хорошо, только подстегивает.
– Так а мы уже пришли, куколка, – гогочет их заводила. – Парня твоего нет, того, что лучше всех нас. Значит, ты соврала. А за ложь знаешь что делают?
Он снова протягивает ко мне руку, я открываю рот, чтобы вцепиться в нее зубами – сначала так, а потом уже каблуками по яйцам… Но прикоснуться ко мне у него не выходит. Как-то неловко он заваливается набок и падает, глядя на меня снизу вверх – изумленно и даже обиженно, не понимая, что вдруг случилось. Те двое более сообразительные – отскочили в сторону или стоят там, куда их задвинули, а этот такой недотепа!
– Какого… – бормочет он, поднимаясь из лужи, но подойти ко мне не торопится.
Да и не сможет теперь. Потому что я под надежной защитой. Потому что передо мной, закрывая спиной, стоит тот, кого я ждала. Тот, кто будто почувствовал и приехал пораньше. Тот, к кому я прислоняюсь и обнимаю, опутываю руками, чтобы он их больше не трогал. Тимур.
Мой мужчина, даже если он сам пока так не считает.
Я слышу голоса, но перестаю разбирать, о чем речь, не пытаюсь вникнуть в суть разговора.
Все, что имеет значение, – запах Тимура, который я жадно вдыхаю. Холодные ноты парфюма и злости, благодаря которым я успокаиваюсь.
Я замечаю, что мы остаемся одни, только когда Тимур разворачивается. Не знаю, как ему это удается, потому что я все еще обнимаю его. И, не желая терять тепло и покой, обхватываю сильнее, только на этот раз упираюсь лицом не в спину, а в грудь.
Он тяжело выдыхает.
Злится. На них. На меня – за то, что я его не послушала. Ну и пусть. Ну и пусть – ему можно, пусть злится, ругает меня, только никуда не уходит. Подняв руку, прикасаюсь к его цепочке, накручиваю ее на палец, чтобы ему было сложнее уйти.
– Да, согласна, все осознала, – признаюсь покаянно, не дожидаясь, когда он что-нибудь скажет.
Спустя еще один выдох я чувствую, как его рука ложится мне на спину и прижимает сильнее к себе, практически вдавливая.
Дождь перестает дурачиться и брызгаться россыпью капель, на улице появляются прохожие, начинают ярче гореть фонари.
Отстранив меня, Тимур всматривается в мое лицо – так внимательно, что я не выдерживаю и опускаю глаза. Вновь решаюсь взглянуть, лишь когда его пальцы приподнимают мой подбородок.
– Больше никогда… – говорит он жестко.
«Никогда так не делай», «Никогда не перечь», «Никогда – что угодно».
Согласно кивнув, я приподнимаюсь на носочках и прикасаюсь своими губами к его.
Какое-то время Тимур позволяет мне думать, что контроль на моей стороне и я могу скользить по его губам, чуть прихватывать зубами, отпускать, слизывать его вкус языком, а потом перехватывает инициативу, глуша мою нежность напором. Жесткие губы. Нежные. Они полностью лишают меня всех ощущений, кроме тех, что дарят они.
Его пальцы зарываются в мои волосы.
Задыхаюсь, теряюсь от страсти, которая обрушивается – не впервые да, но сейчас как будто иначе, потому что в этих поцелуях он выплескивает эмоции. Не думая о том, нравится ли мне, он берет то, что хочет. А я рывками хватаю воздух, когда он позволяет, и отвечаю, отвечаю неистово, чтобы даже не сомневался: хочу.
Отпустив меня, он все еще сжимает мои волосы, чуть тянет, заставляя посмотреть на него.
Темные глаза цвета густого тумана в сумерках пронизывают насквозь. А я смотрю в них и не могу подавить грусть, нахлынувшую волной: он уедет, сейчас он уедет. И да, он бросает взгляд на часы.
– Уже пора, да? – тараторю, волнуясь. – Спасибо, что приехал. Спасибо, что ты успел. Спасибо за этот прекрасный вечер.
– Прекрасный, – усмехнувшись, он качает головой. – У меня были на этот вечер совершенно другие планы.
И по его взгляду я начинаю догадываться какие.
Мое лицо тут же вспыхивает, хорошо, что сейчас это не особенно видно.
– На тебя больше надежды нет, так что я сам буду тебя набирать.
– Хорошо, – соглашаюсь мгновенно. – Так я всегда буду уверена, что ты действительно хочешь меня услышать, что я не отвлекаю и не навязываюсь и что…
– Ты поэтому не набрала меня второй раз? Боишься?
Могу сделать вид, что не понимаю вопроса. Могу увильнуть от ответа. Но с ним не хочу. Так – не хочу.
И, чуть помедлив, я подтверждаю все, что осталось у нас между строк.
– Да. Да, я боюсь. Потому что не знаю, что из этого выйдет. Не знаю, получится ли хоть что-нибудь. И если да – как надолго.
Ладони Тимура обхватывают мое лицо так, что не вырваться. Темный взгляд держит сильнее, чем цепи. А его слова служат сваркой, которая спаивает их окончательно.
– У тебя есть возможность узнать. Мы можем узнать это вместе. Потому что я тоже давно не пробовал. Хочешь?
Глава 43. Анита, прошлое, 8 лет назад
– Пойдем посидим в кафе, – предлагает Настя. – А то совсем в последнее время не видимся.
Это действительно так. У меня практика, экзамены, курсы вождения. Настя в универе не появляется, но в зачетке у нее все равно проставлены хорошие оценки. Собственно, зачеткой она сейчас и помахивает, встречая меня из аудитории.
– Да и повод отметить есть, – подмигивает. – Мы обе закрыли сессии. Ты даже две.
– Отметить я смогу разве что безалкогольным коктейлем: через час я должна быть в прокуратуре. Ты же знаешь Тимофеева – у него все строго.
– Знаю, – кивнув, соглашается подруга. – Мы успеем, а к прокуратуре я тебя подвезу.
Выбор кафе не очень удачен: расположение хорошее, есть столики на улице, но здесь очень медленное обслуживание. К тому же сейчас довольно много людей, даже удивительно, что нам удается занять свободное место.
Официанты практически бегают, чтобы успеть всех обслужить. Чтобы ускорить заказ, Настя заходит внутрь заведения, не дожидаясь, пока к нам подойдут.
– Сейчас все организуют, – обещает она. – А пока расскажи: чем живешь?
Вроде бы фраза обычная и рассказать можно много, но я беру паузу на обдумывание. В итоге довольно скучно повествую о буднях, хотя очень хочется поделиться другим. Если бы Тимур не был ее братом… и если бы она не считала, что все ее предыдущие подруги общались с ней только из-за него…
Но я слишком хорошо помню ее обиду на них и слова, что она была им нужна лишь для того, чтобы залезть в койку Тимура.
Я не хочу знать, сколько их было, достаточно тех, о которых она упоминала до этого. Я не хочу даже думать об этом. И я совершенно не представляю, что скажет Настя, узнав, что мы теперь вместе.
Наверное, нужно как-то ее к этому подготовить, найти подходящий момент. Вот пройдет чуть больше времени, и я точно решусь. Потому что все равно придется признаться. Да и Тимур скрываться не собирается. А я теперь больше не сомневаюсь, что с его стороны все серьезно. Что с моей – мне давно все понятно.
Если бы он был сейчас в городе… С этой фразы мой день начинается и ей же заканчивается. Мне ужасно его не хватает. Видеть, чувствовать, вдыхать, обнимать – ощущения, по которым соскучилась. Слышать – пока все, что осталось, да и то очень редко. Я не звоню ему. Как и договаривались, он делает это сам. Но эти разговоры короткие и не такие частые, как мне бы хотелось.
Я знаю, что у него много работы, знаю, что на кону важный контракт. Поэтому просто жду его возвращения – мучительно, бесконечно.
Телефон пиликает сообщением, и я, облегченно выдохнув, достаю его из сумочки, прерывая свой монолог.
«Как насчет того, чтобы поучиться водить не в дождливую, а в солнечную погоду?»
