О Боже. Я морщу нос, и уверена, что мои щеки сильно краснеют.
— Фу-у… Умеешь ты поднять настроение.
Дилан усмехается и проводит большим пальцем по моей щеке.
— Боже, как я скучал по тебе. — Взяв меня за руку, он переплетает наши пальцы. — Что ж, у меня есть новости.
Я опускаюсь на его плечо, и он наклоняет голову к моей.
— Какие?
— Джорди решил, что созрел для продажи закусочной, и папа Брейдена собирается ее купить.
— Что? Вау, вот это... сюрприз. Ты рад?
Дилан медлит, что кажется мне странным, если учитывать, как давно он хотел этого.
— Ага. Да, но это звучит так нереально. Я пока не знаю деталей. Джорди упомянул об этом, когда был здесь, и, честно говоря, это было последнее, о чем я мог думать. — Он выписывает пальцем круги на моей ладони, отчего мою кожу покалывает. — Как бы там ни было, когда ты упрямо отказывалась просыпаться, я много думал о том, что бы хотел сделать вместе с тобой. Это не считая поездки в Нью-Йорк, если я поступлю в универ.
— Когда ты поступишь.
— Хорошо, мисс Настырная, когда, — посмеивается Дилан, и этот звук вибрирует под моей щекой. — В общем, помнишь, как ты говорила после школы о том, что хотела бы поехать за границу — в Париж и в Англию? Я подумал, что мы могли бы поехать... вместе. И… — он едва сдерживает смех, — я хочу полететь с тобой на Гавайи. Хочу, чтобы мы окрестили черный песок на пляже Пололу-Вэлли.
Я пытаюсь подавить огонь желания, горящий внутри. Неважно, что я так долго была обездвижена. Сейчас, оказавшись рядом с Диланом, я не имею возможности быть с ним.
— Ты можешь не говорить о сексе, пока я лежу в больнице с катетером? Ты вроде как мучаешь меня.
Пальцем Дилан скользит по моему подбородку, приподнимая его, чтобы я могла встретиться с его извиняющимся взглядом.
— Мне жаль.
— Да, — ухмыляюсь я, — чувствую, как тебе жаль.
Он целует меня в кончик носа.
— Тебе нужно немного поспать. Наверняка ты не помнишь, но медсестра каждые несколько часов проверяет твои…
Дверь открывается, и в палату входит медсестра, будто она знала, что мы говорим о ней.
— Легка на помине, — дразнит Дилан, и она улыбается, когда подходит к моей кровати с пакетом жидкости для капельницы. Медсестра снимает почти пустой пакет и меняет его на новый.
— Доброе утро. Могу сказать, что сегодня вы выглядите очень хорошо, мисс Кармайкл. Я проверю ваши показатели, а чуть позже отведу вас на сдачу кое-каких анализов.
Мы молчим, пока медсестра измеряет мне температуру, давление и пульс, при этом делая пометки в моей карте. Она кладет ее обратно в пластиковый держатель, затем смотрит на нас.
— Также врач хотел бы поднять вас сегодня с постели. Может быть, прогуляетесь по коридору.
— Хорошо, — соглашаюсь я, не желая вставать. Мой живот урчит, пытаясь обратить на себя внимание и напомнить мне о том, что его лишают нормальной еды. — Кстати, когда можно будет поесть? Я слегка проголодалась.
Дилан смеется, лежа рядом со мной, и я толкаю его локтем.
— Давайте начнем с малого, — говорит мне медсестра, и в животе снова урчит в знак протеста. Это не радует. — Сразу после того, как вы сдадите анализы, я принесу вам немного сока со льдом и супа, а затем мы сможем перейти к более твердой пище. — Она дергает ручку на огромной двери, но замирает, поворачиваясь ко мне. — Между прочим, там полный цирк из желающих увидеть вас. И это не преувеличение.
Медсестра смеется, а мы с Диланом смотрим друг на друга, ни секунды не сомневаясь в правдивости ее слов.
— Это моя семья, — говорю я, не сдерживая широкой улыбки. — Можете пригласить их?
— Конечно.
— Ты готова? — спрашивает Дилан. Его дыхание щекочет мое ухо, отчего я хихикаю.
— Готова как никогда.
Он прикусывает мочку моего уха, и я визжу именно в тот момент, когда распахивается дверь. Сначала я вижу фиолетовые воздушные шары, парящие в воздухе, а затем и соответствующего цвета волосы. Нора ведет за собой толпу, фиолетовый хвостик подпрыгивает на ее плече. Она передает воздушные шары Брейдену, стоящему позади нее, и подбегает ко мне. Наклонившись над кроватью, подруга замирает, настороженно смотря на меня зелеными глазами.
— Можно обнять тебя?
Ее нерешительность дает понять, насколько я, должно быть, выгляжу слабой. Дилан спрыгивает с кровати, чтобы не попасть под горячую руку.
— Конечно, можно. Иди сюда.
Я раскрываю объятия, и она падает в них, сжимая меня как в последний раз. Она слегка фыркает, но успокаивается. Уверена: сейчас Нора контролирует свои эмоции.
Через несколько мгновений она отпускает меня и плюхается на кровать.
— Знаешь, ты словно отрада для моих глаз. И ты хоть, блядь, понимаешь, что до усрачки меня напугала? — Нора пытается посмотреть на меня серьезным взглядом, но это возымело обратный эффект. — У меня передозировка драже «Тик Так». — Я фыркаю, что вызывает у нее смех. — Я не шучу.
Дергаю подругу за хвостик:
— Что, перешла на фиолетовый?
Она тянется к волосам, затягивая резинку потуже.
— Перекрасилась ради тебя. Подумала, что после твоего пробуждения вернусь к розовому. Но этот цвет со мной породнился. Мне нравится.
— Мне тоже нравится, — усмехаюсь я. — Тебе идет этот цвет. Эй, как твоя мама?
На ее губах появляется легкая улыбка.
— Она в порядке. Слава богу, опухоль оказалась доброкачественной. И теперь у меня целых две вещи, за которые я должна быть благодарна.
— Ладно-ладно, — вмешивается Брейден, — перестань жадничать и уйди с дороги, сумасшедшая. — Он отталкивает Нору, и она свирепо смотрит ему в спину, отчего я в очередной раз смеюсь. — С возвращением, Рыжая. Ничто не сравнится со старыми добрыми временами. — Он целует меня в щеку и смотрит на Дилана, издали наблюдающего за нами. — И, пацан, я всегда рад видеть тебя. Тот парень, что стоит вон там, — Брейден указывает большим пальцем через свое плечо, — едва не потерял рассудок.
Дилан пожимает плечами:
— Я был не так уж и плох. — Он приподнимает губы в неловкой улыбке. — По крайней мере, я так считаю.
Все поворачивают головы к нему, в комнате воцаряется полная тишина, пока Брейден не нарушает ее:
— Да ты был чертовски плох. В любом случае, — он смотрит на меня, — рад, что ты вернулась.
Брейден трижды стучит пальцем по кончику моего носа, затем пересекает комнату и направляется к Дилану.
В комнату входит Зои. Под ее глазами залегли темные круги. Одежда висит на похудевшем теле, по плечам раскидано гнездо из спутанных волос. Даже не представляю, через что она прошла из-за меня. Я — все, что у нее осталось, и чувствую за это вину. По коже ползут хорошо знакомые мне мурашки.
Зои осторожно садится рядом со мной, аккуратно берет мою руку в свои ладони и смотрит на наши соединенные пальцы. А затем переводит взгляд на меня. Ее глаза слезятся, голос сломленный и усталый:
— Больше так со мной не поступай, — ругается она, улыбаясь сквозь слезы, скатывающиеся по щекам. — Я думала, что не… — Зои обрывает себя на полуслове, меняя тему разговора. — Я так рада снова тебя видеть, младшая сестренка. — Она бросается на меня без предупреждения, обвив руками мою шею, но тут же быстро отстраняется. — Я сделала тебе больно? Повредила капельницу? — в панике спрашивает сестра, глядя на трубку на моей руке.
— Все в порядке. Со мной все хорошо, — уверяю я ее, успокаивающе накрывая ладонью ее руку. Надеюсь, это поможет. — Но я беспокоюсь о тебе. Выглядишь так, будто совсем не спала. — Осматриваю взглядом ее тело. — Или не ела, если уж на то пошло.
— Я определенно не спала, но благодаря бабуле Молли сейчас неплохо питаюсь. По-моему, она пытается меня откормить.
— Кто-то говорит обо мне? Кажется, у меня горят уши.
Я замечаю розовую сумочку, висящую на руке, затем вижу счастливое лицо бабушки Молли и кривую ухмылочку Джорди. Одной рукой она приобнимает его за талию, а другой держит что-то завернутое в фольгу. В воздухе повисает аромат корицы и яблок, и я облизываю губы в надежде, что под фольгой окажется яблочный пирог.
