— И не подумаю, — он встает с кровати, ловким движением выпроваживает ее, закрываясь изнутри.
— Я вызову охрану, — через дверь говорит она.
— Да хоть полицию! — отвечает муж.
— Откройте! — настойчиво стучится медсестра. — Хорошо, сами напросились!
Слышится звук удаляющихся каблучков.
— Пожалуйста, оставь меня одну… — прошу или даже умоляю, глядя в его глаза, которые сейчас потемнели, и похожи на небо перед дождем, затянутое тучами.
Самир приближается, и, молча, изучает мое лицо.
— Снег… — садится на кровать. — Схожу с ума от ревности.
— Между мной и Саидом ничего не было, — уверенно заявляю. — Да, я крепко спала и видела эротический сон с твоим участием, но поверь, если бы он перешел к активным действиям — то обязательно проснулась бы, сопротивлялась, кричала, звала на помощь… Разве можно винить в том, чего не совершала? Но ты поливаешь грязью… Называешь нашего малыша чужим…
— Снег… — он сжимает мою ладонь. Вижу, как сожалеет о брошенных сгоряча словах, хотя от этого не легче — обида затопила сердце.
— Я не все сказала… — перебила его, вырывая руку. — И чтобы окончательно добить меня: признайся, что не хотел этого ребенка, он ведь так мешал тебе… А твоя забота — не более, чем притворство.
— Ты что несешь?! — он еще больше злится. Опять хватает за плечи, причиняя боль.
— А ты?! — упираюсь ему в грудь.
— Моя забота — притворство?! — кричит в лицо. — Люблю тебя до безумия! И ребенка хотел… Ждал не меньше…
— Пусти! — пытаюсь оттолкнуть от себя. — Делаешь больно…
— Услышь меня! — трясет так сильно, что голова кружится.
— Самир… — прикрываю глаза. Он не замечает моего состояния, охваченный гневом.
В этот момент дверь с грохотом открывается.
— Да что вы творите? — голос Тамары Игоревны. — Отойдите! Покиньте отделение!
Мужа буквально отрывают от меня. И выводят за пределы палаты.
Падаю на подушку, стараясь унять противное ощущение, граничащее с тошнотой. Вдобавок, дыхание сбилось, а сердце бешено колотится, гулко ударяясь о ребра.
— Эй, Снежана, — врач хлопает по щекам. — Ну-ка, взгляни.
— Сейчас… — открываю глаза.
Она склонилась надо мной, внимательно осматривая и ощупывая.
— С таким подходом больше не пущу Самира, вплоть до выписки… Он сорвался на тебя из-за выкидыша, что ли? — интересуется.
— Нет… — приподнимаюсь выше, удобнее устраиваясь на подушке. — Поссорились просто… не поняли друг друга…
— Не знаю ваших законов, правил, запретов и прочих условностей, но так нельзя… А ведь переживал… Даже думала, ему помощь потребуется — места себе не находил от волнений.
— Тамара Игоревна, мне бы день в тишине и покое побыть, — прошу.
— Не проблема, дам указания: на сегодня никаких посещений, а завтра в обычную палату переведу. Отдыхай.
Она что-то вколола, после чего я расслабилась и постепенно уснула, погружаясь в свои мечты, где остался он и ждет…
…Мой мальчик, мой маленький мальчик… сын… так похож на своего отца… Прижимаю его к себе, целую в лоб, ощущая потрясающий детский аромат… Он только что поел и забавно причмокивает язычком… Провожу пальцем по его нежной коже…
И слезы наворачиваются от отчаяния и невозможности встретиться с ним. Я сплю в реальности, а он живет со мной во снах…
36.2.Самир
Что же я натворил?
Сейчас, когда злость с ревностью поутихли, иначе на все посмотрел. Как только мог опуститься до подобных обвинений и грубости? Сказать такое про ребенка… нашего ребенка, которого уже нет… Сорвался. Обидел мою девочку. И без того паршиво, а я причинил очередную порцию боли, забыв в тот момент заботиться о ее чувствах. Повел себя как сволочь. Стыдно…
Весь этот гнев предназначался другому…
Ядовитая ненависть растекается по венам при мыслях о… язык не поворачивается назвать его братом… он предатель…
Тогда, в Дубай, после разговора в кабинете отца, больше не выяснял отношения с Саидом, не хотел слышать омерзительных подробностей ночного визита к моей жене, хватило слов Снежаны, да и сейчас достаточно — верю, что ничего не было, просто не смог совладать с эмоциями. Поругались, не поняли и не услышали друг друга.
Но кое-кто ответит за страх, который вселяет — что даже во снах преследует и не дает покоя ей…
Захожу в квартиру. Они уже приехали. Из гостиной доносится оживленная беседа. Захотелось узнать: о чем речь, чтобы быть готовым ко всему, слишком часто в последнее время семья против меня… Это не касается мамы, разумеется, но она, как хорошая жена, молчаливо согласится с любым решением отца.
Приблизился. Притаился за углом.
И появился как раз вовремя…
— Амин, может вернуться к этому вопросу позже? Когда Снежана поправится… — прозвучал обеспокоенный голос мамы.
«Понятно…» — не сложно догадаться.
— Месяц — это максимум! — возмутился родитель. — Сейчас уже ясно: она бесплодна. Неужели, ты желаешь, чтобы наш сын остался без наследника?
— Я желаю им счастья, по-моему, это важнее, — на удивление она с ним спорит, хоть один союзник у меня есть.
— Этот брак обречен, — подытожывает отец.
— Прошу лишь не давить, прислушаться к мнению Самира… Не торопи события, — отвечает мама.
«Не сомневался: станет спешно организовывать за моей спиной свадьбу» — он забыл о согласии, которое требуется, помимо договоренностей между семьями.
— Самиру тридцать два года! Сколько терпеть его выходки?! — повышает голос. — То он принципиально не хотел жениться — тянул время; то позволил выбрать невесту и радовался, что она несовершеннолетняя и еще три года можно наслаждаться свободой; то вдруг взял в жены первую встречную и его словно подменили.
— Согласен с тобой, — вмешался Саид, — ему пора остепениться.
«Куда ж без него…» — подпевает отцу в унисон. Только я уже сделал свой выбор. Второму браку не бывать!
— Наш сын полюбил. Разве плохо? — настаивает мама. — Он счастлив. Это не просто заметно, это чувствуется, глядя на них двоих… Пусть сам решает.
— У Саида в сорок лет — трое детей, а Самиру даже один ребенок не светит с такой женщиной… вот, к чему клоню… — начались сравнения с любимым сыном, быстро забыл, как тот низко пал.
— Она здорова, — мама продолжает защищать мою девочку. — И у них обязательно будут дети.
«Пора прервать этот бессмысленный разговор. Или заговор?» — считаю до десяти и появляюсь в гостиной.
Все трое смотрят на меня. Больше никого тут нет. Или Саид приехал без семьи, или скромная малообщительная Талия предпочла уединение, а может, детьми занимается?
— Сынок, ты вернулся… — мама ведет себя так, словно ощущает вину. Теперь станет разрываться между мной и отцом, я облегчу ей выбор… — Как Снежана?
Что сказать? После того, как меня выпроводили силой из отделения, с врачом не удалось толком пообщаться. По телефону Тамара Игоревна отвечала сухими стандартными фразами и настойчиво советовала не появляться до завтрашнего дня — дать возможность жене побыть в одиночестве, свыкнуться с обстоятельствами.
— В порядке, — отвечаю, а сам неотрывно наблюдаю за Саидом, как воспринимает информацию. И судя по озадаченному лицу, неподдельно беспокоится — она его по-прежнему волнует, чувства не остыли…
Опять завожусь от дикой ревности. Бесит, что он смеет думать и мечтать о ней.
— Поговорим, — киваю в сторону кабинета, обращаясь к нему.
— Может, не надо? — встревает мама. Мое лицо не скрывает истинных намерений.
— Самир, ты что задумал? — присоединяется отец.
— Всего лишь «мило» побеседую, — растягиваю губы в подобие улыбки, больше похожей на звериный оскал. И настрой у меня соответствующий: хищник против хищника, ведь мы с ним одинаковые.
— Пошли, — Саид ухмыляется, ведет себя уверенно.
Как только закрывается дверь, начинаю говорить первым.
Всё. Надоело. Хватит ссылаться на семью. Честно, пытался думать в интересах всех и каждого, но есть предел. Если меня не хотят понимать и принимать мои решения, то я тоже не обязан думать и заботиться еще о ком-то, кроме Снега. Мы будем жить в России. Всегда.
