По гордому профилю и сжатым скулам все ясно, он не настроен дальше на беседу, а я просто наслаждаюсь его близостью и молчанием, которое, оказывается, бывает приятным и неотягощенным. С нужным тебе человеком все просто. Раз и все. Просто то, чего ты раньше не делала, делаешь с удовольствием, а то, чего так сильно боялась, желаешь больше всего. С ним любая проблема больше не проблема, потому что ты легко можешь уместиться в его сильных руках и просто намекнуть на это, он решит.
Я уверена, что уже через неделю в моей квартире ничего не будет напоминать о том ужасе, что сотворили соседи. Рустаму для этого даже не требуется моя просьба, он сам предпримет все необходимое, потому что, повторюсь, у него все просто.
Очередной шок застает меня дома у бабушки Рустама, которая, оказывается, уже приехала и даже сделала мне большой комплимент относительно моей внешности. Ага, если не брать во внимание, что я полдня отмывала квартиру от потопа, то в целом, можно даже гордиться. Но я-то знаю правду.
—Заходите, мои красавцы, заходите.
—Ба, а ты чего не сказала, что приезжаешь? — Рустам заходит в квартиру и целует бабушку в обе щеки, после чего обнимает. Так тепло и нежно, что меня эта картина завораживает.
—А ты меня что, встретил бы? Небось встретил бы и обратно повез, знаю я тебя, характерного парнишку.
—Василиса, очень приятно, — пытаюсь улыбнутся, но выходит криво, я вообще-то начинаю волноваться.
—Зинаида Львовна, солнышко, я так рада тебя видеть, — женщина подходит ближе, обнимает и тоже целует в обе щеки, после чего решительно заявляет внуку, — дети будут просто загляденье. Когда внуки? Я готова.
—Самое главное, что ты готова, ба, а мы то дело десятое, да?
—А нечего кота за одно место тянусь. Васенька, ты этого оболтуса бери в ежовые рукавицы, с ним нужен глаз да глаз. И вообще порой его надо сдерживать, а то он может баловаться. Бабушка сказала, что нужны внуки, значит, нужны, а то я тут одной ногой в могиле и хочу понянчиться с малышами! — Зинаида Львовна, видно, что шутит, но звучит при этом грозно. Я с жадностью рассматриваю ее и понимаю, что в молодости она была настоящей красоткой. Сейчас ее черты лица не менее прекрасны, несмотря на преклонный возраст. А уж одевается она явно как молодая женщина, а не старушка. Ее старушкой и назвать-то нельзя, никаких балахонов и прочего, чувство стиля точно не при ней.
Мне самой и смешно, и еще больше неловко, потому что…мне никто не предлагал выходить замуж, и уж тем более рожать. Господи, о чем я думаю: Мы знакомы всего ничего, а что, если я и он не сживемся? Характерами не сойдемся? Всякое же бывает. Ой дура, ой дура, каких еще поискать. Ты тут по уши в проблемах, а растекаешься при словах о жениться и детях.
Мы заходим на кухню, садимся пить чай с горячими пирожками, и тут начинается самое смешное. Мне рассказывают о Рустаме с самого маленького возраста, обо всех его непослушаниях и детских шалостях.
—Ой, а в года четыре он на себя банку с краской вылил, слава Богу, что не попало в глаза и в рот. Короче, он тот еще бандит, имей в виду. И судя по его лицу сейчас, уже успел с кем-то подраться. Заметь, я не спрашиваю, потому что сейчас он будет злиться. Но я все замечаю, — женщина разливает чай и недовольно поглядывает на Рустама, который с самого начала как взял меня за руку, так и не выпускает из своих рук, поглаживая костяшки и перебирая пальчики. Абсолютно простое действие, но такое нужное мне сейчас.
—Проказник совсем, — улыбаюсь, прикасаясь к щеке тыльной стороной ладони. Синяк просматривается все сильнее.
—Это я упал. Очнулся, бланш под глазом, — ухмыляется Рус, но я по глазам вижу, что врет.
—Брешешь как дышишь, а дышишь часто.
—Ба, там другое слово…
—Я же леди!
—Понял, принял, осознал, — Рустам вскидывает свободную руку вверх и опускает голову, мол, твоя взяла, а я тихо посмеиваюсь перебранке двух близких людей.
Меня приняли, и это видно сразу, чувствуется как искренне хотят узнать, как интересуются жизнью, как пытаются расположить к себе, пока я тут раздумывала, что бы сказать, чтобы не упасть в грязь лицом.
Но нет, это абсолютно милейший человек, она совсем такая, как я ее и представляла себе из разговоров с Рустамом.
—Ба, мы сегодня у тебя останемся, ты не против?
—Чего мне быть против, старой?
—Ба, ты не старая, прекрати уже прибедняться, фору любой двадцатилетней дашь.
—Не подлизывайся, внук, — грозно припечатывает женщина, а сама поправляет прическу, окидывая нас довольным взглядом.
—Отлично, тогда, Вась, ты иди в мою комнату, а я пока по делам, — Рустам сдвигает брови, встает из-за стола, целует сначала меня, потом бабушку и уходит. А мне это жутко не нравится. Какое-то предчувствие не дает просто взять и расслабиться.
—Ты куда это на ночь глядя?
—Не закудыкивай, — в шуточной манере отвечает Рустам, бросает на меня серьезный взгляд и уходит, проговаривая, — через пару часов буду. Ведите себя хорошо.
—Заберешь нас из ночного клуба с мужским стриптизом.
—Очень смешно, — звучит довольно злобно из коридора.
Зинаида Львовна прищуривается загадочно и игриво улыбается, пока я держусь, чтобы не рассмеяться в голос. Входная дверь хлопает, а затем женщина подсаживается ко мне поближе, и голос меняет тональность.
—Васенька, ты по поводу своей ситуации не волнуйся. Саша у меня все решит, вы с Рустамом тут вообще не причем, судя по всему, это роют под нашего властного мэра. Так что ты не переживай, смотри какая бледная, — бабушка Рустама касается моего лба и печально выдыхает. — Просто белое полотно, солнышко. Давай я дам тебе одну классную заварку для поднятия иммунитета.
Через пару минут в мой нос ударяет запах чего-то такого вонючего, что я моментально подскакиваю с места и несусь в сторону уборной, понимая, что все съеденное рвется наружу. Одному Богу известно, что это было, но прямо сейчас мой желудок выворачивается наизнанку, а болезненные спазмы никак не дают оторваться от белого друга. Торчу в ванной с минут десять, пока умываюсь, пока волосы приглаживаю, а затем выхожу, еле волоча ноги, которые словно одеревенели.
—Какой срок, девочка моя? — Зинаида Львовна встречает меня прямо у ванной. Я прислоняюсь к стенке и выдыхаю, не сразу соображая, что же меня спросили.
—В смысле?
—Сколько недель, пупсик?
Недель? Я хмурюсь, начинаю ощупывать свое влажное лицо, а потом до меня медленно начинает доходить. Месячные. Их не было в этом месяце, а когда они вообще были в последний раз? Тело резко окунается в ледяную прорубь, потому что я не помню, когда в последний раз у меня были месячные.
—Спокойно, спокойно, деточка. На кизил, мяту и мелиссу у матери Рустама была подобная реакция, и у меня тоже, когда с Саней ходила, тошнило меня от любых запахов сушеных трав. Редкость, но случается, может и не беременна вовсе, успокойся.
Беременна. Я могу быть беременна? О Боже. Мы же, бывало такое, что не предохранялись, потому что страсть брала верх.
—Я спокойна, — выдыхаю, а сама прокручиваю варианты. Да. Я могу, еще как могу. Где же были мои мозги?
—Не думала об этом? Да? — участливо переспрашивает Зинаида Львовна, печально хмурясь.
—Я…не знаю, что сказать, — иду в сторону коридора, натягивая на себя пальто на ходу. Быстро обуваюсь и хватаю сумочку. Однозначно в этом случае нужно делать тест на беременность, потому что тошнит меня не впервые, и тогда я списала на стресс, но сейчас…Тоже стресс, да? — Я в аптеку, тут неподалеку, скоро буду.
Боже, а если я беременна? Никакого аборта это точно, но как Рустам к подобному факту отнесется? Шок сковывает тело, но я стараюсь быстро собраться, чтобы купить парочку тестов. Штук десять, чтобы наверняка.
—Он смотрит на тебя как на божество, как он может быть против, Василисушка, ну ты чего так громко думаешь глупости всякие?
Глупости, конечно, глупости. Рука сама собой опускается на живот, я сдержанно улыбаюсь и выхожу в каком-то коматозе. Иду чисто на автомате, пока в очередном переулке меня не перехватываю со спины, затыкая рот кляпом. Кричать и сопротивляться не могу, меня надежно пригвождают к чему-то твердому и завязываю глаза.
