— Бунт, — коротко сказала Эликс.
Профессор подал Алисе руку.
— Вставай. Нельзя останавливаться. Скоро они перекроют все выходы, и тогда будем до скончания времен по норам бегать.
— Нет! Не встану! Может ты с ними заодно⁈ Может ты сам людоед⁈ Я никогда не видела, как ты завтракаешь! Может ты по утрам копченые женские окорока наворачиваешь⁈
— Не видела, потому что мы с тобой почти не жили вместе, — терпеливо сказал профессор. — Вон, она видела. — Он кивнул на Эликс. — Никаких окороков. Банальная освсянка и яичница.
— Не верю! Никому не верю! Ааааа!!!
Алиса повалилась на бок и застучала кулачками по коленкам.
— Успокой ее, — профессор повернулся к Эликс.
— Как?
— Ты знаешь.
— Прости, папочка. Но у меня не встанет.
Алиса в истерике каталась по полу и кричала все громче.
— Черт. От ее воплей сюда все аборигены с тараканами сбегутся.
Он поймал ее, заломил руки за спину и зажал ладонью рот. Алиса затихла, хлопая ресницами, и вся изогнулась, как стриптизерша на шесте.
— Видишь, папочка, — усмехнулась Эликс, — она явно предпочитает грубую мужскую силу.
— Черт с вами, — бормотнул профессор и перевалил Алису на живот. — Сама напросилась.
Он рывком поднял ее за бедра, заставив встать на четвереньки.
— Я правильно понял? Ты этого хочешь?
Алиса с готовностью раздвинула ляжки, уткнулась носом в пол и выпятила вверх зад.
Профессор не спеша расстегнул брюки.
Эликс сидела, прислонившись к стенке и смотрела, как все быстрее дергается худая профессорская задница. Когда к тихим девичьим стонам прибавился басовитый хрип, Эликс встала, скользнула ближе и резко впечатала ребро ладони в основание коротко стриженного черепа.
Профессор хрюкнул и повалился на бок.
— Ах, вот ты для чего просила истерику устроить, — флегматично протянула Алиса, отряхивая коленки.
— Простой алгоритм, — сказала Эликс. — Во время полового акта самцы ничего вокруг не видят и не слышат. Нужна была стопроцентая уверенность, что он не успеет отреагировать. Мы не знаем его возможностей.
— Алгоритм может и простой. Только что мы без папочки делать будем? Он хотя бы дорогу знал.
— Я ему не верю. То с олигархами лобызается, то с аборигенами. Мы для него лишь инструменты. Которые он использует в темную. Лучше сами дорогу найдем. Не отставай.
Она повернулась к проходу и тут же взвизгнула, в ужасе отскочив назад.
Проход загораживала трехметровая насекомая морда с торчащими во все стороны шипами, щетинками и разбросанной в беспорядке дюжиной фасеточных глаз.
Метровые жвалы раздвинулись.
— Дамы, — послышался грубый, как наждак, голос. — Заблудились?
* * *
Паровоз несся по тоннелям с такой скоростью, будто был не паровозом, а как минимум магнитным гиперлупом. Иногда он вылетал из тоннелей в гигантские пещеры и тогда притормаживал, будто хотел, чтобы пассажиры получше рассмотрели остатки былой роскоши. Пещеры были загромождены руинами мозаичных дворцов и вычурных строений, которые тукло сверкали, когда их выхватывал из темноты луч прожектора.
— Когда-то мы были великим народом, — задумчиво сказал череп. — Нам принадлежала вся галактика.
— И что же случилось? — вежливо спросил Третий капитан.
— Как и многие другие, мы недооценили врага, и он вбомбил нас в каменный век. Потом были долгие миллионы лет голода и мутаций.
Череп сложил костлявые руки на груди и замолчал. Ветер развевал его черную хламиду, будто пиратский флаг.
— Они считают себя потомками тех, кто все это построил, — тихо хмыкнул Второй. — Белиберда.
— Белиберда? — повернулся череп. — У меня хороший слух, хоть и ушей не видно. Вы хотите отнять у нас нашу историю?
— Нет у вас никакой истории. Вы говорите на стандартном галактическом интерлингве. А этому языку всего двести лет в обед. Ваших предков забросило сюда случайно и недавно. И отшибло им память.
— Я слышал эту версию. От одной молоденькой филологини. Она болтала без умолку, пока я не насадил ее на вертел. У нее была такая нежная поясничная вырезка. Просто таяла во рту.
— Ублюдок, — пробормотал Первый.
— Это вы говорите на нашем языке, — продолжил череп. — И это вашим предкам отшибло память. Мы называем наш язык олдос, антик или просто древний. Ему миллионы лет. Посмотрите на меня. Разве может организм так мутировать за жалкие два столетия?
— Тут жесткое излучение, — буркнул Второй. — Влияет не только на черепушку с физиономией. Но и на мозги.
Паровоз вдруг дернулся и сбросил скорость.
— Приехали! — прокричал череп сквозь визг тормозов. — Скоро вы поймете, что мир совсем не такой, каким вам кажется!
* * *
— Так скорбно и печально видеть эти нежные куски мяса, — продолжал разглагольствовать трехметровый таракан, шевеля усиками, — эти пухлые ляжечки, ребрышки с грудинкой, эти остатки содранной кожицы с трогательными татушками. Мне однажды попался отруб предплечья с надписью «Не забуду мать родную». Какая-то девчушка написала. Вы представляете? Маму! Я всю ночь проплакал. Нет! Я не позволю, чтобы вас таких… э-э… красивых… пустили на корм всяким…
Таракан потоптался и снова вонзил жвалы в стену. Во все стороны полетела гранитная пыль.
— Спасибо, — церемонно поклонилась Эликс. — Мы вам крайне благодарны… э-э… простите, как вас?..
— Пафнутий, — оторвался от стены таракан. — Меня зовут Пафнутий. Родители так назвали. Это из оперы «Пафнутий и Гермиона». Помните тот момент из второго акта, когда наконец завалили Мерзкого Гарри, и Пафнутий такой…
— Да-да, конечно помним, — перебила его Эликс.
— Ох, простите, — таракан Пафнутий воздел к потолку усики. — Времени мало. Приспешники Патриарха уже заблокировали все выходы и скоро начнут обыскивать норы. А я, вместо того, чтобы вам помогать, всю дорогу болтаю! Так не хватает общения! Мои сородичи, сами понимаете, не словоохотливы. Простите еще раз. Сейчас исправлюсь.
Огромное щетинистое чудище вдруг стремительно сорвалось с места, обежало их по потолку и скрылось за поворотом. Оттуда сразу же донесся грохот и повалили клубы пыли.
— Вот, — доложил Пафнутий, вывернув обратно. — Я обвалил боковой коридор. Это их немного задержит. И приспешников, и этого вашего профессора, когда он очнется. А я тем временем пробью новый коридор и выведу вас к… Ах да! Снова заболтался!
Он вгрызся в стену с настойчивостью отбойного молотка и стал быстро углубляться в гранитную толщу, отбрасывая лапищами измельчённую породу.
Алиса дернула Эликс за руку.
— Ты ему веришь?
Та пожала плечами.
— А у нас есть выбор?.. Простите, синьор Пафнутий! Вы сказали, выведите нас к… «К» — это куда?
— Ах, да, — Пафнутий остановился. — Я выведу вас к другому подъемнику. Там вы сможете быстро покинуть эту юдоль страданий и вознестись обратно наверх, к свету.
— Нам не нужно наверх. Нам нужно вниз. К месту под названием «Пересадочная станция».
Пафнутий окончательно замер. Потом развернулся всем туловищем.
— Пересадочная станция — это логово Патриарха. Там он живет. Жрет. И работает. Вам не нужна пересадочная станция.
— Просто доведите нас к ней поближе. А дальше мы сами.
— Исключено.
Он снова уткнулся в стену.
— Что еще за пересадочная станция? — шепотом спросила Алиса.
— Понятия не имею. Но через нее ведет единственный проход к транспортной системе. По крайней мере, так было написано в инструкциях Марска.
— Вот кому-кому, а этому косоглазому денежному мешку я бы точно не верила, — сказала Алиса. — Сперва наобещал с три короба, а когда я с ним убежала, сделал секс-рабыней и под собутыльников подкладывал.
— У тебя есть другие предложения? Нет? Тогда я пошла.
Эликс повернулась.
— Куда⁈ — Алиса вцепилась в нее обеими руками.
— Выбираться отсюда. С тараканом нам точно не по пути.
Не успели они свернуть за угол, как сзади пыхтящим монстром налетел Пафнутий и выпустил тонкие гибкие жгуты, которые в момент связали девчонок по рукам и ногам и подняли в воздух.
