— Нет, взгляни сейчас же, что там!
Я немедленно вынул почему-то задрожавшими пальцами конверт, извлек из него фотокарточку и взглянул на нее. Еще ничего не сообразив, я почувствовал, что произошло что-то страшное. На фотографии я сразу узнал себя, снятым тогда, когда я был еще школьником и рядом с собой маленькую сестру. На обратной стороне фотокарточки рукой отца было написано: "Жерар и Элли, Марсель 1939 г."
Я вертел в руках карточку и напряженно думал: "Марсель… Жерар и Элли. Да… но что же здесь…
Я снова всмотрелся на фото. Рядом со мной сидела девочка с очень знакомым лицом. Очень! Мой растерянный взгляд остановился на лице Дины… Боги небесные! Ведь это же Элли! Но, неужели Элли?! Не веря своим глазам я еще раз сравнил фото с оригиналом. Последние следы исчезли.
— Элли! Сестра!!
— Жерар!!..
Неужели такое бывает в жизни? И почему это случилось со мной? А может и не случилось и это тоже всего лишь мираж? Но все кажется проходит в этом лучшем из миров, прошло и первое острое впечатление, вернее потрясение, прошли и слезы и тяжелые вздохи и в конце концов, кое-как упокоившись мы засыполи друг друга бесчисленными вопросами.
Понемногу перед нашими умственными взорами возникали картины нашего недавнего прошлого. На перебой друг другу мы спешили рассказать как можно больше о себе и узнать как можно больше о другом.
— А то, что мы сделали дорогая Элли, так это ровным счетом нмчего не значит, — успокаивал я ее и себя в ту минуту, когда она вдруг задумалась и, загадочно поглядела на меня, покраснела, как-будто что-то вспоминая.
— Ты думаешь?
— Конечно! Тем более, что мы же не знали и ни какой вины здесь нет и быть не может. Помнишь, как в библии?…
Я замялся, позабыв кто же именно, согласно библии, совокупляется с сестрой.
— Да, но то в библии… и кроме того там же говорится, что за этот грех бог их наказал.
— Да, но у них были дети! — нашелся я.
— А ты думаешь, что у нас… — она прикусила губки, но лукаво улыбнулась.
— Ах, Элли. Я так тебя люблю!
Я схватил ее руку и горячо поцеловал.
— И ни о чем не жалею! — добавил я.
— Ришар! Что ты говоришь! Сейчас же перестань!
Когда пришел Ред он застал нас за оживленной, дружеской беседой, а мы его встретили, как лучшего старого друга.
Домой возратился я спокойный и довольный, с восстановленным душевным равновесием. Засыпая, я уже с удовольствием вспоминал подробности интимной близости с Элли и, наряду с некоторой ревностью к Реду, чувствовал сильную эрекцию члена, что еще долго не давало возможности мне уснуть.
Прошло несколько дней. И так Элли с Редом уезжают в Америку, в Филадельфию. Я решил вручить Элли все свои записки, чтобы она сохранила их для меня, внимательно их прочла и поняла, почему я остаюсь в Японии, почему я делаю такой решительный шаг в жизни. Элли должна все это понять и я почему-то уверен, идти мы будем вместе с ней по новому пути, на который я вступаю первый. К этому призывает меня совесть, мой долг перед моим отцом, моя любовь к Кито…
Вчера вечером позвонила Элли. Ред уехал на два дня в Осаку и она приглашает меня к ужину. Через час я был у нее. И на этот раз мы не могли наговориться, все новые и новые детали, события всплывали в памяти, все новые и новые пердположения на будущее всплывали в наших головах и требовали обсуждение.
Мы сидели рядом на широком диване и я по дружески обнял ее за талию. Постепенно моя рука стала чувствовать… женщину, упругое тонкое тело женщины, которой я уже обладал раз… Мой член начал напрягаться. Элли, очевидно, заметила это и, почувтвовала возле себя возбуждающегося самца, тихонько отодвинулась.
— Не надо, Ришар…
— Элли…
— Что?
— Как тебе сказать… Я не жалею, что тот раз так случилось…
— Перестань! Разве можно так?
— Ответь мне на один вопрос.
— Ну?
— Элли… тебе было тогда приятно?
— Не говори про глупости.
— Элли… Было? Скажи, дорогая, тебе было сладко?
— Ну, было. И что же из этого?
— Очень?
— Сам знаешь…
— Элли, ты спустила?
Я поглаживал ее талию и прижимал к себе. Элли наклонила головку, но бросив взгяд на мой член, который оттопыривал брюки отвернула ее в сторону.
— Элли, ответь.
— Что? — ее голос стал совсем тихим.
— Ты спустила?
Я взял ее руку и положил на свой член. Она нерешительно отдернула руку, но чуть отдвинувшись от меня тихо проговорила:
— Ришар, мы сделали очень дурно.
— Элли, да ничего плохого мы не совершили! Мы испытали с тобой величайшее наслаждение и только.
— Но ведь я же твоя сестра!
— Ну и что же? Если половая близость дает нам такую радость, то зачем ее отвергать? Это все только условности.
— Ты думаешь?
— Так оно и есть. Половая близость с тобой дала мне величайшее наслаждение. Такого я еще не испытывал.
— С кем?
— Со многими.
— Например?
— В последнее время с Марсель, с Кито…
— Ришар, ты должен рассказать мне все подробно.
— Конечно! С большим удовольствием! К стати, все подробности у меня записаны.
— Дашь почитать?!
— Обязательно. Я и сам об этом думал. Мне кажется, лучше будет если ты возьмеш мои записи с собой в спокойную Америку, сохранишь их для меня и сама кое над чем поразмыслишь.
— Так ты записал и то, что со мной?
— И это.
— Да… Интересно…
— А первую половину своих записок я оставлю во Франции. Спрятав их там.
— А я их увижу?
— Да. А за это ты должна мне все рассказать о себе.
— Все у меня в дневнике. Прочтешь.
— И как у тебя первый раз?
— Все, все! Абсолютно все! А у тебя?
— В моих записках можешь не сомневаться. Все подробности занесены. А то, что было в школе и еще до школы, то об этом почитаем вместе с тобой, когда старые записки будут у меня.
— Но кое-что и теперь расскажешь?
Элли лукаво и игриво взглянула на меня.
— Ах ты милая проказница!
Я с жаром поцеловал ее в щеку. Она обняла меня за шею и я впился в ее губы… в засосе… долго… Я уже без малейшего с ее стороны сопротивления и нежно и торопливо ласкал и мял ее упругие грудки.
— Перестань. — прошептала она. — Расскажи лучше…
— Элли… я хочу… А ты?
— Может быть это нельзя… Ты лучше расскажа…
— Хорошо. Но будет приятнее рассказывать, если… если соединиться… Хочешь?
— Ты не сможешь тогда говорить…
— Элли… взгляни!
Я погладил свой член, контуры которого рельефно обрисовывались на моих тонких брюках.
