– Не к лицу правителю менять все в угоду одной женщины…
Шахземан попытался возразить, ибо знал, что именно на этой женщине в некотором роде и зиждется само благополучие царского дома. Однако что-то в выражении лица старшего брата удержало его от этих слов.
«Как бы то ни было, свой долг я исполнил – брат теперь знает, что лишь ему под силу вернуть счастье в собственный дом. Если ему этого не хочется… То кто я такой, чтобы убеждать его в обратном?»
Шахземан поклонился Шахрияру и покинул Зал аудиенций.
– Как это «кто я такой»?! – едва не задохнулась криком Герсими. – Ты его брат! И, если уж на то пошло – ты первый советник халифа, его совесть и мудрость!
– Да, моя прекрасная… Но я еще и младший брат, чьих слов можно не слышать тогда, когда это почему-то удобно… Или чьим мнением можно пренебречь, если речь идет о делах, не имеющих отношения к интересам государства.
– Аллах великий, – простонала Герсими, – а я-то думала, что имею дело с двумя мужчинами… А они просто глупые мальчишки, старающиеся не поссориться в песочнице.
– Герсими, не надо…
– Да будет так, о муж мой, – кивнула та. – Я больше кричать не буду.
Что-то в прищуре жены, в ее решительном повороте головы насторожило Шахземана. Однако он постарался убедить себя, что ему все лишь привиделось.
Ибо так оказалось проще и спокойнее – как проще и спокойнее жить страусу. К счастью, Шахземан не услышал более чем отчетливой мысли жены, мысли, которая поставила все с ног на голову… Или, что тоже верно, вернула все на свои места, поставив с головы на ноги.
«Да будет так, презренный… Значит, нам, сильным женщинам, остается действовать самим… И самим решать собственную судьбу, более не полагаясь на слабых и ленивых мужчин!»
– Сестричка, может быть, ты все же расскажешь мне о своем сне?
– Расскажу, Герсими. Сегодня я вновь ступила на альбионский остров. Вновь встретилась с Деймоном. Хотя нет, не совсем так. Я тихо вошла в свою спальню, подумав, что незачем будить слуг. Мне осталось только…
– Маргарита, – услышала я. И вскрикнула:
– Деймон?
«Господи, этот человек лежит на моей кровати!»
Он улыбнулся:
– Я ждал тебя.
«Как он вошел?» – подумала я, о нет, Маргарита, и быстро оглядела комнату.
– Что ты здесь делаешь? – шепотом спросила она.
– Я рано пришел и решил, что подожду тебя.
– Здесь?
– На улице слишком холодно.
«Ничего подобного, напротив, не по сезону тепло…»
– Как ты вошел?
«Боже, неужели слуги его видели?»
– Вскарабкался по стене.
– Что ты сделал?! – Она подбежала к окну и глянула вниз. – Как ты?…
Но он встал с кровати и подкрался к ней сзади. Обхватив ее руками, Деймон пробормотал над самым ее ухом:
– Я очень ловкий.
Она нервно рассмеялась:
– Как кот!
– И это тоже. – Помолчав, он сказал: – Я скучал по тебе.
Она хотела ответить, что тоже скучала, но он был слишком близко, и голос ее не слушался. Он поцеловал ее за ухом, но так нежно, что пришлось задуматься, не привиделся ли ей этот поцелуй.
– Хорошо провела время?
– Да. Нет. Я слишком… нервничала.
– Нервничала? Почему?
– Я ждала, что ты появишься…
«Боже милостивый, – промелькнуло у нее в голове. – Неужели у всех женщин так бьется сердце, когда они стоят рядом с красивым мужчиной?»
– О-о-о, но я и не обещал, что приду, – он обнял ее за талию и прижал к себе.
– Разве ты не хочешь…
– О, хочу! Еще как хочу.
– Деймон!
Его руки уже были на ее бедрах, а губы ласкали шею.
«Сколько еще времени я смогу вот так простоять?» – лихорадочно пыталась прийти в себя Маргарита. Он что-то с ней делал, он заставлял ее чувствовать то, что она никогда не чувствовала.
– Я думаю о тебе каждую ночь, Маргарита.
– Правда?
– М-м… – Его голос был похож на мурлыканье. – Я лежу в постели и думаю о том, как было бы хорошо, если бы ты была рядом.
Маргарита почти перестала дышать. Но какая-то частица ее, какой-то укромный, но чувственный уголок в душе заставил ее спросить:
– О чем ты думаешь?
Он усмехнулся, явно довольный ее вопросом.
– Я думаю о том, как буду делать вот это.
Он так крепко прижал ее к себе, что она ощутила его твердую плоть. Она издала какой-то звук, возможно, назвала его по имени.
– А еще много думаю о том, чтобы сделать это.
Его проворные пальцы расстегнули пуговицу на спине. Маргарита сглотнула. А потом еще два раза, когда до нее дошло, что он успел расстегнуть еще три пуговицы, пока она сделала всего один вдох.
– Но больше всего я думаю о том, чтобы сделать это.
Одним движением Деймон поднял ее на руки, так что ее юбка обвилась вокруг ее ног, а верх платья соскользнул вниз, почти обнажив грудь. Девушка вцепилась ему в плечи, ей показалось, что она стала невесомой и парит в воздухе, но тут он опустил ее на постель.
Деймон лег рядом. Опершись на одну руку, другой он стал гладить ее обнаженную грудь.
– Какая прелестная, какая мягкая, – бормотал он.
– Что ты делаешь? – прошептала она.
Он медленно улыбнулся, как сытый кот.
– С тобой?
Она кивнула.
– Это зависит… – сказал он и стал водить языком там, где только что была его рука. – Что ты чувствуешь?
– Я не знаю, – призналась она.
– Какая прелесть!
Он смотрел на нее и улыбался, а она подумала о том, будет ли его прикосновение таким же захватывающим дух, как его взгляд. Он лишь смотрел на нее, а она вся напряглась.
– Ты такая красивая, – сказал он и легко провел ладонью по ее соскам. Так легко, словно это было дуновение ветерка.
О да, его прикосновение подействовало куда сильнее, чем его взгляд. Она почувствовала это внизу живота. Это прокатилось по всему ее телу, до самых кончиков пальцев ног. Она непроизвольно выгнула спину в своем желании быть ближе, ощутить еще больше…
– Я предполагал, что ты прекрасна. Но такого я не ожидал.
– Чего? – прошелестела она одними губами.
– Что ты само совершенство. Более чем совершенство.
– Эт-то невозможно, ты не можешь!
Он сделал что-то такое… такое, отчего остатки ее разума улетучились, а загнанные в самые глубины желания поднялись на поверхность.
– Чего я не могу сделать? – с невинным видом спросил он, лаская при этом ее соски, чувствуя, как они твердеют все больше.
– Ты не можешь сделать что-нибудь… что-нибудь…
– Не могу? – сказал он с дьявольской улыбкой. – По-моему, я только что это сделал.
– Нет, ты не можешь сказать, что я более чем совершенна. Так по-английски не говорят.
И тут он неожиданно замер.
– Я тоже так думал. Совершенство абсолютно, не так ли? Нельзя быть слегка уникальным или более чем совершенным. Но ты почему-то…
