Я всегда хотела, чтобы Зандер был счастлив. Он всегда был нашим защитником, нашим лидером. Он был так занят заботой о нас, что часто забывал о себе. Угон Авой его машины был лучшим событием в его жизни и в жизни всех нас. Я всегда буду благодарна за это, и я знаю, что он тоже благодарен. Вот почему его на самом деле не волнует, что она угнала его машину, потому что это острое напоминание о том, как ему повезло.
— Неважно, просто ведите себя прилично, — Зандер наклоняется, чтобы поцеловать меня, и, похлопав Деклана по спине, оставляет нас наедине.
— Он сказал это, будто мы преступники, — бормочу я, хотя мои глаза пытаются закрыться сами по себе.
— Почти уверен, что он имел в виду, что мы тут будем развлекаться, — сообщает мне Деклан, садясь рядом с моей кроватью и протягивая руку, чтобы снова взять меня за руку.
— А? — бормочу я, соображая слишком медленно, чтобы понять, что он имеет в виду.
— Из-за сломанных рёбер и травмы, которую только что получило твоё тело, мы ни за что не займёмся сексом в ближайшее время.
— Что? — я стону, по новой проклиная Боуэна. — Ты что, издеваешься надо мной? Разве меня недостаточно дразнили?
— Думаю, я доказал, что стою того, чтобы меня подождать, — Деклан одаривает меня дерзкой ухмылкой.
— Ты же можешь хотя бы поцеловать меня, правда?
— Ну, у тебя сильный порез на губе, и я не хочу причинять боль…
— Деклан! — огрызаюсь я, а затем улыбаюсь, когда он тут же наклоняется, чтобы поцеловать меня.
Поцелуй получается долгим, сладким и нежным. Может, это и не всепоглощающий поцелуй, но всё равно невероятный.
— Ну вот, так лучше?
Я киваю, всё ещё немного ошеломлённая, а затем наблюдаю, как улыбка Деклана медленно исчезает.
— Я чертовски волновался за тебя, Саша. Прости за то, что я тебе сказал. Я знал, что ты не могла отправить это, но… — он качает головой, явно обвиняя себя.
— Мне жаль, что Боуэн поделился этим со всеми. Это личное, и я понимаю, почему ты сделал такой поспешный вывод. Я не сержусь на тебя ни за это, ни по какой-либо другой причине, если уж на то пошло, — спешу сказать я, не желая держать зла на своих близких после того, как я чуть не погибла сегодня вечером.
— Это всё равно не оправдывает того, что…
— Давай просто забудем об этом, пожалуйста? Я хочу как можно быстрее оставить это позади, — умоляю я, заставляя себя не закрывать глаза и смотреть на Деклана, чтобы он понял, что я серьёзно.
Он кивает.
Я лишь надеюсь, что он не будет беспокоиться об этом в одиночку.
— Ты говорил с ребятами о том, что было в сообщении?
— Нет, у нас не было времени. Не думаю, что они придадут этому большое значение. Это в прошлом, и Арти уже мёртв. Но… — он тяжело выдыхает. — Мне просто не нравится вот так предавать его доверие.
— Ты никого не предавал, — спешу заверить я. — Это сделал Боуэн. Поэтому давай двигаться дальше, хорошо?
— Да.
— Есть что-нибудь ещё, что мне нужно знать?
— Твоя мама позвонила Зандеру. Сказала, что увидела в новостях, что произошло, и не смогла до тебя дозвониться.
Я стону, не желая разговаривать с ней сейчас, а может, и никогда.
— Зандер сказал ей дать тебе немного времени, и что ты позвонишь ей, когда будешь готова.
— Не думаю, что когда-нибудь буду готова. Ну то есть, она хотела, чтобы я была с Боуэном. Этот человек сумасшедший. Может, я и тормозила, но через пару дней всё равно увидела его сумасшествие. А она этого не видела, и пока у него есть миллионы, она бы никогда увидела в нём проблему. Что за люди так думают? Какая мать не слушает, что говорит ей родная дочь? Какая мать не желает своей дочери счастья? Ты делаешь меня счастливой, но для неё важен только твой банковский счёт, — разглагольствую я, чувствуя лёгкое головокружение. Возможно, гневные тирады лучше отложить на завтра, когда я почувствую себя лучше.
— Моя мать умерла от передозировки вскоре после моего рождения, так что… не уверен, что у меня есть ответы на те вопросы, которые ты ищешь, — тихо говорит Деклан.
Его слова немного отрезвляют меня, но не настолько, чтобы заглушить мой гнев на маму. Возможно, однажды я смогу выносить её, но если она не сможет принять мою жизнь такой, где Деклан — неотъемлемая её часть, то она может забыть обо мне.
— Когда я смогу уехать отсюда? — спрашиваю я, чтобы сменить тему.
— Доктор хочет подержать тебя хотя бы ночь, а завтра они проведут повторный осмотр.
Я киваю, но сразу же останавливаюсь, когда становится больно.
— А что насчёт тебя?
— А что насчёт меня?
— Ты поедешь домой?
— Ни за что. Я останусь рядом с тобой, пока ты не выйдешь отсюда. И, честно говоря, после этой дерьмовой истории я не могу обещать, что в ближайшее время вообще отойду от тебя.
Я улыбаюсь, чувствуя облегчение.
— Я не против.
— Отлично, потому что даже если бы ты возражала, это не сыграло бы роли.
Я фыркаю.
— Хорошо, что ты мне нравишься. Иначе таких слов было бы достаточно, чтобы вызвать у меня потребность запоем пересмотреть «Дневники Бриджит Джонс».
Его лицо тут же искажается гримасой.
— Ты бы не посмела!
— О, ещё как посмела бы, — я улыбаюсь ему, и на мгновение мы встречаемся взглядами, полными удовлетворения, счастья и облегчения.
— Итак, что теперь с нами будет? — спрашиваю я.
— Что ж, когда тебе станет лучше, мы поможем Зандеру искать другое офисное помещение, предпочтительно похожее на бомбоубежище, и мы будем ходить на свидания и много заниматься сексом.
Я смеюсь над этим.
— Хорошо, но я думаю, что у нас могут возникнуть некоторые проблемы с поиском офисного помещения, соответствующего этим критериям.
— И это единственная проблема, которую ты предвидишь в связи с моим предложением? — спрашивает он, пристально наблюдая за мной, чтобы понять, насколько честен мой ответ.
— Ну, я думаю, ты мог бы добавить несколько сессий в спортзале. Я бы не хотела, чтобы ты забыл, каково это — когда тебя нокаутирует девушка.
— Саша, когда я тебя вижу, у меня каждый раз такое чувство, будто ты сбиваешь меня с ног.
— Нет! — воплю я и улыбаюсь, когда он выглядит удивлённым моим опровержением. — В наших отношениях нет сыра. Ты хочешь сыр на пиццу? Отлично. Хочешь изысканный сыр на подносе с изысканными крекерами? Отлично. Но не будет никаких «сырных» реплик, понятно?
Его лицо озаряется, и я уверена, что только что подписалась на отношения, полные «сыра».
(Непереводимая игра слов; cheesy в английском — это и «сырный», и «слащавый, банальный, сопливый», особенно когда речь идёт о романтических жестах, — прим).
— Как жаль.
— Почему?
— Ну, я хотел поделиться с тобой тем, как я счастлив, что ты выжила сегодня вечером, и что у тебя всё ещё есть чувство юмора и… — он замолкает, нежно проводя пальцем по моему лицу.
— И что же? Всё это было прекрасно. Без сыра, — заверяю я его, счастливо улыбаясь.
— И что ты дополняешь меня. Что я смотрю в твои глаза и вижу мир. Что ты моя вторая половинка… ауч! — он прикрывает голову, когда я швыряю в него подушкой и морщусь, поворачиваясь на другой бок.
— Ты идиот! — я смеюсь, когда Деклан наклоняется вперёд, забирает у меня подушку и подкладывает её мне под голову, прежде чем крепко поцеловать.
— Рад, что ты вернулась, Саша. Чертовски рад.
И я тоже.
Эпилог
Два года спустя…
— Куда подевались все мужчины? Нашим телезрительницам нужно видеть достойных мужчин, — возмущается Джей.
— Кого волнуют телезрительницы? А как же мы? Изо дня в день мы видим одних и тех же зануд. Если бы Деклан не появился, нам и некого было бы замечать, — отвечает Амара, не отрывая взгляда от музыкального автомата, который в данный момент играет нежную мелодию, которая судя по звучанию родом из тридцатых или сороковых годов.
Весь вечер Амара не сводила глаз с музыкального автомата, и я понятия не имею, почему.
— А что мы? Какое нам дело до состоятельных мужчин? — спрашивает Джей, снова привлекая её внимание.
