— Прости, — сказал он через какое-то время.
Я прошлась по своему сухому телу полотенцем и залезла голой на кровать. Я вытянулась рядом с ним, обнимая его и пристраивая свои изгибы к его коже.
— Никаких извинений, — сказала я.
— Из-за них я становлюсь сонным. Мы можем поговорить?
— Конечно, можем.
— Я все испортил. С тобой.
— Никаких извинений, — повторила я. — Я не жалею, что встретила тебя.
— Я пытался держаться подальше. Сначала, пытался.
— Но не смог, — моя грудная клетка рефлекторно сжалась при мысли о жизни без Мэтта. Я глубоко вдохнула. Пора сказать и не быть идиоткой. — Я могу сказать тебе кое-что?
— Мм.
— Мэтт, не думаю, что я действительно могу держаться подальше от тебя. Не в этой жизни, — я проследила кончиками пальцев по его спине. — Я люблю тебя. Ты же знаешь это.
— Почему?
Мне помогло то, что глаза Мэтта были устремлены на стену. То, как смотрят эти пронзительные зеленые глаза... я не смогла бы произнести это, глядя ему в глаза.
— Я думаю, что всегда любила тебя, — прошептала я. — Я чувствовала что-то необычное с тех пор, как мы встретились, с тех пор как мы впервые начали переписываться. Я любила тебя, не зная, что любовь была во мне, ждала своего часа. Так что ты не должен извиняться, Мэтт. Я люблю тебя. Нет никакого способа изменить это.
Мэтт перекатился ко мне лицом. Он встретил мой взгляд — наконец — с очевидной трудностью. Мы наблюдали друг за другом.
— Ты и Нейт...
— Он был идеальным джентльменом, — остановила его я.
— Да? — Мэтт сонно выискивал что-то в моем выражении лица.
Боже, он на самом деле беспокоится об этом? Я вздохнула и взяла его лицо в свои руки.
— Мэтт... я не хочу идеального джентльмена.
— Тогда чего ты хочешь?
— Тебя.
Впервые за месяцы я наблюдала, как прекрасное лицо Мэтта засветилось от настоящего смеха. Он был мягким, обессиленным, но это был смех. Я хотела плакать.
— Не джентльмена, — усмехнулся он, его глаза сонно закрывались.
— Определенно не джентльмена, — пробормотала я.
Мэтт
У НАС С ХАННОЙ было негласное понимание.
Я буду жить с ней в Денвере.
— Это здесь, — сказала она с улыбкой, показывая на скромное угловое здание.
Я заплатил таксисту и достал расположившуюся между сиденьями клетку Лоренса. Затем вытащил наши чемоданы на тротуар.
Многоквартирный жилой комплекс был небольшим и, откровенно говоря, отвратительным. Хлипкие балконы выступали на стенах из коричневого кирпича. Внутри нам пришлось тащить сумки на второй этаж.
— У меня... не было много времени, — пыталась объясниться Ханна, впуская нас.
Чем занималась Ханна в течение трех месяцев? Ее квартира была словно небольшая ракушка. Я поставил клетку Лоренса на пол общей комнаты. Общая комната? Гостиная? С одной лампой и «столом», который трудно было так назвать, судя по тому, что он состоял из фанеры и шлакоблоков.
Я блуждал по пустым комнатам. Кухонного стола нет. Я нашел две тарелки в шкафу. Еще меньшая по размеру комната была совершенно пуста.
Только спальня Ханны подавала признаки жизни: книги, матрас на полу, календарь на стене. Я откашлялся. Она склонилась в дверях, наблюдая за мной.
— Это... — я просканировал пространство, пытаясь найти хоть одно достоинство, которое искупило бы все это. — Ах, какие красивые, высокие потолки.
Ханна расхохоталась. Она крепко обняла меня, и я оторвал ее от пола.
— Ты здесь, Ханна, — сказал я, дыша ей в волосы. — А, значит, это единственное место, где я хочу быть.
Это правда, я не могу вынести даже мысли о моей размашистой, современной, одинокой квартире. Я не хотел видеть свою мебель и технику. Я хотел начать все заново с Ханной.
— Я откладывала на интерьер, — призналась она. — Но теперь я сделаю его по-настоящему классным. А еще я буду много готовить, чтобы откормить тебя. — Она ткнула меня в ребра, и я ухмыльнулся.
— Заодно откорми и себя.
— Ах, да, — она коснулась носочками пола. — Потеряла аппетит... пока сходила с ума.
— Мм. А еще ты подстригла волосы, — я взбил ее локоны на затылке. — Они мне такими нравятся, птичка. Очень нравятся.
Она выдохнула с облегчением.
Я еще немного побродил по помещению, чувствуя себя призраком. Я не мог совладать со своими чувствами. На максимуме все ощущалось слишком остро; наминимуме слишком приглушенно. Это действие Либриума? Я чувствовал себя полностью разрушенным. Ханна ходила за мной по пятам, возможно, чувствуя себя такой же потерянной.
— Что? — пробормотал я.
Она снова смотрела на меня. По факту я знал, что не выглядел достойным пристального внимания. По крайне мере, мой гардероб необходимо былодостать немедленно. Я был одет в старые джинсы и синюю теплую водолазку.
— Это просто... это нереально. Я имею в виду, М. Пирс ходит по моей гостиной.
— Мэтт Скай, — поправил я ее, — твой облажавшийся парень-мудак.
Мои слова не были предназначены для того, чтобы Ханна засияла, но я думаю, что все, что она слышала, это слово парень. Она снова бросилась в мои объятия, и я жестко ее поцеловал. Мое сердце запротестовало сбивчивым ритмом. Боже, я был слаб. Я чуть не упал в обморок после секса в подвале Нейта. Как унизительно.
— Малышка, я…
Одна нога Ханны обхватила мою задницу, и она качнулась навстречу моему паху.
— Да?
— Я... Думаю, я точно знаю, чего не хватает этому месту, — сказал я, ослабляя ее хватку.
— Чего?
Я пробежался пальцами по бледному гипсокартону с замазанными пятнами.
— Не хватает немного цвета, — сказал я, улыбаясь, глядя на нее сверху вниз.
Немного цвета оказалось преуменьшением.
В течение следующей недели, когда я не спал от таблеток, мы с Ханной преобразили квартиру. Я позволил ей выбрать все — но запретил платить. Она была без ума от ярких цветов.
Главную комнату мы окрасили в бирюзовый, кухню желтым, спальню голубым, ванную розовым, а «писательский кабинет-библиотеку»,как мы окрестили его, в салатово-зеленый.
Ханна чертовски сильно старалась остановить меня от оплаты всего. Я возразил, угрожая купить все, на что она только посмотрит, в буквальном смысле.
В антикварном магазине я поймал ее смеющийся над клоунским светильником.
— Серьезно? — спросил я, поднимая брови. — Барахло из кошмаров, но раз ты не говоришь мне, что хочешь...
— Мэтт! — она отошла от меня, когда я прошагал к кассе с лампой. Она дернулась в моей руке. — Хорошо, хорошо! Это не надо, вот это возьмем!
