Я собираю вещи. Но вместо того, чтобы взять только самое необходимое для ночевки, пакую наши чемоданы.
Все.
За такое самоуправство… может и влететь, да?
Но Расул сам сказал «сегодня увидишь свой», имея в виду дом. Он мне его показал, он признался в самом гадком и сложном поступке.
Обиды не выбрасываются из души так быстро.
Не хочу забывать. Это основа, это часть жизни…
Не могу делать вид, что Расул не делал мне больно.
Не хочу делать вид, что в ответ тоже нарочно делала вид, будто я его терпеть не могу, ненавижу и сразу начала крутить отношения с другим.
Это то, с чем мы жили и варились долго-долго. И я точно знаю, что если расстанемся сейчас, по своим углам разбежимся, я найду тысячи причин, обид, чтобы не давать Расулу шанс.
Я сожру себя по кусочку, я это умею… Снова закопаюсь в себя, прикроюсь дружбой со Святом и буду убеждать себя по ночам, что мне и так хорошо живется, что я не мечтаю о большем, не хочу семьи, не хочу ничего.
Не могу закрыть чемодан.
Он распух! Боже, откуда столько вещей?!
Звонит Свят. Я делаю перерыв, прошу охранника забрать часть вещей и перезваниваю другу.
— Привет! — голос взбудораженный.
— Привет, Свят. Как ты?
— А ты? Черт, ты хоть не пропадай, а? — как будто злится.
Глава 72
Глава 72
Александра
Я немного опешила от требовательного тона друга. Словно я ему обо всем сообщать обязана. После той ссоры, накануне отъезда, мы несколько раз говорили. Он наговорил мне лишнего выпившим и жалел об этом.
Последний раз наш разговор случился сразу после отмены моей выставки Захаровым. Плюс я выяснила кое-какие детали о Святе, он хотел помириться со своей девушкой…
— Я не пропадала.
— Ты мне несколько дней не звонила. Саш.
— Свят, у меня тут апокалипсис…
— Захаров? — мрачнеет голос Свята. — Саш, я предупреждал, что он тип непростой.
— Ага, меценат.
— Не только. У него длинный послужной список из девушек. Все яркие и красивые, знаменитые. Но успешными остались не все.
— Что ты имеешь в виду, Свят?
— Я навел справки, поговорил с парой девушек, успех которых резко закатился после того, как Захаров перестал крутить с ними роман. Он отказы не любит. Ни в чем. Добивается внимания, помогает продвигаться, но если есть разногласия, продавливает. Жестко. Те девушки, кто бросал его первым, успехами похвастаться не могут. Вообще никакими успехами похвастаться не могут. Саш… — выдыхает. — У него в послужном списке модель, которая должна была стать топовой, а теперь продает косметику в Летуаль и никто даже не вспомнит, что она блистала. Гайки закрутил плотно. Что там у тебя, а? Переживаю!
— Да пока… Кроме той выставки… Ничего. То есть, по работе ничего, а на личном… — кусаю губы, добавив шепотом. — Я сошлась с отцом Алима. То есть, пытаюсь сойти. Я везу к нему свои вещи… Даже на знаю, обрадуется ли он или посчитает, что это слишком. Он заядлый холостяк.
— Это тот крутой мэн, по которому ты несколько лет сохнешь?
— Я не сохну.
— Сохнешь.
Вот черт, а? Свят слишком хорошо меня знает. Он был рядом, когд Расул меня посылал на чистку.
— Да. Это он. И мне страшно, — признаюсь. — Очень-очень страшно уйти с головой. Вдруг он… снова бросит? А я не вывезу.
— Бред. У тебя есть сынишка. Ради него вывезешь. К тому же я всегда буду рядом.
— Ты со своей Ираидой… будешь.
— Она хорошая, но ревнивая. И будет очень рада узнать, что ты по другому мужику сохнешь, а не по мне.
— По тебе? Вот еще… Ираида уверена, что это ты ко мне в трусы залезть пытаешься.
— И мы оба знаем, что это было ужасно. Неловко. Как к родственнику полезть.
— Да. Ты ужасно целуешься, кстати. Слюнявый.
— Все слюнявые. Тебе просто по вкусу слюни… другого… как его?
— Расул, — шепчу с ужасом и восторгом. — У меня щас сердце лопнет.
— Вези свои чемоданы, куда планировала, только черкани, как прошло, окей? И насчет Захарова, Саш… Я не шутил. У него руки длинные, и он мстительный товарищ.
— Я поняла.
Я привыкла решать проблемы сама.
В других обстоятельствах я бы просто решила уехать и больше не пересекаться с Захаровым.
Никогда. Нигде.
Но я уже один раз убежала. От Мирасова подальше и вместе с этим лишила себя даже друзей…
Не хочу снова убегать в никуда. Расскажу Расулу…
Он ужасно загоняется по поводу своих травм и стесняется, хоть и не показывает. Но возможности у него немаленькие. Пусть знает, что я вижу его мужчиной. Сильным мужчиной. Жестким. Иначе я никогда и не думала…
***
Расул
Саша уехала за вещами для ночевки и пропала надолго. Я уже трижды у водителя и охранника справился, где она пропадает. Ответ один и тот же: собирает вещи, болтает с кем-то по телефону.
Уехала, чтобы поговорить с кем-то? Вдали от моих ушей? Меня накрывает удушливой ревностью и затаенным страхом, что перемирие было кратким, что вчерашний вечер и ночь просто исключение из правил. Внутри плавит. Нутро вскипает от воспоминаний, как сильно понравилась Саньке моя спальня и большая кровать. Думал, что она просто ляжет спать, потому что постоянно зевала, но в итоге нырнула под одеяло голой и приглушила свет до минимума, потребовала от меня того же. Стыд и стеснение — это не про меня. Никогда не было про меня. Однако теперь к корсету добавился еще один костюм, костюм из шрамов и собственного стеснения за то, в какой я форме.
Саша прижалась, острые соски требовательно кольнули мою кожу. Мягко начала меня целовать, быстро разогнавшись и постанывая, терлась о мое бедро, текла. Перебралась поцелуями всюду. Думал, хочет взять в рот или полизать яйца, как в прошлый раз. Она и полизала, и поцеловала. Всего меня. Даже там, где не стоит бывать этим красивым ротиком, по изуродованным местам язычком скользила, пробуждая чувствительность, и я не смог отказаться, изнывая. Когда опустилась и член приняла тугой писей, бляяя… Так сочно и вкусно меня еще не трахала ни одна, а я был с сотнями женщин. Есть в Саше что-то особое, дикое и бунтарское, перекликется с моим собственным, вплетается. Органичный хаос. Пошлое совершенство…
У меня мозги закипают от того, что она мне шептала и стонала. Просто нутро горит и еще сильнее пламя пожирает внутренности от ревности, что это может быть только секс. Мне самому смешно становится: я всегда был за свободные отношения, Саше предлагал, она не оценила в прошлом, обиделась. Теперь опасаюсь того, что она лишь разрешит видеться с сыном и даст согласие на секс, и только.
— Мама скоро придет?
Алим уже соскучился. Начинает все чаще про Сашку спрашивать, и меня еще одним страхом накрывает. Теперь уже в отношении сына. Я налажать дико боюсь. Мое знакомство с ним еще в утробе Сашки началось, мягко говоря, не очень. Я пропустил все те моменты, которые мой друг Булат в телефоне хранит и хвастался постоянно: первое то, первое се, целое событие в их микромире. У меня первые касания уже с болтающим, упрямым мальчишкой. Боюсь тупо не вывезти, не оправдать ожидания. Страхи, как опасные хищники, на глубине.
Внешне не транслирую, но там, под слоем брони, все разодрано в мясо.
— Обедать хочешь?
— Пусть мама готовит. Где мама?
К счастью, на очередной вопрос Алима о маме я могу ответить, что она приехала. Мне доложили.
— Пойдем встречать.
Сын несется вприпрыжку. Очень хочу, чтобы я мог за ним припустить бегом и схватить смеющегося, поднять и прижать к себе. Но пока лишь способен на степенный шаг. И на том спасибо, Аллах. За все спасибо.
Охранник заносит чемоданы. Саша поправляет сумку на плече, обнимает сынишку, целует его, потом сталкивается взглядом с моим, переводит в сторону смущенно.
— Я хочу кушать! — просит Алим.
— Сейчас пойдем, дорогой. Дай мне минутку поговорить с Расулом.
Алим усердно перебирает чемоданы и пакеты, найдя в одном из них игрушки, с гордым видом тащит за собой, в детскую. Пыхтит, но тащит и не просит о помощи.
