– Не стоит опережать события, мисс Лофтен. Мы с вами заключили договор на девяносто дней, и срок этот еще не истек.
– Прошу прощения, мистер Синклер, но иногда мне кажется, что вы просто используете меня, – произнесла Женевьева с ледяной вежливостью.
– Вы правы, – ответил он, едва заметно усмехнувшись. – И это чертовски приятно.
– Я хочу сказать, что у меня иногда возникают сомнения в том, что вы сдержите данное мне обещание.
Женевьева поняла, что на этот раз по-настоящему его разозлила. Она почувствовала, как напряглось его тело.
– Надеюсь, что вы пошутили, мисс Лофтен. У меня, конечно, много недостатков, но я никогда не нарушаю своих обещаний, – изрек Синклер высокомерным тоном. Она увидела в его глазах зловещий, ледяной блеск.
Женевьева поняла, что Джеймса Синклера лучше не злить – в гневе он страшен.
– Простите меня, – произнесла она. Женевьева действительно сожалела о том, что сказала.
– Прощаю, – тут же отозвался он. – Мне, однако, кажется, что именно вы первой нарушите наш договор.
«Только если вы заставите меня это сделать», – подумала Женевьева. Увидев, как смотрит на нее Синклер, она поняла, что он вполне на это способен. И не на шутку встревожилась.
– А если я дам тебе один фунт?
Женевьева моментально пришла в себя. Возле ее стола стоял улыбающийся Джордж Фуллертон.
– Мне кажется, что один цент тебя бы не устроил, – сказал он.
– Один цент? – переспросила она.
– За твои мысли. Ты, похоже, унеслась куда-то очень далеко. Думаешь о работе?
– И о ней тоже.
– Ты слышала последние сплетни о Джеймсе Синклере?
– Ты имеешь в виду историю с Рики Крофтом? – спросила Женевьева. – Да, слышала.
– Как ты думаешь, это правда?
Женевьева вспомнила, как накануне вечером похолодела от страха, когда Синклер разозлился. Это была мимолетная, но бурная вспышка гнева.
– Мистер Синклер запросто может набить кому-нибудь морду, – сказала Женевьева. – Однако я не понимаю, почему он сцепился именно с Рики Крофтом.
– Этого никто не понимает, – сказал Фуллертон. – Ты что-нибудь знаешь о том, как проходит его японский вояж?
– Только то, что он как-то проходит.
Фуллертон кивнул.
– В последнее время мистер Синклер приобрел бешеную популярность. Все хотят заполучить этот лакомый кусочек. Однако, несмотря на то что он по-прежнему флиртует с «Лукки» и их прелестной фехтовальщицей, я уверен, что ты в конце концов выиграешь эту битву полов.
«Жаль, что у меня нет такой уверенности», – подумала Женевьева. Увидев, как Синклер злится, она поняла, что совсем его не знает. Многие считали его бессовестным манипулятором, человеком, который превратил управление людьми в хобби. Может быть, ее он тоже использует, зная, что в любой удобный момент сможет заставить ее нарушить договор, который они заключили? Женевьева решила, что это очень похоже на правду.
Она все еще раздумывала над этим вопросом, когда ей доставили посылку с бумажными салфетками. К ней была приложена короткая записка: «Я УВЕРЕН, ЧТО ВЫ НАЙДЕТЕ ИМ ДОСТОЙНОЕ ПРИМЕНЕНИЕ».
Женевьева знала, что очень скоро все выяснится. Однако у нее осталось мало времени. Оговоренный ими срок подходил к концу.
Женевьева понимала, что Синклер не будет звонить ей из Японии, но всякий раз, снимая трубку, все-таки надеялась услышать его голос. Однако вместо него звонили ее друзья и знакомые, словом, все те, с кем она общалась постоянно. Один раз даже позвонил Филипп и заявил, что решил дать обет целомудрия и не заниматься сексом до окончания колледжа.
– Таких, как я, набралась целая группа, – сказал он сестре. – Женщины не стоят того, чтобы тратить на них свою жизнь.
– Сначала ты страдал из-за того, что твоя девушка не соглашается заниматься в постели садо-мазо, а теперь решил стать монахом, – констатировала Женевьева. – По-моему, это полный бред.
– Ты думаешь, что я не смогу так долго продержаться?
– Я думаю, что ты не сможешь так долго подавлять свои естественные потребности, – сказала она.
– Что ты говоришь, большая сестра? Я ведь не сексуальный маньяк, – возмутился Филипп.
– Нет, ты не маньяк, а самый обыкновенный парень. Уверена, что через неделю ты найдешь себе новую девушку.
– Давай поспорим. На деньги. Пусть это будет небольшая сумма.
– Нет, я не согласна, – ответила Женевьева. – Ты не сможешь со мной расплатиться, ведь у тебя все время ветер в карманах гуляет.
– Я настроен очень серьезно. Вот посмотришь, у меня все получится, – сказал Филипп.
Наконец позвонил Синклер. Его голос был спокойным и даже приветливым. Женевьева очень удивилась, когда вместо того, чтобы отдавать распоряжения, он спросил, как у нее дела.
– Спасибо, все хорошо, – ответила она, надеясь, что ей удалось справиться с эмоциями и ее голос звучит ровно и спокойно. Хотя на самом деле ей хотелось закричать от радости. – Надеюсь, японцы вам понравились?
– Они очень внимательные, приветливые и дружелюбные.
– А гейши? – поинтересовалась Женевьева.
– И гейши тоже.
Ей очень хотелось спросить, понравилось ли в Японии Джейд Челфонт. Однако гордость не позволила Женевьеве признаться в том, что ей известно: Джейд поехала вместе с ним.
– Джейд здесь тоже очень нравится, – добавил Синклер весело, пока Женевьева пыталась найти нейтральную тему для разговора. – Вы ведь помните Джейд Челфонт, не так ли? Вы познакомились с ней на выставке антиквариата.
– Конечно, помню, – сказала Женевьева безразличным тоном. – Мисс Челфонт, кажется, занимается дзюдо или карате, точно не помню.
Синклер засмеялся.
– Вы почти угадали. А еще она работает в «Лукки». Или об этом вы тоже забыли? Здесь, в Японии, она мне очень помогает.
– Вы, насколько я поняла, уже давно ведете переговоры с японцами, – произнесла Женевьева. – Почему вы не сказали мне об этом, когда мы с вами обсуждали концепцию будущей рекламной кампании?
– Тогда все это было весьма туманным, неопределенным. Однако нам удалось достичь определенных успехов, и дело постепенно продвигается.
Женевьева вдруг испугалась. Она знала, что не только «Лукки», но и другие агентства (и их довольно много) желают заполучить такого клиента, как Синклер. Сдержит ли он данное ей слово, не нарушит ли тот странный договор, который с ней заключил? Синклер уверял ее в том, что всегда выполняет обещания, и Женевьева ему поверила. Может быть, она просто наивная дура? Если после окончания девяностодневного срока Синклер захочет уйти из ее жизни, никто не сможет ему помешать. Если он заключит контракт с другим агентством, забыв о «Баррингтонс», то за это его тоже никто не накажет. Так уж сложились обстоятельства, что она не сможет публично обвинить этого человека в обмане.
