Материальные прочие нюансы тоже никак не повлияли на мой выбор. Я, в конце концов, не богатая невеста с хорошим приданым. У меня с собой, что я к Николаю перевез, были только личные вещи. Ни мебели, ни бытовой техники я не нажил на съемной квартире. Даже старенький советский телевизор не смотрел, потому и новый покупать не стал. Зачем? В интернете есть всё, что нужно: музыка, фильмы, книги.
Так что прибыл я на новое место жительства, как один из персонажей фильма «Берегись автомобиля», которого Андрей Миронов там сыграл: «голодранцем». Правда, у того парня все имущество было записано на жену и её родню, а у меня – ничегошеньки. И так даже проще: начинать с нуля, не имея за спиной груза барахла на трех машинах. Потому Коля даже удивился, когда я возник на пороге его квартиры с большой спортивной сумкой и одним-единственным чемоданом.
– Это всё твоё имущество? – спросил он.
– А ты думал, я шесть возов барахла с собой привезу? – улыбнулся я.
– Нет, но… казалось, что у тебя побольше… всего, – ответил Коля.
– Принимай меня таким, какой есть, – ответил я.
И он принял.
Оказалось, что жить вместе совсем не сложно, если вы пытаетесь обсуждать решения, касающиеся обоих. Где будет стоять диван, например, у окна или у стены. И прочие мелочи. Но они такими лишь кажутся. Мелочи – они как песчинки. Вроде незаметные, крошечные. Но стоит им попасть в хорошо притёртые детали, например, автомобильного двигателя, как в металле образуются полоски. Потом они растут, превращаясь в трещины, и в один прекрасный момент всё идет наперекосяк и разрывается на куски. Я видел такое в армии: один умник, чтобы насолить своему командиру взвода, кинул горсть песка в горловину, куда заливается масло. Как итог – движок грузовика на списание, а рядовой до конца службы отправился нужники драить.
Это всё я сразу объяснил Коле, как человек повидавший жизнь. Что всё надо обсуждать. И действовать по логике, а не стараться угодить, прогнуться. Это тоже порой можно и нужно, только не слишком часто, чтобы себя не потерять. Мы все-таки мужчины, хотя и спим друг с другом. Потому надо отстаивать своё мнение. В общем, стали мы с Колей уживаться вместе. Притираться, и хотя порой летели искры, мне с ним оказалось хорошо, а ему – со мной.
Вот только довольно скоро случилось одно событие, которое едва не разрушило нашу жизнь. Полностью и до основания. Это произошло в пятницу вечером, когда я задержался на работе допоздна, оформляя длинный нудный отчет, наполненный цифрами и графиками. Коля раньше меня уехал домой, сказав, что пока меня нет, он приготовит ужин. Я уходил из офиса последним. Выключил свет, запер дверь, оставил ключ на вахте и привычно попрощался с охранником. Вышел из здания, достал сигарету и закурил, глубоко затягиваясь.
В этот момент рядом прозвучал молодой голос:
– Закурить не будет?
Я молча протянул пачку в сторону протянутой руки. Затем поднял глаза, чтобы посмотреть на говорящего и… замер. Передо мной стоял… Егорка. Да-да, тот самый солдатик, который расстрелял нескольких офицеров – армейское зверье, забавлявшееся изнасилованиями солдат. Он был одет в старенькие потёртые джинсы, застегнутую наглухо серую куртку, на голове вязаная шапочка, на ногах – потёртые армейские «берцы». Такой же худенький, как и раньше, с такими же огромными печальными глазами. Лицо только повзрослело, на нем появились морщинки, складки на лбу.
– Узнал? – спросил Егорка, закуривая.
– Д-да… – ошарашенно ответил я. – Но… как ты… Тебя же…
– В психушку отправили? – усмехнулся он. – Да, было дело. Я оттуда сбежал.
Мы замолчали. Солдатик курил спокойно, а я – нервно, сигарета мелко дрожала вместе с пальцами. Адреналин в крови бушевал такой, что хотелось поскорее приземлиться на пятую точку, чтобы ноги не подкашивались.
– Ты как привидение увидел, – хмыкнул Егорка. – Не ожидал?
– Конечно нет, я же думал…
– … что я оттуда не выйду никогда?
Я кивнул.
– Как видишь, вышел. Не по их воле, ясное дело, по своей. Надоели. Пичкают таблетками, от них ходишь, как тумане, башка не варит совсем, – ответил солдатик. То есть теперь и уже давно, конечно, военнослужащим российской армии он не был. Но я так по привычке его называл, поскольку в ином статусе не представлял. Не чокнутым же его называть. Последний раз, когда мы виделись с ним, он был хотя и не совсем адекватный человек, но его действиями руководило не сумасшествие, а желание отомстить тем зверям в человеческом обличье.
– Может, пойдем куда-нибудь, посидим?
– Да, конечно, – согласился я. – Погоди только минутку. – Я достал телефон, отошел немного в сторону. Позвонил Мише и сказал, что задержусь – встретил армейского друга. «На все вопросы потом отвечу», – сказал в конце и разъединился.
– Ну, спасибо за друга, – усмехнулся Егорка.
– А кто же ты? Мой друг и есть, – ответил я.
– Думал, больше… Ну ладно, пошли. Где у вас тут пожрать можно? Я изголодался.
Я отвел Егорку в заведение, которое работает до двух ночи. Это небольшое кафе неподалеку от нашего здания. Утром и днем оно помогает офисному планктону не умереть без завтрака и обеда, вечером приветствует всех, а в позднее время становится чем-то вроде бара, где можно посидеть и выпить. Мы зашли, сделали заказ.
– Только ты… это… у меня с деньгами хреново… – предупредил Егорка.
– Ничего, я заплачу.
– Богатый стал?
– Нет, но на жизнь хватает.
– Вижу. Холёный, солидный.
– Да брось! – улыбнулся я. – Какой солидный! После армейки пахал, как проклятый, товары развозил по всей стране. Намотался, вот решил притопить пятую точку, надоело шарахаться из города в город.
– Кому звонил? Братан твой?
– Нет, партнер.
– По бизнесу?
– Живём вместе.
– А, ёбарь, – прокомментировал Егорка. – Так бы и сказал.
– Ну… теперь принято говорить «партнёр», – ответил я.
– Это чтоб непонятно было, кто кому в жопу дает? – спросил Егорка.
– Типа того. А ты-то как… сбежал?
– В санитарке спрятался.
– В ком?
– Не в ком, а в чем, – санитарке. Это мы так… ну, психи то есть, машину называем, которая грязное барахло в прачечную возит, – пояснил собеседник.
– Я думал, прачечные в таких местах внутри находятся.
– Так и было. Пока главврач не женился в третий раз. А она ему и говорит: хочу свой бизнес. Ну, он ей и подарил прачечную. В городе. Ту, что при больнице была, закрыл – мол, старая и не соответствует санитарным нормам. А потом заключил договор с собственной женой. Теперь всё барахло туда возят, да платят втридорога. Аутсорсинг называется. Слыхал?
Я кивнул.
– Типичный пример коррупции.
– Точно, – сказал Егорка. – Короче, стала машина туда раз в неделю ездить. Ну, я и подкупил санитара, который за ней следит.
– Чем? Ведь там денег у больных нет.
– Таблетками разжился. Короче, забрался на самое дно машины, под барахло, да и выехал за пределы. Едва не задохнулся, воняет жутко. Ну, а потом… – тут взгляд Егорки стал суровым, брови сдвинулись к переносице. – Ладно, дальше не интересно.
– Ну говори уж, коли начал.
– Если расскажу, придётся тебя убить, – полушутя-полусерьезно сказал Егорка. У меня холодок пробежал по спине.
– Там, в гараже, не убил, хотя мог. Так что говори, – жестко сказал я, специально напомнив парню, через что мы вместе прошли, и как я ему помогал, морально поддерживал. Он это понял. Мы вышли на задний двор кафе покурить – внутри, как оказалось, запрещено. Я был готов услышать что-то малоприятное, но не ожидал, каким будет рассказ Егорки.
То, что случилось с Егоркой после того, как прибыла полиция, и его арестовали, оказалось настоящей трагедией. Начать с того, что полицейские, которые привезли парня в отделение, его сильно избили. Они решили, будто перед ними – типичный дезертир, которому надоела служба в армии, и он задумал таким способом от неё избавиться.
Их не смутило ни то, что Егорка был избит и в синяках. Что его нательное белье оказалось изодранным в клочья, и по внутренней поверхности бёдер стекала кровь – следы жестокого изнасилования. Копы, испугавшиеся тщедушного солдатика с пистолетом, в котором закончились патроны (он хотел застрелиться, да не смог), сначала выбили у него оружие, а после, в отделении, зверски измолотили руками и ногами, превратив в неподвижный кусок мяса.
