Предложение и так было нервным.
А теперь ощущение такое, будто я только что поцарапала волка.
Что монстр собирается делать дальше?
Я не хочу знать.
Как бы мне хотелось вернуть прошедшие сорок восемь часов назад и полностью избежать его.
Проведя рукой по лицу, я скребусь в разочаровании.
Воздух вокруг меня меняется.
Тишина громко кричит, толпится вокруг меня, давит со всех сторон.
Что-то кажется… не так.
— Мама? — Зову я, впервые замечая, что в доме совершенно темно.
Тени ползают по полу, словно выпущенные из ада импы.
В доме холодно. Мама любит, чтобы термостат был настроен на «погожий день на пляже». Она никогда бы не позволила, чтобы в доме царил такой морг.
Я отправляю маме сообщение с вопросом, где она.
Из кухни доносится шум.
— Мама?
— Твоей мамы здесь нет. — Говорит глубокий голос.
Я вскрикиваю и оборачиваюсь.
Джарод Кросс стоит на входе в кухню, высокий и бледный.
Он одет во все чёрное, напоминая мне вампира из старого фильма ужасов — ожившего сверхъестественного убийцу, в жилах которого течёт только лёд.
Включается свет, и Джарод Кросс смотрит на меня с преувеличенным беспокойством.
Я захлопываю рот, понимая, насколько глупым показался мне этот крик.
— Прости, я не хотел тебя напугать.
Он поднимает руки в успокаивающем жесте.
— Но всё же напугали. — Огрызаюсь я, замечая, как его брови взлетают над идеальным лбом.
У Джарода Кросса не так уж много морщин, и я не могу сказать, что это — следствие убийственного ухода за кожей или просто он большую часть жизни не улыбался.
— Я услышал твой крик и поспешил вниз. Мне жаль, если ты испугалась.
Его слова заботливы. Почти преувеличенны.
Это напоминает мне о том, как он ведёт себя с мамой, когда пытается успокоить её после нескольких недель молчания. Как будто несколько милых улыбок и немного внимания могут перечеркнуть все те способы, которыми он причинял ей боль и пренебрегал ею.
— Где моя мама? — Спрашиваю я, не пытаясь скрыть обвинение в этом вопросе. Если он причинил ей хоть какой-то вред, я разорву его на части.
— Она пошла за продуктами. Сказала, что на кухне нет ничего для завтрашнего ужина.
Как будто он сам вызвал её, мой телефон начинает жужжать.
Это ответное сообщение от мамы.
Мама: Джарод вернулся домой сегодня вечером, поэтому я быстро бегу в продуктовый магазин.
Мои пальцы крепко сжимают телефон. Мама как ребёнок в парке аттракционов, когда заходит в магазин. Она может провести там несколько часов. Я понятия не имею, что она делает половину времени. Неужели так трудно взять пару товаров и уйти?
Длинные ноги Джарода несут его ко мне. Он движется с грацией пантеры. Легкий на ногах, но почему-то знаешь, что не пройдет и минуты, как он выпустит когти.
— Я рад, что застал тебя, Грейси. Давно хотел поболтать.
— Меня зовут Грейс. — Я поднимаю подбородок, хмурясь. — Не называйте меня Грейси.
Он слегка усмехается, но его глаза каменно тверды.
— Прости. Грейс.
— О чем вы хотите поговорить?
Я складываю руки на груди, сохраняя нейтральный голос. Внутри себя я проверяю кухню на наличие оружия.
Убийство.
Наркотики.
Кто знает, с чем ещё он связан?
Зейн и его братья считают, что их отец способен на самые страшные злодеяния.
Я не могу рисковать.
— Может, пойдём в гостиную?
Качаю головой. В гостиной нет ножей.
— Я бы предпочла, чтобы мы остались здесь.
Джарод изучает меня, словно пытается подобрать нужные слова.
— Во-первых, я хотел бы извиниться за то, что произошло за ужином.
Мои плечи напрягаются, когда он смотрит в мою сторону, его рот складывается в тонкую линию.
— Я позволил своему гневу и разочарованию в мальчиках взять верх. Я не должен был так с тобой разговаривать.
— Вы угрожали мне.
Его глаза расширяются, и он бросает на меня взгляд ошеломленной невинности.
— Определенно нет.
— Вы считаете меня глупой?
Его глаза сужаются.
— Грейс, я забочусь о тебе, как о собственной дочери.
Я фыркаю от смеха.
— Можешь не верить мне, но хотя бы поверь своей матери. Как ты думаешь, Мариан продолжала бы жить со мной, если бы действительно считала, что я представляю для тебя опасность?
Нет, я не думаю, что мама сделала бы это намеренно. Но я не понаслышке знаю, как легко принимать глупые решения в присутствии парня, к которому у тебя есть чувства.
Ты можешь взять меня на одну ночь.
Мышцы моих внутренностей сжимаются, и я чувствую тошноту в животе.
Это так чертовски некрасиво.
Джарод Кросс делает ещё один шаг вперёд и останавливается в лунном свете. Широкие плечи и тонкая талия делают его похожим на звезду, даже когда он просто дышит. Просто существует. Он словно создан для того, чтобы его обожали, чтобы ему поклонялись миллионы.
Все братья Кросс обладают таким эффектом.
Особенно Зейн.
Потусторонняя харизма, которая сводит женщин с ума.
— Ты начинаешь задевать мои чувства. — Джарод Кросс опирается бедром о стойку, его тон слегка подбадривает. — Как педагог, ты не должна выслушивать другую сторону, прежде чем сформировать свое мнение?
— Вы хотите сказать, что не имеете никакого отношения к смерти матери Каденс?
Он смеётся.
— Эти мальчики. — Как будто речь идёт о непослушных малышах, Джарод говорит: — Я никогда не встречался с этой женщиной. Зачем мне участвовать в передозировке наркомана? Разве копы не арестовали бы меня, хотя бы не допросили, если бы я был виновен?
— Правила не одинаковы для тех, кто у власти.
Его губы кривятся в загадочной ухмылке, и она так напоминает мне Зейна, что у меня на время сбивается дыхание.
— Не могу с этим поспорить, но даже Джарод Кросс не стоит выше закона. Особенно сейчас.
— Моя мама знает, что вы баллотируетесь в губернаторы?
Его глаза переходят на мои. Я смотрю, как он крутит обручальное кольцо.
— Конечно. У меня нет секретов от жены.
Я кривлюсь, потому что ни на секунду не верю в это.
— А твоя мама знает о слухах, которые ходят о тебе с Зейном?
Наконец-то он показывает себя во всей красе и играет грязно.
Мне становится немного спокойнее. На минуту, когда он так искренне защищался, я чуть не вздрогнула.
— Я заметила, что вас эти слухи совершенно не беспокоят. Учитывая, что вы — отец Зейна, а я — его учительница, разве вы не должны задавать мне другой вопрос?
Его губы кривятся, как будто он не ожидал такого ответа. Когда снова смотрит на меня, то уже с большим уважением.
Наступает тишина, пока мы оцениваем друг друга.
Богатая, влиятельная рок-звезда.
Учительница из Redwood Prep, рождённая в бедности.
— Это то, чего вы хотели, не так ли? — Сухо говорю я. Абсолютно спокойно. Лишенно всех эмоций.
Я заметила, что Джарод Кросс обожает, когда мама действует на чувствах. Огрызается на него, когда злится. Прощает его, когда счастлива. Когда она благодарна, то обожает его.
Эмоции — это его сигнальные столбы, сродни рентгеновскому снимку, на котором видны все мысли его противников. Он тщательно выстраивает себя так, чтобы ничего не выдать, но при этом воспринимать все вокруг.
Я не смогу выиграть ни одну из его игр разума, если не буду в равной степени контролировать свои эмоции.
Подражая его позе, я прижимаю локти к острову.
— Это не обязательно должна была быть она. Это мог быть кто угодно, но вы выбрали маму. Вы искали её. Наблюдали за ней. Вы соблазнили её, а потом женились на ней, но это было не по любви, не так ли?
Джарод Кросс улыбается, и меня пробирает дрожь. Я предпочитаю, когда он хмурится или несносно пуст. Эта улыбка слишком близка к его истинной сущности, и этот уровень тьмы, зла, гораздо глубже, чем все, что я видела от его сыновей.
Испорченная улыбка быстро исчезает, как будто маска случайно соскользнула с лица, и он только что вспомнил, что нужно вернуть её на место.
