— Тогда зачем вообще ты это сделал?
Гейб потупился, отвернулся, убрал руки с ее лица. Он закрыл глаза и брезгливо поморщился:
— Потому что я паршивый трус.
Это было сказано так тихо, что Миа едва разобрала и сразу усомнилась, не ослышалась ли. Как это понимать?
Гейб потянулся к ее руке, крепко сжал, поднес к губам, поцеловал ладонь.
— Миа, знай, что это не повторится. Я прошу тебя простить непростительное. Да, ты подписала контракт, но не хотела, чтобы тебя лапали другие — ни вчера, ни когда-либо. Я знал об этом. Прекрасно знал. И все же разрешил этой сволочи дотронуться до тебя. Я ненавижу себя за это. Моя обязанность — знать о твоих желаниях и потребностях и ставить их выше моих. Вчера я этого не сделал.
Она по-прежнему не понимала, зачем Гейб на это пошел. Они обсуждали возможность, но Миа не верила, что он превратит ее в реальность.
Она гадала, о чем он думал, когда приглашал этих людей в номер. Он пребывал в мрачной задумчивости еще до отлета. Было ли это как-то связано с его решением? Может, он пытался ей что-то втолковать, а она не понимала? Или она вообще ни при чем?
— Я виноват, Миа. — Каждое слово было полно раскаяния. — Пожалуйста, прости меня. Прошу тебя, скажи, что останешься, что не уйдешь от меня. Ты имеешь полное право уйти. Я тебя недостоин, не заслуживаю твоей нежности и понимания. Но я хочу их. Видит Бог, мне без этого не прожить.
Он никогда не был так близок к признанию, что Миа значила для него больше, чем секс.
Она подалась вперед, встала на колени, протянула руки к его лицу.
— Ты и не должен жить без этого… без меня, — прошептала она. — Гейб, я же рядом. Я никуда не собираюсь уходить. Но все отношения должны касаться только нас с тобой. Ты, я и больше никого. Никаких других мужчин.
Она едва сдерживала дрожь.
В глазах Гейба вспыхнуло облегчение. Он потянулся к ней, обнял, снова стиснул. Он целовал ее голову, каждую волосинку, как будто остался способен только на это.
— Никого, кроме нас, — прошептал он ей на ухо. — Клянусь тебе. — Потом он чуть отстранился, чтобы упереться лоб в лоб. — Летим домой, Миа. Пусть все останется в прошлом. Забудь, сотри из памяти. Я знаю, что сделал тебе очень больно. Клянусь, я постараюсь, чтобы все прошло.
Она наслаждалась, внимая его пылким обещаниям. Гейб говорил так, словно у них было будущее и он хотел большего, нежели секса по контракту. Не будет ли она дурой, если поверит?
Она обвила руками его шею и попросила:
— Займись со мной любовью. Пусть наша последняя ночь в Париже будет особенной.
У него перехватило дыхание.
— Маленькая моя… Сегодня я буду любить тебя всю без остатка. А утром сядем в самолет, и я буду держать тебя в объятиях, пока ты спишь.
* * *
Миа проснулась посреди ночи. Она заморгала сонными глазами, приспосабливаясь к сумраку. Из приоткрытой двери ванной падал узкий луч света, позволявший различить черты спящего Гейба.
Миа лежала у него под боком. Он положил на нее ногу, как будто боялся, что ночью она передумает и сбежит. Гейб обхватил ее, даже во сне оставаясь хозяином.
Но какой он хозяин, если готов был уступить ее другим?
Миа и сейчас не знала ответа, но душевная боль и раскаяние Гейба не были наигранными. Она по-прежнему не понимала причин вчерашнего, но случившееся действительно сильно подействовало на Гейба. В нем произошел глубокий перелом. Возможно, он сам еще этого не сознавал.
Миа попыталась высвободиться, но Гейб тут же проснулся и сонно уставился на нее.
— Мне надо в туалет, — прошептала она.
— Возвращайся скорее, — пробормотал он, разжимая руки.
Сделав дела, Миа взглянула в зеркало. Губа припухла, на коже сформировался кровоподтек. Миа поморщилась. Черт! Что она скажет Джейсу? Брат с ума сойдет, когда увидит.
Придется просить Каро, пусть поколдует с косметикой и скроет хотя бы синяк.
В теле ощущалась приятная, но необычная нега. Гейб вел себя крайне бережно. Она была в шоке. Он всегда терял голову. Его сжигала страсть, на которую она отвечала тем же. Но минувшим вечером все было по-другому.
Он никуда не спешил. Он играл с нею, ласкал, покусывал, и все это удивительно нежно, с любовью. Внутри ее все пело, настолько прекрасен был их секс.
Миа впервые почувствовала, что между ними происходит нечто большее.
Зная, что Гейб обязательно встанет и придет сюда, если ее долго не будет, Миа вернулась и легла. Глаза Гейба тут же открылись, но остались сонными. Он потянулся к ней, но Миа не пошла к нему в объятия и села на пятки, рассматривая его в слабом свете.
Он был настолько красив, что ей с первого дня хотелось исследовать его тело, но она не могла, так как правила устанавливал Гейб.
Он нахмурился и приподнялся на локте. Одеяло сползло, обнажив его до бедер. Он удивленно и с некоторой опаской смотрел на Миа.
— Миа? — Он говорил неуверенно и с ноткой страха, поразившей ее. — Что-то случилось? — тихо спросил он.
— Ничего.
— Тогда почему ты не идешь ко мне? — Он похлопал по вмятине на постели.
Она встала на колени, подползла и положила ладони ему на грудь, следя за реакцией.
Его тело было магнитом для ее рук. Ее нестерпимо тянуло изучить все его выпуклости.
— Хочу тебя потрогать. Можно? — шепнула Миа.
Его глаза сверкнули. Он судорожно глотнул воздуха и резко выдохнул:
— Конечно, черт побери.
Миа подавалась вперед, пока не коснулась его волосами и не нависла над ним:
— Я хочу не только потрогать.
Гейб потянулся к ее щеке и осторожно погладил пальцем по разбитой губе:
— Делай что хочешь, милая. Я жаловаться не буду.
— Ну ладно, — выдохнула она.
Получив долгожданную свободу действий, Миа не знала, с чего начать. Ее руки скользнули по его груди, плечам, опустились ниже, к мускулистому животу. Миа обвела пальцем квадраты мышц, затем склонилась и повторила контуры языком.
Гейб грубовато сгреб ее волосы и притянул к себе, чтобы не отнимала рта.
Воодушевленная его одобрением, Миа стала увереннее. Она откинула одеяло, чтобы видеть Гейба целиком. Его член наполовину встал из гущи темных волос, но даже таким впечатлял свой мощью.
Она облизнулась в предвкушении, и Гейб громко застонал:
— Миа, ради бога!
Она села верхом чуть ниже члена, который рос и твердел с каждой секундой. Еще немного — и он встал колом. Не в силах побороть искушение, Миа склонилась и обхватила член обеими руками.
При первом прикосновении Гейб дрогнул и выгнулся, желая, чтобы она продолжила ласки.
Теперь член был зажат между их животами. Миа припала к губам Гейба. Поршень пульсировал; он жег ее, как раскаленный прут. Дразнясь, Миа стала играть языком Гейба, как будто в танце.
