То, что в нем ещё осталось даже такая малость того человека, которым он был когда-то, смутило его почти так же, как и разозлило. Но всё это отходило на второй план по сравнению с ощущением гладкой кожи, когда он провел кончиками пальцев по спине девушки.
Она осталась. Он не раз думал, что она уйдет. И приготовился к отказу. Человек, которым он когда-то был, внушал ему, что лучше уйти, пока он не превратился в монстра. Но она его удивила. И он не собирался терять возможность испытать то, что думал, никогда вновь не ощутит.
Он наклонился вперед, слегка проведя носом по её гладкому плечу. Святой ад. Запах её… женщины. Легкий. Нежный. Кожа сохранила слабый намек на ваниль.
Мыло треснуло в его ладони.
Это хорошее напоминание. Контроль необходим. Самообладание превыше всего, или хрупкая, дрожащая женщина перед ним превратится в пыль в его руках. Подобно всему остальному, что он когда-либо имел.
Он сказал ей повернуться, потому как вид её тела: этой сливочно-белой кожи, полной пышной груди, обрамленной идеальными розовыми сосками, фигура в виде песочных часов и обнаженный, аппетитный холмик — делал невозможным медленное продвижение к сексу. Но даже когда она стояла спиной к нему, он был в беде. Этот зад… призывал его даже сейчас.
Он наклонился ближе:
— Ты пахнешь… хорошо.
Она дернулась. Затем, казалось, заставила себя расслабиться.
— Трудно представить, но спасибо, — произнесла она высоким голосом, в котором слышалось принужденное веселье. Ему это не понравилось так же сильно, как и тогда, когда она приказывала тому ублюдку-солдату. — Я покрыта сажей, грязью и пылью. Даже мои волосы воняют.
673 посмотрел на её волосы. Он даже не обратил внимание на них, заметил только, что они длинные, волнистые и достаточно женственные, чтобы подходить ему по всем пунктам. Но теперь ему стало любопытно. Найдя в себе силы для самоконтроля, о которых даже не подозревал, он отбросил похоть, жестко на него давившую.
— Окунись.
Мгновение поколебавшись, девушка с глубоким вздохом погрузилась под воду. Тотчас её волосы путанным шелком расплылись веером в разные стороны. Неловко — его руки казались слишком большими и неуклюжими — 673 как можно осторожнее взял пряди, позволяя мылу скользить по ним и по розовой коже её головы. С её волос стекала грязно-серая вода, обнажая золотисто-коричневый цвет, который, он уверен, обратится в желтое золото, когда волосы высохнут. Его девушка-воин оказалась блондинкой.
По какой-то причине это принесло облегчение. Его жена была брюнеткой.
Он слегка потянул за волосы женщины. Сообразив, она вышла из воды, вытирая глаза.
Устав от ожидания, он с намотанными на кулак её волосами побрел вместе с ней к берегу. Они остановились на мелководье, где вода доходила девушке до бедер. Он потянул её к себе, не обращая внимания на то, что она застыла и ахнула от страха, пока не прижался пахом к её идеальной попке.
Стон сдавил его горло. Теплое прикосновение её мягкой, влажной кожи и ощущение пульсирующего члена, уютно устроившегося в расщелине её попки, — это лучшее, что он мог себе представить.
За исключением того первого прикосновения… теплой маленькой ладони, прижимающейся к нему, её пальцы добровольно переплелись с его… Боже, это почти поставило его на колени.
После первых нескольких лет на Драгаш-25 боль не занимала важное место в его жизни. Жизнь превратилась в чередование немых, унылых циклов. Но удовольствие… он думал, это ощущение исчезло навсегда.
Пока она не предложила ему всё что угодно.
Она задрожала, когда он заскользил руками по шелку её кремовых плеч, по рукам. Мыльная пена оставляла белые полосы. Он исследовал мягкость её теплой плоти — словно экстаз и ад в одном.
Он судорожно дышал, пытаясь удержаться и утопая в ощущениях. После восьми лет унылой пустоты пробудилось каждое нервное окончание, что почти причиняло боль. Поражающее изобилие чужого аромата, прикосновений и звуков почти невозможно было вынести. И всё же он не мог заставить себя остановиться.
Женщина была настолько миниатюрной, что его ладони легко покрывали её спину. И всё же она приняла вызов ублюдка-солдата и его. И сделала всё необходимое, чтобы спасти своих друзей. Возможно, у неё есть сила, чтобы выжить на Драгаш-25. По крайней мере, дольше, чем у большинства женщин.
— Хочешь узнать моё имя?
Руки 673 застыли. Ему стоило догадаться, что девушка-воин не сдастся просто так.
В словах, сказанных шепотом, звучал упрек.
— Кадет Аннабелла Уэст. Сокращенно Белла.
— Удобно. — «Но мне больше нравится девушка-воин».
Он гладил руками её полную грудь, перекатывая нежные розовые соски между большим и указательным пальцем. Такие гладкие. Такие тугие. Её резкий вздох заставил его член пульсировать сильнее.
— Я прилетела с миссией. — 673 играл с её грудью, и с каждой секундой её голос становился все менее твердым, дыхание учащалось. — Я прилетела, чтобы найти способ спасти Землю. К…
Он направил руку вниз по её плоскому животу и накрыл ладонью её холмик.
— Девушка-воин?
— Да? — Слово прозвучало сбивчивым шепотом.
— Заткнись.
673 покусывал её горло, пальцами прошелся по нежным складочкам лона, чтобы она привыкла к его прикосновениям. Напоминая ей, что должно произойти. Она не была внизу влажной. 673 и не ожидал этого от неё. Кое-что необходимо было наладить в первую очередь. То, что её разум должен принять прежде, чем последует её тело.
— Это не имеет значение. Прошлое миновало.
Один заключенный сказал ему тоже самое, когда он прибыл. Когда он всё ещё цеплялся за человечность, что теплилась внутри него. За жизнь, правила и нормы, что он знал на Земле. Урок спас ему жизнь.
— Жизнь на Драгаш 25-коротка. Уродлива. Жестока. Каждый день, что ты выжил, — это чудо. -
673 выдержал паузу, позволив словам до неё дойти. — Понимаешь, что я говорю, женщина?
Белла кивнула, но он всё равно заставил себя продолжить. На какое-то время он отвык говорить, но это было важно. Ему нужно, чтобы она поняла.
— Будет только удовольствие. Не боль. Я не наслаждаюсь болью.
Она успокоилась, и ему показалось, что услышал небольшое всхлипывание. Это вызвало странное стеснение в его груди. Ему не стоит больше упоминать о боли. Он явно давно не практиковался.
— Я не обижу тебя. — 673 большим пальцем скользнул к клитору, нежно, еле-еле. — На Драгаш-25 ты получаешь удовольствие, где можешь и когда можешь. Потому что завтра тебя может не быть в живых, чтобы что-то почувствовать.
Молчание, и единственный звук — это её частое дыхание, а затем, к его огромному удовлетворению, она расслабилась, разведя слегка ноги, чтобы приспособиться к его прикосновениям.
— Никакой боли — это хорошо. Я… я сделаю это.
Её смелость ударила по нему подобно запрещенному приему. Сбила его дыхание, скрутило мышцы, кровь бушевала в его венах, а тело требовало удовлетворения, в то время как его разум кричал убираться из этой пещеры, пока не поздно. Поджать хвост и бежать, прежде чем её бесстрашие приведет к чему-то, чего он никогда не желал.
За восемь лет ему стало наплевать на другую душу. Это удерживало его в здравом уме. Это сохраняло ему жизнь. Чувствовать что-то к этой женщине, кроме похоти, не входило в план.
Но прежде чем он последовал своим мыслям, Белла ладонью накрыла его руку, привязывая его с себе, её пальцы соединились с его так же, когда он в первый раз её коснулся.
— Всё в порядке.
Черт. Она утешала его. Успокаивала его, словно дикое животное, доказывая насколько она проницательна.
Он хотел стряхнуть её руку. И сказать ей, что не нуждается в этой хрени, но выбора не было. Не тогда, когда он надрывно дышал. Не тогда, когда не мог пошевелить рукой, даже если внезапно появится вся свора 225-го.
«Нет! Это погасит телесный жар. Воспользуюсь моментом. Ничего более».
Решившись, 673 заставил свое тело успокоиться. Скользя ладонями по её ногам, он заметил, как она вздрогнула, как сглотнула, когда он коснулся её под коленями, погладил по попке. Дыхание Беллы участилось, когда он кончиками пальцев провел по расщелине между ягодицами. 673 сжал её горло, и она задрожала, а он ртом припал к чувствительной плоти. С каждым
