— Марк, что ты делаешь? — задыхаюсь я.
— Я забираюсь в твои трусики, — бормочет он и целует мне в шею.
Я напрягаюсь всем телом и хочу остановить то, что он делает, но в это мгновение его язык ведет дорожку по моей шее вдоль пульса, и я инстинктивно наклоняю голову, давая ему лучший доступ. Я не могу думать, я могу только чувствовать.
— Марк, — стону я, цепляясь за его спину.
— Я здесь, малышка. Я заставлю тебя чувствовать себя очень хорошо, — говорит он, и это уже так. Боже, мне так хорошо, что я едва могу отдышаться. Я теряю все из виду, теряюсь в голоде, который он пробуждает в моем теле.
Я почти забыла, где мы находимся. Почти! Затем я слышу смех где-то спереди. Туман в моем сознании немедленно рассеивается, и я начинаю осознавать другие вещи. Звуки выстрелов на экране, потому что мы, собственно в кинозале, пластиковый подлокотник сиденья, впивающийся мне в бок.
— Стоп, Марк. Ты должен остановиться, — шепчу я, пытаясь отстраниться от него. Кстати, это почти невозможно, потому что он вжал меня в кресло. Он не шевелится, и мне ни за что его не сдвинуть. Он хорошо сложен и очень силен и заставляет меня чувствовать себя маленькой.
— Ты говоришь остановиться, но ты так течешь, что твои трусики промокли насквозь, Софи, — он бормочет эти слова, касаясь моей кожи и звук его голоса а также тот факт, что я чувствую его вес на мне, и голод, исходящий от него. Все это объединяется, чтобы послать дрожь по всему моему телу.
— Мы не можем сделать этого здесь.
— Мы уже это делаем, расслабься, со мной ты в безопасности, — говорит он, а затем, прежде чем я успеваю отругать его и сказать, какой он сумасшедший, два его пальца скользят между моими губами, едва задевая пульсирующий и жаждущий клитор.
— Черт, ты так течешь, — рычит он, его рот возвращается к моему, его язык проникает внутрь, и захватывает меня в страстном поцелуе в то же самое время, когда его пальцы входят внутрь.
Я заблудилась в ощущениях. Это слишком много удовольствия, я не могу с этим бороться. Я отдаюсь этому мгновению, его поцелую, его прикосновению.… ему.
— Вот и все, детка. Просто позволь мне сделать так, чтобы тебе было хорошо, — напевает он. Его пальцы проникают внутрь, не глубоко, но достаточно, чтобы я почувствовала себя полной. Его большой палец скользит по моему ноющему клитору. — Ты такая тугая, что задушишь мой член, София. Ты должна быть хорошей маленькой девочкой и пососать его, и сделать очень влажным, прежде чем я войду в тебя. Если ты этого не сделаешь, он может разорвать тебя на части.
— О, Боже…
— Ты будешь моей хорошей маленькой девочкой? Ты собираешься взять мой член в свой дерзкий маленький ротик и сосать его, как будто это твоя любимая конфета? — говорит он толкаясь в меня пальцами.
— Отвечай мне, София, — предупреждает он строгим голосом.
Я молчу. Я не могу думать, чтобы сформировать слова, я могу только чувствовать. Тогда Марк легонько щиплет меня за клитор, посылая острый укол боли и удовольствия.
— Да, — кричу я и не знаю, отвечаю ли я ему или просто умоляю о большем.
— Да, что? — рычит он, впиваясь в мою шею.
— Да, я отсосу тебе, — стону я. — я сделаю все, что ты захочешь, — обещаю я ему и это не ложь. Если он продолжит делать то, что делает, я дам ему все, что он захочет. Мой клитор пульсирует, мои пятки горят.
— Это моя хорошая девочка. Ты ведь дашь мне все, что я захочу, в любое время, не так ли, Софи?
— Я дам тебе все, что ты захочешь, Марк, — хнычу я, чувствуя приближение оргазма, зная, что он будет огромным.
— Куда и где захочу, верно? Ты отдашь мне свое сладкое тело в любое время и в любом месте, где я этого потребую.
— Марк, — хнычу я, пытаясь сосредоточиться на оргазме и удивляясь, почему его слова заводят меня еще больше.
— Скажи это, Софи. Признай, что твоя киска будет моей в любое время, когда я этого потребую, независимо от того, где мы находимся.
***
— О, Боже, — стону я, прижимаясь к его руке.
— Ты хочешь кончить, не так ли, малышка?
— Да, — я ворчу расстроено, потому что как раз тогда, когда я собираюсь пойти через край, он убирает свой палец от моего клитора.
— Скажи мне то, что я хочу услышать, — говорит он, мне кажется он наслаждается моей пыткой. — Скажи мне и я заставлю тебя кончить так сильно, что ты сойдешь с ума, — обещает он. Это не пустое обещание с его стороны, потому что я уже без ума от голода и нужды.
— Ты так самоуверен, — бормочу я.
— Трудно не быть таким, малышка, когда ты так течешь и стонешь от моих пальцев на твоей киске и ты жаждешь большего. А теперь перестань спорить и скажи те слова, которые я хочу услышать, чтобы тебе было хорошо.
— Какие слова? — мой разум затуманивается от темного голода, который я вижу в его глазах. Его губы всего в паре миллиметров от моих. Мое сердце бешено колотится в груди. Что-то внутри меня говорит мне, что этот мужчина будет иметь власть уничтожить меня, если я позволю ему. Он улыбается, и я думаю, что могу многое отдать, чтобы видеть его улыбку каждый день.
— Признай, что ты моя, в любое время и в любом месте.
— Я не принадлежу тебе, — отвечаю я, инстинктивно двигая бедрами в попытке прижаться сильнее к его руке.
— Я трахаю тебя пальцем посреди кинотеатра средь бела дня, и если твой отец каким-то образом узнает об этом, он не погладит меня по голове за это. Я думаю, ты понимаешь, что я здорово рискую. Так что, учитывая то, как сильно я подставляю свою задницу, находясь рядом с тобой, я хочу получить эту клятву от тебя. Если я не получу ее, то дальше этого дело не пойдет.
Я сглатываю, загипнотизированная его глазами, пытаясь вникнуть в суть его речей.
— В любое время и в любом месте, где захочешь, Марк, я твоя, — бормочу я, и эти слова кажется имеют двойной смысл, словно обещание, которого я должна бояться, и, возможно, я боюсь, по крайней мере немного.
— Это моя девочка, — рычит он, затем его рот прижимается к моему, а пальцы в быстром темпе скользят по клитору, и он толкает меня через край. Я кончаю жестко, прямо посреди зала, где сидят другие люди, хорошо, что Марк закрывает мой рот поцелуем, заглушающим мои крики удовольствия. И знаете что, я бы сделала все это снова.
МАРК
— Я все еще не могу поверить, что мы это сделали, — бормочет София, опустив голову, когда мы выходим из кино. Я кладу палец под ее подбородок и поднимаю ее лицо так, чтобы она посмотрела на меня.
— Нет ничего плохого в том, что мы сделали, — мне не нравится, что она так думает.
— Если мой отец узнает об этом… — начинает она.
— Я больше не хочу слышать о твоем отце, София, — ее глаза округляются от моих слов, и по выражению ее лица я могу сказать, что ей не нравится то, что я сказал.
— Марк, ты не знаешь моего отца…
— Я не ребенок, мне почти тридцать. Я слишком стар, чтобы беспокоиться о том, что у папы какой-то девчонки яйца скрутятся в узел, потому что я трахаю его дочь.
— Ух, ты, это так… мило, — бормочет она.
— Я никогда не притворялся милым. Я уверен, что ты знала об этом еще до того, как согласилась встретиться со мной.
Она качает головой, цокая языком и слегка улыбается.
— Что? В чем дело?
— Да так. Ничего особенного. Просто я уже слышала нечто подобное раньше. Ты говоришь, как кто-то другой, кого я знаю, — поясняет она, и я, хмурясь, кладу руки по обе стороны от нее, прижимая к боку ее машины. Вклиниваю свою ногу между ее ножек, позволяя моему бедру прижаться к ее сладкой киске. Я почти готов поклясться, что чувствую ее жар даже сквозь одежду. Когда я, наконец, проникну внутрь нее своим членом, она собирается сжечь меня заживо.
— И кто же это был?
