— Я бы на твоём месте не был так уверен.
— В общем, давай обсудим это потом. Тут ситуация обрела неожиданный поворот. Вчера Завьялова с приступом свалилась. А сегодня звонили из больницы. Она в коме.
Эм шумно выдыхает.
— Хреново. Кого поставишь новым замом?
— Пока не знаю. Нужен пересмотр всего штата. Вчера Эльдаров проверял работу Светы за последние месяцы, и нашёл дохрена нестыковок. Кто-то рыл под нас через неё.
— Почему же начальник безопасности только вчера это заметил? — хмурит брови Эм.
— Видимо, Света всё подчищала. А последнее дерьмо не успело, вот и стали очевидны ошибки. Дело в том, что в одиночку это трудно сделать, так что сто процентов здесь есть ещё парочка крыс. Если информация подтвердится, то у меня плохие новости для отца и его дружбы с Завьяловыми. Из-за действий Светы я потерял несколько выгодных сделок за последние месяцы. Она могла иметь какой-то процент за сорванные сделки. Это объясняет, почему она не уходила на лечение, а до последнего держалась за должность.
— Тебе лучше получить прямые доказательства против неё, иначе это будет пустой удар.
— Я знаю. Поэтому и позвал тебя. Дай мне своих лучших ищеек. Пусть отследить все действия Завьяловой за последний год. Контакты, поездки, любовники, друзья. Где бывала, с кем говорила. Пусть поднимут записи с камер и изучат каждую миллисекунду. В общем, мне нужны ответы в течение месяца. На носу сделка с немцами и американцами. Если крысы, которые помогали Свете, все ещё здесь, то компания потеряет миллиарды.
У Эма есть свой бизнес по коммерческой безопасности международных компаний. Крупнейший в стране. При необходимости, он крысу на том свете достанет.
— Сделаю. Ты пока не говорил отцу про свои подозрения?
— Нет, — качаю головой. — Сначала всё выясню. Да и огласка пока не нужна. Никакого формата. Любая утечка, и крысе удастся сбежать.
— Понял.
— На этих выходных отец просил заехать к ним.
Эм сморщивается.
— Может, лучше с той мышкой поближе познакомимся? Мама в последнее время пилит мозг с одной и той же темой.
— Надо ехать. Давно у них не были. Отец говорил, что у мамы творческий кризис. Картины не может писать. Вот она на нас и отыгрывается. Хочет что-то изменить в жизни, но не знает что.
— Нууу... Это не значит, что я или ты в следующем месяце должны порадовать её внуками. Пусть Агата замуж выходит и рожает.
— Аги сама ребёнок, — усмехаюсь, потому что вообще не представляю сестру женой или матерью. — Пусть вырастет для начала.
Мы с Эмом ещё какое-то время обсуждаем семейные и рабочие проблемы, после чего брат уходит, пообещав быстро разобраться с тем, что тут натворила Завьялова.
Вот уж, блт, кому я точно доверял.
Откидываюсь на спинку кресла и устало провожу ладонью по волосам, перебирая в голове имена тех, кого в первую очередь хотел бы проверить.
— Марсель Рустамович?
Поднимаю взгляд на тихий голос. В дверях стоит Асти с кофе в руках.
— Ваш кофе.
— Я не просил кофе. И это не входит в твои обязанности.
От моего тона девчонка теряется, зрачки начинают хаотично метаться по кабинету, будто она не знает, что сказать.
— Но ваш брат... Он сказал, что вы просили принести кофе, — поясняет дрожащим голосом.
Бля. Вот мудло неугомонное.
— Ладно. Поставь сюда, — указываю ручкой на стол и наблюдаю, как Асти начинает неторопливо идти по офису, плавно раскачивая бёдрами.
Глава 8
Глава 8
Асти
И почему он так смотрит?
Не знаю, как мне удаётся донести кофе до стола, не пролив ни капли, потому что под этим льдисто-голубым взглядом, трудно даже просто идти.
По какой-то причине мне кажется, будто я втянута в какую-то странную игру между этими двумя братьями. Название этой игры мне пока неизвестно.
"Что значит, пока, Асти? Лучше пусть вообще тебе не будет известно, что там за игра. И не страдай паранойей!"
Ставлю кофе на стол и тут же резко выпрямляюсь.
Марсель Рустамович всё это время пристально смотрит, откинувшись на спинку кресла.
Надо что-то сказать или нет? Господи, как это напрягает. Я не первый раз устраиваюсь на работу к богатому и власьному человеку, но впервые он производит на меня настолько сильное впечатление.
Словно я должна спрашивать разрешения даже на самые элементарные действия.
— Я не знала, какой вы пьёте. Ваш брат сказал, что чёрный без сахара.
Нет ответа.
Я поджимаю губы.
— Ну... я пойду?
— Почему Асти?
Вопрос застает меня врасплох. Нет, меня, конечно, часто спрашивают, почему, но я просто не ожидала, что это заинтересует его...
— Эмм... Мне не нравится моё имя.
Марсель Рустамович выгибает бровь.
— А что не так с твоим именем?
— Просто не нравится, — пожимаю плечами. — Есть веская причина.
Разумеется, я не собираюсь рассказывать, что именно за причина, и про своего отца алкоголика с замашками садиста. Вряд ли это будет ему интересно.
— А почему не изменишь имя в документах?
— Слишком много мороки.
— Ясно, — кивает Багримов и будто бы резко теряет ко мне интерес, опускает взгляд в какие-то документы на столе и взмахивает рукой. — Можешь быть свободна, если нет никаких вопросов.
— Да. Хорошо. Амм... Та девушка, Аля. Она была оператором ресепшена до меня. Она сказала, что передаст мне необходимую информацию и будет инструктировать в течение двух недель прежде, чем уйти. После этого меня возьмут в основной штат?
Голубые глаза вновь упираются в меня, и почему-то обводят целиком всё тело.
