— А яйца откуда? — мысли, то и дело, рвались к Шае, но я был должен узнать все до конца.
— Они были доставлены с Каа, еще тогда, когда деда пленили, рядом с душами у них еще была возможность на жизнь.
— Это какой-то сюр, Ванда. Я не могу верить тебе на слово, — вздохнул я.
— Поэтому я и сохранила Ракшасы. Я докажу. А Верховные мои слова подтвердят.
— В ком они сейчас?
— Семь членов совета семи, Ивок, три Верховные и еще два на Асахо, заключены мною в Храме многоликих. Итого тринадцать. Больше призвать нельзя.
И каждое ее слово оказалось правдой. Абсолютно каждое, понимаете? Все, во что мы верили циклы лет, оказалось ложью, лишь ширмой, скрывающей всю грязь и вонь деяний двух, помешавшихся от одержимости, существ.
В одной из удаленных комнат на Асахо мы, действительно, обнаружили небольшой портативный моноблок, на котором, в свое время, работала покойная Зоуи Мозос. А в нем были не только все правки программы искусственного интеллекта под названием «Хелла», но еще и подарок — удаленные записи видеонаблюдения с Ильпэ, которые еще раз подтвердили слова Ванды.
Я мудак. Обвинил ее во всех тяжких грехах, но сам был еще хуже — вынес приговор без суда и следствия. Ведь она мне пыталась объяснить, что не сбегала от меня, что, даже зная о моих якобы изменах, хотела решить вопрос по-человечески. Смогла еще после всего тянуться ко мне, просить дать нам шанс, я же только сумел повесить ярлык шлюхи и предательницы.
О, Космос! Она умоляла меня на коленях, но я отпихнул, равнодушно наплевал в душу и ушел, оставляя ее с разбитым сердцем.
Шая, девочка моя, прости!
Как я смогу после всего этого дерьма ей в глаза посмотреть? Как? Она жизнью своей жертвовала, чтобы меня спасти, всех нас в этом мире. И чем мы ей за это отплатили?
Глава 26
Я нервничал, как мальчишка. Стоял перед ее дверью и переминался с ноги на ногу. Конечно, я мог бы действовать нахрапом, сразу прыгнуть внутрь помещения, может даже, применить силу, заставить слушать…но я больше не хотел давить на нее. Я видел смысл только в том, чтобы все начать с чистого листа. Правильно.
Первые три дня, я заваливал ее цветами, в карточке писал только «Прости. Твой К.», но букеты она не принимала, отсылая курьера прочь. Попытки дозвониться ей, не увенчались успехом, сообщения оставались непрочитанными. Я приглашал ее на свидания десятки раз: здесь на Элео, на Ра-Кратос, на Зур-Риву и на Некар. Тишина. Интерес на уровне плинтуса.
Теперь она жила в пригороде столицы водных Эакусе, в маленьком домике на берегу озера Эо. Ее маг-браслет я деактивировал еще на прошлой неделе, рассчитывая, хоть этим немного смягчить мою, обиженную всеми на свете, девочку. Ага, три раза ага.
И вот он я, провалившийся с мирными способами решения проблемы, стою как побитая собака у двери ее домишки, собираясь с силами вести переговоры о самом важном в моей жизни объединении.
Я знаю, что Шая внутри, стучал минут двадцать, но в ответ тишина. Даже к двери не подошла, не спросила «кто там?», не оставляя мне даже шанса хоть за что-то зацепиться. Спустя еще три дня безуспешных попыток достучаться до нее в прямом и переносном смысле, я почти отчаялся, но все же оставил все дела на Килиана и отправился на Элео брать измором свою любимую женщину. Рано или поздно снизойдет, а нет, так хоть буду рядом с ней, пусть и не видя ее, но, хотя бы, чувствуя. Иначе, труба.
Еще одна провальная попытка пробиться к ней, и я решительно двинулся в сторону маленькой белой беседки, что стояла почти в притирку к дому у самого берега озера. Уселся поудобнее и принялся ждать. Так, в бездействии, и прошел весь день. Два солнца Элео зависли над горизонтом, окрашивая окружающую меня природу в голубые и нежно-розовые тона.
Ее появление мигом отвлекло меня от созерцания окрестностей, а тоненький, закутанный в белый палантин, образ, с размахну долбанул молотом под дых. Потрясающая, самая дорогая сердцу девочка, самое ценное, что есть еще в моей жизни, самая красивая и самая желанная, самая-самая!
— Каин, хватит. Уходи, — голос тихий и такой печальный.
— Я тут, чтобы увидеть тебя и поговорить, — встал я со скамьи, но подходить не решился, боясь спугнуть.
— Увидел? — я только кивнул, не смея перечить и отвести от нее взгляда. Плакала, глаза красные. Из-за меня. Что же я за идиот такой махровый, а?
— Выслушай меня, пожалуйста.
— Я уже наслушалась, Кай, больше желания нет. Услышь и ты меня. Теперь я тоже хочу расстаться по-хорошему, по-человечески, — вернула она мне мои же слова, тем самым, еще больше проворачивая ручку ржавого тесака, что проткнул насквозь мое глупое и недоверчивое сердце, — Ты подарил мне свободу. Помнишь? И я приняла ее, полностью, теперь она моя.
— Шая, — просил я сам уже не зная чего.
— Жизнь не стоит на месте, Кай, помни об этом, — и опять мои же слова оружие в ее руках, равнодушные и полностью осмысленные, не как попытка посильнее ударить, а просто констатация факта.
Мое сердце стучало, как одержимое, разрывая грудную клетку, по телу прошел нервный озноб безнадежности и обреченности, а ее заключительный прощальный кивок в мою сторону, окончательно приколотил крышку моего гроба. Но я, как упертый вурдалак, не желал хоронить себя и нашу любовь под грудой взаимных обид и недопониманий. Хватит, набегались друг от друга.
В голове вдруг промелькнула мысль, подхватить ее на руки, унести в дом, на белые простыни и забыться, залечивая губами и ласками, те раны и ожоги, в которых я сам же был повинен. Но отогнал ее, я не хотел больше облегчать себе дорогу к ее сердцу и душе.
— Постой, — кинулся я к ней, ласково касаясь сгиба локтя и пытаясь развернуть ее к себе.
Шая тут же взвилась, зло выдергивая свою руку из моего захвата и сузившимися от злобы глазами уставилась на меня обвинительным взглядом.
— Убирайся отсюда! Уходи! И больше никогда не возвращайся! — полностью поглощенная своей обидой, она выплевывала свои слова, как сгустки яда, прицельно попадая каждым в мое сердце.
Все что мне сейчас оставалось так молча, методично наступать на нее, ни говоря ни слова.
— Уходи! — из ее прекрасный глаз полились слезы, а подбородок жалобно задрожал, но я не изменил своему пути.
Я подошел к ней почти в плотную и жесткая, хлесткая пощечина обожгла мою щеку.
— Пошел вон! Катись к своей Азазель! — я попытался обнять ее, но Шая вывернулась из моих рук и опрометью бросилась вглубь дома, пытаясь спастись от моего назойливого внимания. Не выйдет, я пришел сюда поговорить и не уйду, пока не выскажу ей все, что хотел, как на духу.
— Малышка, подожди, дай мне все объяснить! — в два шага догнал ее, и, все-таки, заключил в кольцо своих рук. Девочка моя любимая, ну дай же мне шанс!
— Руки убери! — рыдала она уже в голос, — Оставь же в меня в покое! Оставь!
Тело ее полыхнуло розовым огнем, и энергетическая волна чуть не откинула меня от нее, но я изо всех сил сомкнул руки, всем телом прильнул к ней, смиренно принимая от нее уколы боли. Наконец, приступ ярости прошел и Шая обессиленно обвисла в моих объятьях, только жалобно скуля и сотрясаясь от нервного перенапряжения.
— Как ты мог? Я умоляла тебя на коленях! Я просила выслушать, я готова была на все, лишь бы ты дал нам шанс! А ты просто использовал меня, а потом бросил! Одну, на едине со всей этой болью, Кай…совсем одну…
Я зарылся лицом в ее мягкие, душистые, розовые пряди, вдыхая такой любимый и дорогой сердцу запах. Запах счастья. Гладил ее по голове, собирал губами и пальцами соленые капли со щек, пытаясь успокоить, то и дело, нашептывая как мантру, самые главные сейчас слова:
— Прости меня, я так виноват! Прости! — и не получая никакой ответной реакции на мои слова, решил сделать то единственное, что должен был сделать сразу, как только нашел ее тогда на Асахо.
Я опустился на колени, раздвигая полы палантина, и прижался губами к ее животу:
