— Знакомьтесь, фрои Сюзанна. Это Ханс, можно просто по имени, для интимности. Ханс неболтлив и готов выполнить свою часть работы прямо сейчас. Надеюсь, вы будете благоразумны.
Я попятилась, не в силах поверить, что это не страшный сон. Ноги задрожали и подогнулись, руки внезапно налились свинцовой тяжестью, и я с ужасом поняла, что медленно, но верно, теряю контроль над собственным телом. Глосси мстительно усмехнулся, не скрывая торжества:
— Знаете, я догадывался, что вы останетесь глухи к голосу разума, поэтому взял на себя смелость обеспечить ваше послушание несколько иным методом. В питье, которое вам дали, добавлен специальный отвар. Безвредный для вас и будущего ребенка, не туманящий разум и память, но позволяющий насладиться всем разнообразием ощущений.
Ханс подошел ко мне, приобнял и развернул, устраивая поудобнее на лежанке. Я отчаянно хотела брыкаться, ударить его, толкнуть, испепелить магией. Мои усилия не привели ни к чему, кроме слабой попытки отмахнуться, которую Ханс тут же пресек, прижав мои руки к проклятому солнечному покрывалу.
— Горячая штучка, — довольно хмыкнул он. — Ну-ну, детка, — не суетись, у нас много времени. — Он неторопливо поднял край моего балахона, ласкающим жестом прикоснулся к ногам, бедрам, животу. — А ты красивая, люблю таких. Надо бы проверить, что ты умеешь.
Его рука скользнула ниже, а мне не удалось даже закричать. Неимоверным усилием я повернула голову в сторону канцлера. Тот как раз разворачивался к двери:
— Вы сами довели до этого, фрои. Пора платить по счетам.
***
Ханс ушел спустя минут сорок, выполнив «свою часть работы» даже дважды, и предупредив, что обязательно заглянет еще через пару дней. Встал, сладко потянулся, застегнул штаны, хозяйским жестом одернул подол моего балахона, затем скрылся в коридоре, довольно насвистывая веселый мотив. Бэт молча закрыл за ним дверь, тихо щелкнул механизм замка. Магия на мой зов так и не пришла.
Глава 35. Макс
Нетронутый снег хрустел, продавливаясь под весом мощных серых лап, в воздухе вспыхивали пронизанные солнечным светом снежинки. Огромный, сотканный из черного дыма и сияющих волокон волк на минуту застыл, принюхиваясь к едва уловимым ароматам, затем мягко спружинил, преодолев преграду из камней. Ощущения близкого соседства с человеком таяло с каждой минутой. Там, где пройдет хищник, никогда не пробраться всаднику, великолепно заметные на глубоком снегу следы пусть и укажут дорогу, но никак её не облегчат.
Зато чувство другого, совсем иного присутствия становилось сильнее с каждой минутой. Цель совершенно точно была где-то там впереди, живая и отчаянно зовущая того, кто мог её услышать. Это несказанно радовало, ведь еще пару часов назад он не улавливал ничего, даже тонкого биения жизни. Руны на запястье молчали, не отзываясь ни на физические прикосновения, ни на магический зов. Если бы не твёрдая уверенность жреца-отступника, что рано или поздно брачная связь даст подсказку, а также собственная отвратительная привычка доводить любое дело до конца, он не оказался бы в горах, на холоде, в двух днях пути от ближайшего поселения.
Волк низко пригнул голову, сбавил шаг, а потом и вовсе принялся красться так, чтобы не потревожить снег, лежавший пушистыми шапками на низких лапах елей. Шаг, два — и вот уже перед ним раскинулось ущелье, глубокой трещиной рассекающее горный склон. Острые серые камни обрывались вниз практически у самых его лап и терялись в мерцающей белыми искрами глубине. На обратной стороне, словно старое и заброшенное воронье гнездо, примостилась полуразрушенная обитель кого-то из древних богов. Нет, не Солнечного, слишком уж приземистыми были строения, да и узкие окна келий, выбитые прямо в горной породе, наводили мысли вовсе не о свете, тепле и празднике рождения новой жизни.
Он осторожно подполз к самому краю и заглянул вниз. Все, как ему и рассказывали: ни лестницы, ни моста, только тонкий канат, тянущийся с одного края пропасти на другой, да пара охранников, со скучающим видом стерегущих этот канат.
— Обитель полностью закрыта от посторонних, — каждое слово врезалось в память с четкостью гравировки по металлу. — Внутрь можно попасть лишь предьявив особый магический знак, который к тому же постоянно меняется. Подвесной мост приводится в движение со стороны обители, если у охраны возникнет хоть малейшее сомнение в подлинности знака, собственной безопасности или личности посетителя, никакого моста не будет. Пробраться внутрь с обозом тоже не выйдет. Воду в обители берут из собственного источника, а поставщики еды обычно оставляют её на этой стороне ущелья. Это не заброшенный храм, это демонова военная крепость: нет ни тайных ходов через пещеры, ни троп на склонах, ни обходных путей. Только скалы, обрывы и острые камни на дне ущелья. Боюсь, пройти внутрь можно или по мосту, или по воздуху, да и то, не уверен, что у охраны не припасено на этот случай арбалетов.
Что ж, последний вариант хоть и не выглядел полностью безопасным, Макса вполне устраивал.
Убедившись, что дозорные смотрят куда угодно, но только не в небо, волк тихо попятился назад. Контуры мощного, идеально приспособленного для бега по горам тела, расплылись, теряя очертания. Смена облика всё еще давалась ему тяжело, особенно досаждали многочисленные мелкие ожоги, покрывшие левое предплечье и спину, однако управление магией хотя бы не вызывало слабости.
— Будьте аккуратнее, — ворчал наставительно аптекарь. — Каждая трансформация — это маяк, указывающий дорогу. Дети Фазура, как и посвященные Солнечному, отлично чувствуют колебания силы. Любой мало-мальски обученный жрец сможет заметить ваше присутствие на расстоянии в пару километров, а любой полудемон — втрое дальше. Запомните, магия — опасный инструмент, использовать её следует крайне осторожно.
Охранники не видели взмывшую над обрывом птицу, к тому же заложившую широкую дугу, чтобы лететь против солнца, ровно до тех пор, пока её полупрозрачная тень не накрыла сторожевую площадку. Один наемник поднял голову и предупреждающе вскрикнул, но схватиться за алебарду не успел: мощный удар крыла, размером сопоставимого с человеком, перекинул его через низкий парапет и столкнул в ущелье. Второй мужчина оказался удачливее. Ему удалось увернуться от схожей атаки и коварного удара хищно изогнутого клюва, поднять лежавшее под стеной копье на длинном древке и сделать выпад, вырвавший из крыла пару маховых перьев.
Птица на миг раскрыла пасть, издав змеиное шипение, а потом взмыла ввысь, подхватив человека когтями. Тот взвизгнул от ужаса, попытался уцепиться за жуткое существо, но не успел: тварь разжала когти, и человеческое тело с отвратительным мокрым звуком врезалось в каменный выступ десятком метров ниже площадки.
Проверять, что стало с несчастным, Макс не стал. К оружию, оставшемуся на площадке, тоже не прикоснулся. Привычный кинжал возник из клубов дыма вместе с человеческим телом, одеждой и удобной мягкой обувью, Штрогге осталось только поблагодарить своего давнего праотца за столь полезные свойства демонической крови. Возможно, конечно, самого Фазура и не смутила бы нагота или безоружность, но его потомку такие мелочи заметно усложнили бы жизнь. Макс замер на минуту на входе в лабиринт коридоров, подождал, пока глаза привыкнут к полумраку, крадучись двинулся вперед.
Теперь ему даже не надо было сосредотачиваться, чтобы найти дорогу к Сюзанне. Тонкая горящая нить висела перед его мысленным взглядом, не давая сбиться с пути. Один раз Макс заметил задремавшего на посту наемника. Тот даже не успел проснуться и понять, что произошло, тихо сполз на пол, оглушенный прицельным ударом в висок. Немного подумав, Макс все-таки отцепил от пояса вояки недлинный остро наточенный клинок — удобнее кинжала, практичнее алебарды, особенно в помещении. После чего заткнул потерявшему сознание стражнику рот кляпом и впихнул тело в хозяйственную каморку неподалеку.
Дважды путь преграждали жрецы. Эти были настороже, видимо, почувствовали, что дело пахнет тухлятиной. Шансов в честном столкновении с обученными магами у Штрогге было немного, но драться честно он и не собирался. Наполовину сменив облик — большего не позволяла узость выбитых в камне коридоров — он выскользнул из под удара мерцающего алыми искрами заклинания, сбил с ног мужчину постарше и тут же вонзил нож ему в горло. Второй, молодой и ловкий, отскочил, кинув в Макса сгустком света. Будь линаар в человеческом облике, сгорел бы живьем, но зыбкие тени пропустили свет через себя, обиженно шарахнувшись в стороны, а затем метнулись вперед, перехватывая запястья и щиколотки человека. До Макса донесся хруст раздробленных костей, однако крик заглушила одна из теней, запечатавших рот несчастного намертво. Секунда колебания — и второй жрец затих, получив удар кинжалом в сердце.
