— Пожалуйста, отойди. Мне нужно подать напитки.
— Я сделаю это через минуту, но я хочу, чтобы ты знала, что это не более чем притворство. Способ его отца наладить связи. Ему плевать на эту девушку. Ты — единственное, что имеет для него значение.
Жалость в голосе Ли только еще больше злит меня. Мне не нужна его жалость. Мне ничего не нужно от этих придурков, кроме зарплаты.
— Мне насрать. Если бы я была единственным, что имеет значение, он бы предупредил меня заранее. Теперь это не важно. Он все равно мудак. Он всегда был мудаком, и теперь я понимаю, что была глупа и слепа, когда сближалась с ним, но не беспокойся. Теперь я знаю свое место. Но, чтобы было интереснее, скажи ему, что, если он хочет продолжить занятия, я удваиваю плату. Давай назовем это "мудацкой инфляцией".
Я пихаю последний напиток с подносе ему в грудь и проскальзываю мимо, уходя с высоко поднятой головой. Теперь, когда выступления закончились, некоторые посетители вечеринки начинают расходиться, и народу в зале становится все меньше. Так и подмывает сбежать пораньше, но не могу рисковать, когда на кону столько денег. Что паршиво, ведь все, чего я хочу — это сбежать. Трудно игнорировать его существование, когда он стоит в другом конце зала и следит за каждым моим движением.
В мозгу мелькает желание схватить кого-нибудь из его друзей, оттащить в угол и поцеловать, но я игнорирую это. Незачем затевать драку, по крайней мере, пока не получу свои чаевые. Время тянется медленно, но я не останавливаюсь. Слежу за Дрю, его друзьями, отцом и сохраняю дистанцию любой ценой. В любую минуту я смогу уйти отсюда и никогда больше не вспоминать об этой ужасной ночи.
В последний раз направляясь к бару, замечаю отца Дрю, стоящего у задней двери, ведущей в служебный зал. Что-то не так. Чувствую это. Дрю неторопливо подходит к нему сзади, и я отвожу от них взгляд. Это не мое дело. Он не мое дело. Он ясно дал это понять. Тогда какого черта меня это волнует? Почему меня интересует, все ли с ним в порядке? Происходит ли что-то такое?
Несмотря на то, что изо всех сил стараюсь не оглядываться на эту дверь, все равно оглядываюсь. Не могу избавиться от плохого предчувствия, усиливающегося в моем животе с каждой секундой. Мельком замечаю, как отец Дрю обнимает его сзади за шею, притягивая к себе. Боль искажает черты Дрю.
Что, черт возьми, происходит?
Мой взгляд устремляется на его отца, и я замираю между несколькими гостями. Этот взгляд я узнаю достаточно легко. Много раз видела его на лице Дрю. Это ярость. Он зол на Дрю. Дерьмо. Что он собирается делать? Мне должно быть наплевать. Что бы с ним ни случилось, он сам в этом виноват, но я не такая.
Обхожу толпу и медленно направляюсь в их сторону, не привлекая к себе внимания. Каждый мускул моего тела напряжен и готов к схватке.
Себастьян и Ли стоят у бара, не обращая внимания ни на меня, ни на Дрю с отцом. Когда они исчезают за дверью, я отворачиваюсь и смотрю в другой конец зала. Черт. Единственный способ попасть в этот зал незамеченной — это пройти по другой стороне, длинным путем, и даже тогда освещение может выдать меня.
Но кто из этих придурков вообще обращает внимание на прислугу?
Я ныряю в дверь и прижимаюсь к стене в самом дальнем конце. Слышу, как по длинному коридору разносятся голоса. Выглянув из-за угла, мельком замечаю отца Дрю, который хватает его за горло и кричит, брызжа слюной.
— Какого черта, по-твоему, ты делал, слоняясь рядом с этой обслугой. Она — мусор, отброс общества, грязь под твоими ногами. Этого ты для себя хочешь? На кону наше семейное наследие и фамилия, а ты можешь думать только о какой-то белой шлюшке из отбросов общества? Для тебя хоть что-то имеет значение, черт возьми?!!!
Я закрываю рот рукой, чтобы не отреагировать. Слова его отца ранят, словно он влепил мне пощечину. Когда решила поступить в Оукмаунт, я знала, что буду учиться в университете для богатых и избранных, но также знала, что, независимо от того, что и где буду изучать, я никогда не впишусь в общество. Наверное, я не ожидала, что мое финансовое положение станет настолько важным фактором в жизни.
Дрю издает тихий звук и бормочет что-то, чего я не могу разобрать. Мои эмоции колеблются, и глубоко внутри зарождается конфликт. Что, черт возьми, мне делать? Набираю в легкие побольше воздуха и пытаюсь напомнить себе, что это не моя проблема. Как много раз говорил мне Дрю, я не должна лезть в чужие дела.
Качаю головой, сердце сильно сжимается в груди. Это не мое дело. На самом деле, в мои обязанности не входит защищать его от семьи или чего-то еще, поскольку сейчас как никогда ясно, что я всегда была для него никем.
— Я не могу тебе верить! Ты чуть не разрушил все, абсолютно все, черт возьми, над чем я работал, и знаешь что? Думаю, тебе пришло время заплатить за это. Я предупреждал тебя. Я говорил тебе, что случится, если ослушаешься, но ты думаешь, что умнее меня, не так ли?
От яда в тоне его отца меня бросает в дрожь, но я напоминаю себе, что Дрю — чертов квотербек, что он задира, сметающий всех на своем пути. Он может позаботиться о своем отце, если понадобится, верно?
Кроме того, что я смогу сделать, оказавшись в центре всего этого? Ничего. Вот что, и все же мое сердце отказывается позволить мне уйти, даже зная, что он женится на другой и что он, вероятно, спал с нами обеими все это время. Кого волнует, что он и его друзья утверждают, что это притворство? Для меня все это не было притворством.
Продолжаю выглядывать из-за угла. Мой телефон вибрирует от сообщения, и меня осеняет. Что, если я запишу это? Богатого засранца, фальшиво улыбающегося всему миру. Что произойдет, если все узнают, что это ложь? Я вытаскиваю телефон из-за фартука и заглядываю за угол, направляя при этом камеру в коридор. Нажимаю "запись" и внимательно смотрю на экран. Да, я хочу избить Дрю до посинения, но его отец… его отец не должен хотеть причинить ему боль.
В коридоре раздается полной боли стон, и я отрываю взгляд от экрана, чтобы увидеть, как Дрю сползает по твердой бетонной стене и падает на пол. Я должна помочь ему. Делаю шаг вперед, почти выдавая себя, но замираю. Чем я могу помочь? Я ведь никто. Это не то же самое, когда я защитила того парня в библиотеке от Дрю. Это другое. Чувствую это где-то в глубине живота. Я не могу помочь ему так же, как помогла тому парню, поэтому, даже если захочу подбежать к нему, я не смогу. Мне нужно остаться здесь, спрятаться.
Его отец подходит ближе, отводит ногу назад и наносит резкий удар в живот. Из моего горла вот-вот вырвется крик, но я прижимаю ладонь к губам, чтобы сдержать его. На глаза наворачиваются слезы. Как. Что…
Все старые обиды, да и новые тоже, кажутся бессмысленными на фоне этого насилия. Никто не должен терпеть подобные издевательства от собственных родителей. Даже придурок, который заставил меня сожалеть о большинстве своих решений за последние пару месяцев.
Я должна что-то сделать. Отступаю назад и поворачиваюсь, чтобы заглянуть в дверь, ведущую в зал для вечеринок. Там стоит Ли, как ни в чем не бывало, как будто ничего не знает о том, что происходит по ту сторону этой двери.
Как они могут называться друзьями? Нет, я ничем не могу помочь, но они могли бы. Они богаты и влиятельны. За деньги можно купить все, что угодно, верно? Ярость подталкивает меня вперед, и я иду прямо на него. Отбрасываю все страхи в сторону и вдавливаю палец в дорогой пиджак Ли.
— Как ты можешь считать себя его другом, когда знаешь, что за этой дверью ему надирают задницу, а ты ни черта с этим не делаешь?
Взгляд, которым он одаривает меня в этот момент, должен был бы заставить поджать хвост и бежать куда глаза глядят, но, если я чему-то и научилась, так это тому, что молчание не всегда приносит желаемое. Иногда нужно быть громкой, нужно шуметь.
— Не смотри на меня так. Я задала тебе чертов вопрос. — Я толкаю его, и выражение его лица мгновенно меняется.
