- Дождемся врача. Если разрешит, я с удовольствием тебя заберу отсюда.
Я кивнула, и носом уткнулась в макушку сына.
Какое же невероятное утро. Самое лучшее за всю жизнь, самое умиротворенное.
Я лежала в тишине и наслаждалась ею. Захар присел рядом, и поглаживал меня по руке. То и дело целовал сына, а потом переводил на меня многообещающие взгляды. А еще я видела, как горели его глаза, когда он смотрел на нас с сыном.
Какое же чудо снова быть в кругу семьи.
Вчера вечером Захар отвез маму домой, а малыша решил оставить со мной, понимая наши чувства. Я была ему искренне благодарна. Ведь в родных объятиях, с любимым комочком счастья я выспалась как никогда.
Гордейка проснулся ближе к восьми. Увидел меня и тут же обнял, целуя куда попадет.
У меня до сих пор болела за него душа. Винила себя в том, что лишила его матери, лишила его себя на долгие годы. А теперь он боялся, что все могло быть сном. И я так боялась первые дни. Но когда спала рядом с сыном, страхи отошли на второй план.
Захар заказал нам завтрак, и все утро не отходил ни на шаг. Мы с сыном были самые счастливые сегодня. Но единственное что меня пугало, что однажды счастье снова может исчезнуть.
Меня очень волновал вопрос с Виктором. Я толком ничего не знала о своем спасении, и тем более понятия не имела, где находится эта тварь.
- Доброе утро, большая компания.
В палату вошел мой лечащий врач, и протянул Гордейке пакетик мармеладных медвежат.
- Держи, самый младший.
- Спасибо, дядя доктор!
- Доброе утро. Валерий Валерьевич, я хочу домой. Ну посмотрите на нас, ну как мы тут всей семьей будем. Пожааалуйста, - протянула я, смотря на врача умоляющим взглядом.
- Что по этому поводу говорит ваш муж? – Валерий перевел взгляд на Захара.
- Я только за, и мне так спокойнее будет.
- Хорошо, сейчас я вас осмотрю, и тогда посмотрим.
Собственно, смотреть особо было нечего. Да, тело мое было в синяках, но слава Богу внутренние органы не пострадали. И очень хорошо, что мне удалось обдурить Виктора и практически не принимать таблетки. Иначе бы… я давно умерла.
Дома мы оказались уже после обеда.
Встречала нас мама с Марианной, Гриша и Тимофей. Все долго-долго тискали меня, щупали, желая удостовериться, что я действительно настоящая.
Как же я рада снова вернуться домой. Снова погрузиться в эту уютную атмосферу тепла, любви и положительных эмоций.
Все, казалось, уже хорошо, но поговорить с Захаром желание не исчезло. Мне нужно было убедиться, что Гриньковский больше не посмеет навредить мне и моим родным.
После плотного обеда, мы с Захаром уложили спать Гордейку в его детской комнате. А потом муж подхватил меня на руки и понес в нашу спальню. Уложил на кровать, и прилег рядом со мной. Мое сердце пустилось в пляс от его близости.
Он принялся медленно поглаживать мое лицо, целовать его, и дарить свою ласку. А я поняла, как сильно по нему скучала, не только душой, но и телом.
Захар целовал нежно, сладко. Словно впервые пробовал мои губы на вкус. Он бережно гладил мое тело, но при этом не касался груди, не говоря уже о чем-то большем. А мне хотелось.
- Захарушка, мы столько лет женаты, а ты стесняешься ко мне прикоснуться, - произнесла я между поцелуями.
- Я боюсь тебя напугать, - отвели он охрипшим голосом, взглядом замерев на моих глазах.
Зрительный контакт, такой интимный. Кажется, что можно заглянуть человеку в душу.
- Сейчас все иначе, Захар. Тогда я тебя не помнила, не знала, а сейчас… ты даже не представляешь, как мне было сложно без тебя.
- Мне без тебя не легче. Поверь, - прошептал он, пальцами поглаживая мое лицо.
- Я думала, что ты перестал меня искать. Отчаялся, и понял, что все зря.
Захар подозрительно замер, его взгляд изменился, а губы застыли в одной тонкой линии.
- Я тебя не искал, Юльк.
- Не искал…
- Ладно, не имеет смысла скрывать.
Захар приподнялся и уселся на кровати. Устало потер лицо и перевел взгляд на меня.
- Юль, эти три года были адом для всех нас. Просто… ты кое-чего не знаешь.
- Ты мне расскажешь? – уточнила я, коснувшись его руки.
- Расскажу. Только иди ко мне, - Захар потащил меня в свои объятия. Я спиной улеглась ан его грудь, удобно расположившись между его ног.
- С тобой уютнее, - отметила я, положив голову ему на плечо.
- Мы думали, что тебя убили, Юльки.
Я замерла от услышанного. Вот этого я точно не ожидала.
- В тебя стреляли при мне и… к сожалению Гордей видел это. После того он перестал разговаривать. Наш малыш пережил огромный шок. Он думал, что тебя больше нет.
Я прикрыла глаза и попыталась сглотнуть ком в горле. Слезы начинали душить, а в груди жгло от боли и обиды, что мой ребенок пострадал от каких-то ублюдков.
- Потом заброшка в которой мы все находились резко воспламенилась, а меня уже повязали.
- Бл*ть, мне даже вспоминать сложно это, - рыкнул Захар, а я немного повернулась, чтобы заглянуть ему в глаза, - прости малышка, эмоции.
- Что было дальше?
- А дальше меня посадили.
- Что? – я уставилась на него обезумившим взглядом. Мне послышалось? – Что ты сказал?
- Я сидел за убийство три года.
- Господи, Захар, скажи, что все это не правда, и ты просто меня разводишь.
Я приподнялась и повернувшись встала возле него на колени. Руками обхватила лицо, лбом уткнулась в лоб и посмотрела в его глаза, наполненные болью.
- Ты же меня обманываешь, Захар? Этого не может быть, скажи, любимый! Не может!
- Они на меня повесили убийство. Я уверен, это Гриньковский все подстроил.
По моим щекам покатились слезы.
- Прости меня, - прошептала я, - прости меня.
Захар перехватил меня за волосы на затылке, и посмотрел так, словно я несла какую-то чушь.
- Юлька, я убью его собственным руками и мне за это ничего не будет, понимаешь? Я убью его за тебя, за сына, за нас.
- Прости меня, Захар, - повторяла как мантру.
Я ненавидела себя. Я была во всем виновата. Я и только я. Какие-то проклятые деньги. Несуществующие деньги.
- Прости.
- Прекрати извиняться. Ты ни в чем не виновата. Слышишь меня? – Захар встряхнул меня за плечи, а потом коснулся ладонями лица и приблизившись поцеловал в губы.
- За что? За что все это? Ради чего? Этот ублюдок постоянно хотел денег, - говорила я рыдая и всхлипывая, - а у меня никогда не было денег, понимаешь? К тому же, какая там должна быть сумма, чтобы отнять у нас практически десять лет жизни!
- Юль… на счет денег… они есть.
- Что?
- Они есть. В банке.
- Подожди, Захар, ты сейчас о чем? У меня никогда не была счета в банке.
- Юль, - он вытер мои щеки, но новый поток не прекращался. Мне было больно за наши судьбы, - Юль, ты знала, что у тебя есть старшая сестра?
- Оля? – я помнила о том, что у папы до мамы была другая жена. – Конечно. Мама с папой начали встречаться уже когда он развелся. И я знала, что папа ездили к дочке, и деньгами помогал. Прости, что я не рассказывала, просто мы не общались с ней никогда. А при чем тут Оля?
- Перед тем, как ко мне приехала Татьяна, я поехал в квартиру, где ты с мамой жила. Мне казалось, что я смогу там обнаружить хоть что-то. Но в квартиру я так и не зашел. Какое-то чутье подсказало мне заглянуть в почтовый ящик.
- И что там, было что-то?
Я осела на ноги, подогнув их в коленях. Захар продолжал поглаживать мои щеки.
- Там были письма. Одно от Оли, в котором она рассказывает о твоей доле. Оказывается, ваш отец продал квартиру во Львове и поделил деньги пополам. Одну часть старшей дочери, вторую тебе.
- Я… даже не знала о квартире.
- Как я понял, Оля жила у матери дома, а уже позже купила во Львовской области небольшой дом себе. А твою часть отец почему-то положил на депозит.
- Господи, у меня в голове не укладывается, - я покачала голой н миг прикрыв глаза, - я ничего не знала. И мама, она бы сказала мне, тем более, когда за этими деньгами начали охотиться. Почему папа промолчал?
