Устроил добычу с необходимыми и неотъемлемыми удобствами, тоскливо отметила Сильвия. И всякий день станет являться, тешиться, терзать... Уж это он Арсиное пообещал твердо, а ежели Рефий дает подобные обещания, слово его нерушимо.
По наружной галерее мерно и неторопливо расхаживал страж.
Несколько раз очаровательная критянка пыталась привлечь внимание воина ласковыми словами, но доблестный блюститель спокойствия получил от начальника столь недвусмысленный запрет вступать в какие бы то ни было переговоры с женщиной, заточенной за толстой каменной стеною, что даже головы не поворачивал.
Смерклось.
Несчастная Сильвия рассеянно высекла огонь, зажгла два привинченных к стене светильника, по укоренившейся привычке совершила вечернее омовение.
Отерлась льняным полотенцем.
Вернулась в опочивальню, грустно загляделась в серебряное зеркало.
Раздался негромкий, быстрый лязг, неслышно повернулись на славу смазанные овечьим жиром дверные петли.
— Добрый вечер, — приветствовал Сильвию осклабившийся Рефий. — Принимай долгожданных гостей, шлюшка. Прошу познакомиться...
* * *
— Добрый вечер! — весело и развязно обратился вконец запыхавшийся Эпей к двум воинам, заграждавшим доступ к южному крылу, — Особое распоряжение государыни.
— Какое такое распоряжение? — недовольно осведомился старший караула. — Нам ничего не велено.
— Ах, извини великодушно, — ухмыльнулся Эпей, старательно дыша в физиономию стража винным перегаром. — Всенепременно попрошу госпожу отчитываться перед охраной в отданных тайных приказаниях! Сказано тебе, я должен внести и установить на указанном месте эту вот штуку. Ночью, чтобы поменьше глазок любопытных повстречалось. А вам советую до утра помалкивать. Утром Рефий кое-что пояснит...
Караульный помедлил одно мгновение, пожал плечами и подчеркнуто широким, насмешливым жестом пригласил Эпея пройти.
Вечно поглощенного хитроумным рукомеслом, рассеянного, наивного, почти всегда полупьяного мастера давно уже не принимали в расчет, если речь заходила о дворцовых интригах.
Эпей считался безопасной и необходимой обузой.
Пускай идет.
Потребовал пропуска именем царицы и Рефия. Какая корысть этому греческому межеумку искать неприятностей? Наверное, Арсиноя и впрямь затеяла нечто новенькое...
— Помоги дотащить, невежа! — раздраженно потребовал Эпей, задерживаясь на пороге.
— Спятил? Я на службе!
— Ну и гарпии с тобой, — буркнул Эпей, взвалил огромный треугольник на спину и нетвердо зашагал дальше.
За первым же поворотом походка мастера внезапно сделалась твердой, упругой, уверенной. Эпей шумно дышал, но двигался как человек, хорошо знающий, куда направляется.
Мастеру немедленно требовался этруск Расенна.
Исполинский дворец безмолвствовал.
Но не всегда и медовый Эрот нам бывает приятен, —
Часто, лишь боль причинив, сладок становится бог.
Асклепиад Самосский. Перевод Л. Блуменау
К смятению своему, Сильвия увидала, что Рефий наведался отнюдь не в одиночку.
Она инстинктивно закрылась руками, расширенные глаза уставились на четыре ухмыляющиеся физиономии.
— ...Этого красавчика, — Рефий кивнул на здоровенного громилу, едва ли уступавшего ростом и весом этруску Расенне, — зовут Клейтом.
Бородатый великан прищелкнул языком и подмигнул Сильвии:
— Очень, очень рад, — пробасил он, пожирая взглядом роскошное тело придворной.
— А это — Ревд.
Загорелый почти дочерна, крепко сбитый, длинноволосый воин сделал молниеносный шаг вперед. Прежде, нежели Сильвия успела моргнуть, стражник шлепнул ее по руке и запустил бесцеремонные пальцы между ног женщины.
— Прочь! — завизжала Сильвия, вздрагивая и отшатываясь.
— Хе-хе! — развеселился Рефий. — Он у меня мальчик прыткий, держи ухо востро. Пискнуть не успеешь, как очутишься на дроте! Верно, Ревд?
— Ага, — ответствовал Ревд с широченной улыбкой.
— А я — Кодо, — самовольно представился четвертый. — Может, слыхала, телочка?
Это был атлетически сложенный, способный, казалось, проламывать кулаками крепостные стены, черный как смоль нубиец. Великолепный, точно вытесанный из диабаза, он выглядел бы сущим красавцем, если бы не чересчур полные, выпяченные губы и хищное, безжалостное выражение лоснящегося лица.
Не дождавшись ответа, африканец хмыкнул.
— Покажи ей, Кодо, — любезно попросил Рефий.
— Да, яви на обозрение, — поддержал Клейт.
— Валяй, не стесняйся, — хохотнул Ревд.
Чернокожий гигант ухмыльнулся и скинул набедренную повязку. На свет явился длиннейший, толстеннейший уд, который даже в поникшем состоянии вряд ли уступал размерами вполне изготовленным к бою орудиям прежних любовников Сильвии. Уд походил на дремлющего, но вот-вот готового пробудиться удава.
— Ну, и каково впечатление? — осведомился Рефий. — Признавайся, потекли слюнки, а?
Кодо явно радовался, разглядывая вытянувшееся от испуга лицо молодой критянки. Он забрал монументальную свою гордость в кулак, совершил несколько рукоблудствующих движений и помотал в воздухе полунапрягшимся бивнем.
— В ротике поместится? — полюбопытствовал негр, похабно прищуриваясь.
— Попозже, попозже, приятель, — одернул подчиненного Рефий. — Ведь уговорились же, образина твоя ливийская!
— Пожалуй-ка на постельку, — мурлыкнул Ревд, обнимая женщину за талию и увлекая к ложу.
— Нет! — пронзительно завизжала Сильвия, пытаясь лягнуть наглеца и впиться ногтями ему в глаза.
Ревд без малейшего труда управился с нею, ловким приемом заломил руку за спину. Сильвия задрожала, ощутив, как шершавая ладонь скользнула вверх по ее животу, стиснула правую грудь, как уверенные пальцы принялись поигрывать соском.
— Что вы хотите делать? — бесцельно прошептала Сильвия.
Рефий вздохнул:
— Незачем изменять государыне, моя радость. В иных странах за эдакие проделки снимают голову, а то и похлеще наказывают. Но, во-первых, здесь Крит, а не Та-Кемет, а во-вторых, как уже говорилось, ты слишком лакомый кусочек, и будешь себе спокойно жить-поживать. Правда, в заточении. Зато, — засмеялся начальник стражи, — отнюдь не в одиночном. Обществом станешь наслаждаться каждый день. Или не наслаждаться, не знаю... Но можешь поверить: обществом обеспечу. Многочисленным...
— Реф! — закричала Сильвия, — Ты не сделаешь этого!
— Глупости. Госпожа просила преподать тебе славный урок, и я исполню приказание. На особый манер.
Клейт приблизился к Сильвии спереди, пощекотал треугольный мысик вьющихся на выпуклом лобке волос.
