— Знаешь, кто владелец компании “Византия”? — когда качаю головой, заявляет: — Пожарский Максим Викторович.
Складываю в голове два и два, а Максим ждёт моей реакции:
— Ты?
— Я. Он украл у меня деньги и товар. Я забрал у него жену. Больше тебе ничего знать не надо.
— Но я не вещь! — кричу, позабыв обо всём. Злюсь, гневаюсь. Абсолютно теряю всякие границы в своём желании докричаться до Максима. — Меня нельзя забирать, понимаешь? Это какие-то варварские глупости!
Максим спрыгивает со своего насеста и за один шаг оказывается напротив. Тянет меня за руку на себя, и пальцы его, что стальной обруч вокруг запястья. Хочу я этого или нет, но мы слишком близко сейчас, и вряд ли моих сил хватит, чтобы выпутаться. Но пробовать мне это не мешает.
— Отпусти! — кричу и брыкаюсь, чуть не плююсь от злости, но мои руки надёжно прижаты к груди Максима. Он меня держит, сильнее впечатывает в своё горячее тело, от которого волнами звериная энергетика. Одержимая. Пьяная эмоциями, надёжно спрятанными внутри.
Он толкает меня к столу, ловко подхватывает одной рукой в воздух и усаживает на край. Проталкивается между моих бёдер, напирает, а мне некуда отступать. Вокруг меня пустота, внутри азартное желание причинить Максиму вред, стукнуть, плюнуть. Отдалить и отдалиться.
Сделать всё, чтобы он ушёл. Чтобы отпустил. Я боюсь его, а ещё больше — себя. Потому что с таким напором мне не приходилось сталкиваться ни разу. Ещё никогда до этой минуты на меня не смотрели с таким первобытным голодом, никогда не лишали кислорода, вытесняя его из лёгких своим ароматом. Не сбивали с толку глубинной яростью и тёмной страстью.
— Ты же понимаешь, что не справишься со мной, пожелай я пойти дальше? И захочешь ли ты сопротивляться, когда действительно пойду? Ты уверена, что тебя хоть раз так целовали?
— Самонадеянный кре…
Но договорить мне не дают жёсткие губы, моментально взявшие власть над моими.
Первым приходит страх. После него — стыд.
Боже мой, я ведь никогда ни с одним мужчиной, кроме Павлика, не целовалась. Ни разу! Никому даже коснуться себя не позволяла, взгляды игнорировала. А тут…
Столбенею на мгновение, а Максим хрипло смеётся в мои губы, прикусывает нижнюю, и я инстинктивно раскрываю рот. Нет-нет, не потому что хочу, просто неосознанно. Или? Сама того не желая, не стремясь к этому, даю индульгенцию. Разрешаю это с собой делать, хотя в голове разноцветной сияющей голограммой переливается слово: “Опасность”.
Моё мировоззрение, весь мой прожитый опыт вопит против того, что сейчас происходит, но и противиться этому не получается. У меня ничего не получается, слабая я, глупая.
Не дав мне одуматься, не позволяя вырваться или прийти в себя, Максим ладонью фиксирует мой затылок. Держит жёстко, но боли не причиняет. Он моментально берёт ситуацию под свой контроль, ведёт эту партию, безмолвно приказывает подчиниться. Его энергетика подавляет, распластывает бабочкой под стеклом, раскатывает в тонкий блин. Внутри меня такой сумбур, хаос, что совершенно не понимаю, как на это всё реагировать. Запуталась. Растерялась.
Мычу, но чужой горячий и пылающий тёмной энергией мужчина целует жадно, действует напористо, хоть и не заходит дальше. Только целует, но даже этого достаточно, чтобы мой привычный устоявшийся мирок перевернулся с ног на голову. Будто бы кто-то умелой рукой кинул в стоячее болото всей моей прошлой жизни большой камень, взбаламутил воду, внёс дисгармонию.
Максим толкается вперёд, и что-то упирается в моё лоно — бёдра слишком сильно разведены в стороны. Это что-то — твёрдое и большое, и его чёткие контуры чувствуются даже сквозь слои нашей с Максимом одежды. Эти контуры наводят на вполне конкретные мысли, от которых моё лицо краснеет до болезненного покалывания кожи на щеках. Смущение и растерянность такие сильные, что кажется, сейчас расплавят кости.
Максим хочет меня, да? Меня?
Чёрт возьми, я уже восемь лет замужняя женщина. Приличная женщина. Но я… никогда не испытывала такого сильного возбуждения. Не чувствовала такого огня от мужчины, целующего меня. Да, я всегда думала, что такие яркие ощущения — плод воображения романтических натур, а в реальной жизни всё намного проще и прозаичнее.
Секс никогда особенно не волновал меня. Порой даже казался чем-то противным, лишним. А тут…
Вдруг подаюсь тазом вперёд в твёрдом намерении сделать Максиму больно. Хоть так оттолкнуть, если мне не вырвать руки. Нужно прервать этот лихорадочный обмен энергиями, разорвать порочный круг. Мне просто нужно избавиться от влияния Максима и тогда я снова стану собой. Привычной себе.
Но получается только хуже. Острее потому что. Безумнее. Внутри кипит возмущение, стыд и… похоть, что ли? Моя? Или состояние Максима так легко мне передаётся? Мысли путаются, эмоции поют заупокойную моему благоразумию.
Разве сумасшествие может быть настолько заразным?
Язык Максима сплетается с моим. Моя грудь так плотно прижимается к мужской, что соски невольно трутся о ткань, становятся слишком чувствительными. Болезненными. Возбуждёнными?
Вниз по коже льётся жидкий огонь. От воспалённых поцелуями губ, стекает по подбородку, концентрируется в груди. Бьюсь птицей, и всё-таки удаётся отстраниться на миг. Но его достаточно, чтобы хотя бы попытаться остановить волну этого безумия.
— Отпусти, Максим. Отпусти! — я хочу закричать, но выходит лишь полузадушенный хрип. Голос совсем меня не слушается, горло сводит спазм, а дыхание так часто прерывается, что, кажется, вот-вот задохнусь.
Напротив ошалелые глаза, горящие странным огнём. Совсем чёрные. Настолько, что тьма затапливает не только радужку, но и белок. Или меня глючит?
Максим молчит, лишь упирает руки в стол по обе стороны от меня и утыкается лбом в моё плечо. Заношу руку, чтобы стукнуть Максима, но тело не слушается. Мозг, будто бы воспалённый, не координирует движения. Не слушается. Максим тяжело дышит, надсадно, с хрипами. Словно только что пересёк экватор в самый жаркий день в году.
Поднимает голову, обжигает взглядом. На губах блуждает улыбка, в глазах тлеет огонь.
— Пиздец какая ты красивая, — заявляет без тени сомнения в голосе, а я напряжённо сглатываю.
— Я…
— Никогда со мной не спорь. Мне же виднее. Или твой уродский муж не говорил тебе комплиментов?
И правда… Павлик любит меня — мне всегда казалось так. Но он был скуп на слова, на хорошие слова. И мне всегда это казалось нормальным, только… ай, не знаю. Потом над этим подумаю.
— Комплименты — это не главное. Главное — поступки.
— И что, много поступков он ради тебя совершил? — усмешка на губах, а у меня холодок по коже. — Подумай над этим, Инга. Хорошенько подумай.
Я хочу ещё что-то сказать, возразить, противопоставить хоть что-то святой уверенности Максима в гнилой натуре моего мужа. У меня всё ещё нет доказательств дурным словам, у меня всё ещё есть иллюзия, что всё это — зачем-то выдуманные Максимом глупости.
Только, если действительно об этом думать, какая причина у Максима наговаривать на Павлика?
Вдруг тишину кабинета разрушает звук стандартного айфоновского рингтона. Максим мимолётно хмурится, подходит к дивану и в кармане пиджака находит телефон.
— Да, Сергей, — резкое в трубку, а я впиваюсь пальцами в край столешницы. — Что? Ну, молодцы. Еду.
Сбрасывает звонок и смотрит на меня из-под полуопущенных тёмных ресниц. Молчит, но мне кажется: он хочет что-то сказать. И вряд ли не решается — не такой он человек. Просто время зачем-то тянет.
— Павлика нашли. Ты рада?
8. Максим
Возбуждение моментально схлынуло после звонка Сергея. На его смену пришёл азарт. И злость. Большое такое, иссиня-чёрное нефтяное пятно, и границы его всё шире и шире с каждой секундой.
Я мчу вперёд, прямиком к маленькому частному аэродрому. Сейчас, когда Павлик в надёжных руках моей службы безопасности, можно немного расслабиться. Остыть. Не гнать, словно в машине колёса загорелись, но не могу. Не получается оставаться спокойным, когда какой-то упырь возомнил себя самым умным.