Почти сразу же он набрел на поляну со съедобными и очень полезными ярко-алыми, круглыми ягодами, казавшимися крупными бусинками, нанизанными на зеленые стебли. А рядом журчал родник.
Дарл знал, что вечером попробует разжечь костер с помощью палочки. Но была одна небольшая проблема — он знал всего несколько заклятий, а нужных чар в его скудном списке не было.
Но Дарл помнил слова матери — тихой, нежной и совершенно незаметной. По крайней мере, отец совершенно не заметил ее смерти. Просто приказал отнести ее вещи на чердак, куда маленький мальчик любил забираться, чтобы украдкой попытаться вычитать и заучить хоть пару-тройку заклятий, упражняясь с маминой палочкой.
Мать успела ему сказать в последние дни затяжной болезни, что любой маг с волшебной палочкой может и без заклятия сделать то, что хочет. Если очень сильно сконцентрируется. Правда, на это уйдет много сил и времени. Но у него не было выхода. Дикие звери все-таки боялись огня. Хотя огонь мог привлечь и других существ. Дарл даже не знал, какое из этих зол меньшее.
И те, и другие могли его прикончить. Хоть сам вешайся — проблем меньше.
* * *
Наставив палочку на кучу собранных веток, он изо всех сил пытался сосредоточиться на огне. Дарл уже взмок — а результата все не было. Он изо всех сил пытался сосредоточиться на пламени.
Для лучшей сосредоточенности парень зажмурил глаза.
«Огонь, пламя, жар. Ну, давай же, давай!»
Неожиданно Дарл ощутил тепло. Медленно открывая глаза, он увидел, что желто-оранжевые язычки пламени уже начали жадно облизывать сухие ветки. Дымок тонкой струйкой поднимался к небесам.
Парень ощутил бы полное счастье, если бы не был так голоден. Все-таки ягоды не смогли даже отчасти утолить его голод. Ягод был еще много, но они уже набили оскомину.
Дарл, растянувшись на теплой земле, понял, что ему придется принять важное решение о своем будущем.
Парень вдруг осознал, что уже не сможет вернуться домой. Даже несмотря на то, что его мачеха со своим грязным сынком уже сдохли. Его безумие было очевидным, и пусть даже нападающие уничтожили учетные записи в Психушке, все равно… Домой ему нельзя. В города тоже. В села?
От одной этой мысли стало неприятно. Он помнил, что там всегда было полно ведьм, да, слабых, но учитывая, что он знает слишком мало про магию… Они были опасны для него.
Вновь стать чьим-то рабом он не хотел. Все-таки Алисия тоже использовала его для постельных утех. Как когда-то братец, у которого не вышло с первой попытки, но если бы он не сбежал, то быть ему скулящей от боли, запуганной и потерявшей всякое достоинство дешевой подстилкой!
Неожиданно, когда отчаянье уже готово было захлестнуть его с головой, Дарл вдруг вспомнил про академию «Апокалипсис».
Мать, уже умирая, послала в академию его документы. Конечно, она мечтала, чтобы он стал светлым магом и поступил в академию «Белый Единорог», но туда принимали только достойных. Тех, кто мог похвастаться безупречным происхождением. Его мать в свое время училась там и понимала, что ее сына от обычного человека туда не примут. А вот в академию «Апокалипсис», по грубому выражению какого-то светлого мага, принимали кого попало, не обращая внимания на происхождение. Лишь бы магия пела в крови.
И, несмотря на прошедшие годы, он по-прежнему был в списках. И мог попробовать поступить.
Но Дарл понимал, что без денег до академии ему придется идти несколько месяцев. Точнее, до железнодорожной станции, через которую проходил поезд, доставлявший студентов в академию.
«Я выдержу! — твердо пообещал себе Дарл. — И обязательно выживу! Я дойду!».
* * *
Дарл стоял несколько в стороне от групп студентов, столпившихся возле поезда. Многих провожали родители, слуги, друзья. И большинство из них с таким видом, словно провожали в последний путь, а темный поезд с тяжелыми бархатными шторами на окнах — будто служил катафалком.
Парень держался от других подальше не потому, что от него исходил невыносимый запах, и не потому, что он был плохо одет. Нет, в свою последнюю ночь в лесу он прокрался в ближайшую деревню и украл нормальную одежду, а перед самим утром помылся в колдовском теплом озере, которое обнаружил среди сугробов.
Он знал, что такие озера были наколдованы вблизи академии. А это означало, он не сбился с пути. Последние недели ему приходилось совсем туго. Он сильно похудел и несколько раз едва не замерз насмерть, несмотря на то, что уже легко наколдовывал огонь.
Плохое, абсолютно случайное питание, постоянный страх и эротические сны, сжигающие остатки его энергии и силы — все это едва не доконало его. Хотя долгий путь и кочевая жизнь сделали его тело сильным, более мускулистым. Волосы теперь спускались почти до талии, и он завязывал их в хвост. Без ножа и другого оружия Дарл не только ходил постоянно голодным — если бы не съедобные грибы и ягоды, которые во множестве росли даже под слоем снега, он бы точно погиб — но и беззащитным.
Только невероятное везение помогло ему избежать встречи с жуткими существами, а также колдунами и ведьмами.
Дарл уже точно знал, что ему помогает лес — значит, кто-то из его предков действительно был лесным созданием. Лес услужливо направлял его безопасными тропами, огибающими жилища и стоянки всех опасных существ, которые в нем обитали.
Парень просто отвык от живых существ. После завораживающей тишины леса, тишины, приправленной шорохами и шумом ветерка, запутавшегося в ветвях, как расческа путается в густых волосах, человеческая речь казалась ему просто оглушительной.
Дарл дождался, пока почти все сядут в вагоны, и сам торопливо шагнул внутрь. Двери засветились желтым магическим светом, но пропустили. Ведь его имя было в списках, а значит он имел право войти.
Открыв дверь первого попавшегося купе и увидев одинокую девушку, глядящую в окно, Дарл торопливо сел на нижнюю полку напротив незнакомки, которую созерцал со спины. Страсть вновь начала подниматься в его обессилевшем, но и закаленном теле. Направив палочку на себя, Дарл изо всех сил попытался сконцентрироваться на спокойствии. Светлая магия, как обычно, заставила улечься черную волну дикой страсти.
Дарл только порадовался, что уже как следует поднаторел в управлении светлой магией.
Отдышавшись, Дарл начал рассматривать свою спутницу. Первое, что он отметил, девушка никому не махала рукой. Она просто смотрела в окно, неподвижно застыв.
Дарл продолжил свои наблюдения, ненавидя остаток похоти, которые все еще владел его телом. Одновременно сильная и стройная фигура, высокая грудь, почти белые волосы. Даже теплая одежда и распахнутая шубка не могли скрыть великолепия ее фигуры, чувственной и зовущей.
«Наверное, в родстве с вейлами», — подумал парень.
Изящные пальцы правой руки обхватывали бутылку с алыми вином, стоявшую стоящую на круглом столике, белые, с ухоженными ногтями. Вторая рука комкала занавеску. Судорожно-напряженная поза выдавала волнение.
Дарл вспомнил, что ему рассказывала мать. Шепотом, когда никого больше возле них не было. Что тот человек — или не человек, с кем он окажется в купе, становится и его соседом или соседкой по комнате. Если же он будет один в купе, то его к кому-то подселят.
От этого воспоминания ему еще больше захотелось, чтобы девушка повернулась к нему лицом. Почему-то ему очень хотелось, чтобы она была похожа на Алисию. Иногда он скучал по похотливой медсестре, а иногда ее ненавидел. И всегда надеялся, что у нее все будет хорошо. Насколько это возможно в этом кровавом и безумном мире.
То, что он уже увидел, ему безумно понравилось. И даже не из-за страстного безумия. Эстетически.
Впервые Дарл задумался, что же это такое: лечь в постель с девушкой, которая не будет убегать и сопротивляться. Как это может быть, если желание взаимно.
Сладкая дрожь удовольствия прошлась по телу.
И тут поезд начал движение, а девушка у окна обернулась.
Сердце Дарла упало вниз, а перед глазами замелькали темные круги. Перед ним оказался его… ненавистный братик! Только в женском образе. Он слышал от матери, что некоторые могущественные маги способны создавать астральные проекции своих тел. И почему-то проекция создавалась противоположного пола, так как два одинаковых существа просто не могли существовать в одном мире — и происходил взрыв. А если такой маг погибал, то его душа завладевала проекцией, которая постепенно становилась абсолютно реальной. И, так сказать, физически досягаемой.
