Бросив сумку на переднее сиденье машины, я с ревом несусь в ночь, к воротам комплекса. Наверное, в последний раз. Но не успеваю я протянуть руку и нажать кнопку, чтобы открыть большие стальные ворота, как перед моей машиной появляется фигура. Знакомая фигура.
И он выглядит разъяренным.
Сглотнув, я проверяю, заперты ли дверные замки.
Колтон идет вперед, отходя от света фар, и направляется к пассажирскому сиденью. Дверные замки открываются, когда он приближается.
— Какого хрена... — Меня переполняет ярость, когда отчаянно пытаюсь снова их запереть. Но он распахивает дверь раньше, чем успеваю закрыть — какое бы устройство ни использовал Колтон, чтобы отключить компьютер машины, оно должно быть чертовски невероятным, что я не могу не восхититься тем, как хорошо оно сработало.
— Вылезай из моей машины, — рявкаю я, когда он усаживается на кожаное сиденье рядом со мной. Он игнорирует меня и пристегивает ремень безопасности. — Я сказала, выметайся из моей машины.
Он поворачивается ко мне, и я замираю на месте, когда вижу ярость, пылающую в его голубых глазах. Я никогда не видела эту сторону лично, и, честно говоря, это ужасно.
— Сейчас я дам тебе указания, и ты, мать твою, будешь им следовать, — говорит он обманчиво мягким тоном. — Если ты не сделаешь в точности то, что я скажу, то вытащу тебя из машины, отшлепаю по заднице, а затем отрахаю до потери сознания, посажу обратно в машину и сам повезу.
— И что потом? — спрашиваю я, стараюсь не обращать внимания на крошечный трепет от его откровенной угрозы.
— Если ты все еще захочешь бросить меня, когда мы закончим, тогда ты можешь уехать в Париж, и я никогда больше не побеспокою тебя, — говорит он, его голос немного смягчается. — Выбирай, принцесса.
Я вздыхаю. — Ладно.
Дальше мы ехали молча временами «налево» или «направо», пока Колтон вел меня к месту нашего назначения, недалеко от комплекса.
— Поверни здесь, — говорит он, указывая на гравийную дорожку. Та исчезает в густом лесу, и я не вижу, куда она ведет. Я медленно и осторожно пробираюсь по извилистой дороге следующую милю, пока не замечаю, куда подъезжаю.
К дому.
В доме горит свет, и теплый свет освещает передний двор, где пышно цветут полевые цветы. Я останавливаю машину, а когда выхожу, то слышу нежный шепот волн, плещущихся где-то рядом.
— Здесь недалеко озеро, — резко говорит Колтон, словно читая мои мысли.
— Колтон, где мы? — спрашиваю я. Мой голос мягок — мягче, чем хотела, возможно, из-за моего замешательства или, возможно, из-за легкого чувства удивления от этого прекрасного места. Но он не отвечает, просто хватает меня за руку и тянет к двери. Прижимает мой указательный палец к сенсору, и замок с тихим щелчком отключается.
В доме тихо и тепло, так много окон, что кажется, будто лес совсем рядом, так близко, что можно дотронуться.
— Это наш дом, — наконец говорит Колтон. — Я начал строить его год назад.
— Наш дом? — осторожно спрашиваю я. — Для нас обоих?
Лицо у него смягчается, и он, наконец, одаривает меня своей привычной улыбкой, дергая за руку. — Давай я тебе покажу.
— Как-то давно ты сказала мне, что тебе нравится искусство и архитектура прерийской школы, — говорит он, когда мы входим в гостиную. Тут удобные диваны, развешанные картины, а в углу — красивый небольшой рояль. — Я построил тебе домик в стиле прерийской школы, потому что уже знал, что хочу, чтобы ты была со мной всегда.
Я подхожу к пианино и провожу пальцами по закрытой крышке, наслаждаясь атласным теплом полированного дерева и думая о музыке, которую еще предстоит создать. — Что насчет него?
Он делает глубокий, прерывистый вдох. — Я купил его несколько дней назад. Когда переехал в соседний коттедж и слушал, как ты играешь, пока не заснул.
Он подходит ближе и берет мои руки в свои, нежно целуя костяшки пальцев. — Ты так долго была моим светом во тьме, Анна Моретти, — говорит он хриплым голосом, в котором слышится тоска. — Мы с Хантером совершили ошибку, когда говорили о твоем прошлом. Позволь мне стать частью твоего будущего.
Из уголка моего глаза скатывается слеза. — Не хочу, чтобы ты думал, что я сломлена, — шепчу я. — С тобой я чувствую себя сильной.
Колтон смахивает слезу поцелуем. — Принцесса, ты самая сильная из всех, кого я когда-либо встречал. А сломанные вещи становятся еще крепче, когда их чинят.
Он нежно целует меня в соленые губы, и я понимаю, что он тоже плачет.
— Я люблю тебя, Анна Моретти, — шепчет он. — Ничего не могу поделать.
Я засмеялась. — Я пыталась оттолкнуть тебя, но ты не принял отказа.
Он обнимает меня, и мы крепко прижимаемся друг к другу.
— Я тоже тебя люблю, — наконец шепчу я. — Я буду жить здесь, с тобой?
Он отстраняется и улыбается — широкой, дерзкой улыбкой, которую, как заметила, он приберегает только для меня. — Я никогда не отпущу тебя, — признается он. — Но какая-то часть меня надеялась, что ты попытаешься сбежать, и тогда я мог бы наказать тебя.
Я улыбнулась в ответ.
И побежала.
Глава 8
Колтон
Моя принцесса не знает планировку дома, но это не останавливает ее, когда она срывается с места, ее пышная попка подпрыгивает с каждым шагом. Я восхищаюсь всего секунду и бегу за ней. Я так чертовски тверд, что могу кончить в штаны, но в восторге от того, что она дала мне шанс.
Я преследую свою добычу, как волк в лесу, направляя её именно туда, куда хочу. Позволив ей бежать по коридору, решаю, что устал от охоты, и быстро ловлю ее, перекидываю через плечо, а она возмущенно визжит.
Я слегка шлепаю ее по заднице, быстрым шлепком, который вызывает стон, вырывающийся из ее великолепных губ, из-за чего мой член становится невероятно твердым. Несу вниз по лестнице, через гостинную, мимо наших общих кабинетов и дохожу до одинокой двери в самом дальнем углу, где с помощью сенсора отпечатков пальцев нажимаю на замок и открываю дверь.
— Что это... о! — кричит она, когда я опускаю ее на мягкую s-образную подушку. Анна с трудом садится и оглядывает комнату: скамью для порки, стол, множество флоггеров и шкаф, заполненный игрушками. — Колтон, это... секс-темница?
— Это наша игровая комната, — говорю я, подходя к ней и опускаясь на колени. — Бывала когда-нибудь в такой?
Она нервно облизывает губы, и я опускаю голову, чтобы лизнуть ее шею, когда она извивается рядом со мной. — Я... нет. Что это?
Я похлопываю по подушке под ней. — Это всего лишь подушка. Её используют для удобства в самых различных позах, пока мы играем.
Она бросает взгляд на флоггеры и паддлы, аккуратно висящие на стене рядом с ремнями. — Мы будем пользоваться всеми этими вещами?
Я приподнимаюсь всем телом, пока не оказываюсь полностью на ней, прижимая ее своим весом. — Мы никогда не будем делать того, чего ты не хочешь, принцесса. Если хочешь, я превращу эту комнату в кладовку. Но мы можем очень весело провести время, если тебя это заинтересует.
Ее бедра поддерживает s-образная подушка, когда я трусь обтянутым джинсами членом об нее, и что-то вспыхивает в ее глазах, она, прикусив губу, издает негромкий стон. Она действительно возбуждена... мной, этой комнатой, видимо, предвкушая все то, что мы могли бы сделать здесь вместе.
Я нежно целую ее, расстегивая джинсы и стягивая их с бедер, затем возвращаюсь, чтобы помочь ей снять футболку и лифчик. Ее груди, полные и золотистые, с темно-коричневыми сосками, которые так и просятся, чтобы их сосали и щипали. Я подчиняюсь, лаская твердую вершинку горячим языком, пока любимая ахает. Пальцами скольжу по ее мягкому животу, а затем в ее влажные складочки, легонько обводя набухший клитор, пока она беспокойно двигается на твердой подушке.
— Запомни, на чем мы остановились, детка, — говорю я, в последний раз облизывая затвердевший сосок, а затем быстро целуя ее в губы. Я встаю, быстро сбрасываю одежду и иду через комнату к шкафу. Твердый член подпрыгивает при каждом шаге, когда достаю нужные предметы и возвращаюсь к своей девушке.
