Глава 5. Нескромные вопросы
Когда боссы подписывают документы, секретарши стоят над душой и ждут или сидят в приемной? И не у кого спросить. Постою и полюбуюсь сосредоточенным мужчиной и его ухоженными пальцами. Красивые руки, которые не знали тяжелого труда и не копались в грязи.
— Кофе, Мирон Львович? Без сахара и сливок?
Поднимает взгляд от бумаг. И мне как-то неуютно и неловко. Отвлекла человека глупым вопросом от работы.
— Софушка, на тебе сейчас какие трусики?
— Белые и бесшовные.
После ответа вспыхиваю смущением. Вопрос был задан официальным и спокойным тоном, и я на него также бесстрастно ответила, будто уведомила Мирона Львовича, что его в приемной ждет, например, старшая бухгалтерша Лена.
— Ты девственница? — голос ровный и флегматичный, как у врача на приеме. — Так?
Киваю. Все боссы задают подобные каверзные вопросы секретаршам, или только мне повезло? Кончики пальцев покалывает и учащается дыхание от волнения. Почему я отвечаю на его гнусные вопросы, а не леплю злую пощечину и не плюю в лицо?
— Не встретила достойного мужчину? — стучит ручкой по столу, привлекая к себе внимание.
Мирон Львович, девушки не всегда теряют невинность с достойными мужчинами. Часто это происходит по глупости, а у меня не было на них времени. Я училась. Днями и ночами пахала на красный диплом экономиста, который оказался бесполезной бумажкой. Какое разочарование. Я свято верила на первом курсе в перспективы быть успешным и уважаемым специалистом, а стала девочкой на побегушках.
— Так получилось, — опускаю взгляд, и щеки горят жгучим стыдом.
— Ясно, — Мирон ставит размашистую подпись и откладывает документ в сторону. — Тебе стоило именно с этого и начинать, Софушка, на собеседовании. Не про красный диплом хвастаться.
— Почему? — сипло спрашиваю и сжимаю кулачки.
Бессовестный. Разве можно разговаривать о таких темах с подчиненной? Неужели ты не видишь, как мне неловко? Или тебе нравится смотреть на мои красные от смущения щеки? Моральный садист.
— Потому что невинность девушки — это ценность, — пожимает плечами и чиркает ручкой по бумаге.
— Я училась…Не было времени… — в который раз пытаюсь оправдаться, хотя это глупо и бесполезно.
— Поверь мне, ты могла потерять невинность и за несколько минут в аудитории на перерыве между парами, — невозмутимо подписывает следующий документ. — Прямо на столе преподавателя, а после спокойно вернулась бы к учебе. Или нет, ведь тебе бы авансом проставили высший балл.
— Отвратительно…
— Согласен, Софушка. Ты бы продешевила, но некоторые за зачеты готовы во все щели дать, — не мигая смотрит на меня. — Невинность ценна не для девушки, а для мужчины в плане морального удовлетворения. Понимаешь о чем я?
Разговор душит меня шелковым шарфом и обжигает жаром от костра. Мозгами я понимаю, что беседа — гнусная и гадкая, но тело считает иначе. Плавится под взглядом Мирона, и едва стою на ногах.
— Нам важно быть первыми. Во всем. Всегда. Физическое удовольствие здесь вторично, важен сам факт, что ты был у женщины первым и она тебя запомнит. В любом случае, даже если после пройдет через вереницу других мужчин. Ты ведь помнишь свой первый поцелуй?
Судорожно выдыхаю. Чмок в щечку от мальчика в песочнице детского садика считается? Умолчу, что после этого ударила пятилетнего ловеласа по голове лопаткой, чем вызвала у него долгую и громкую истерику.
— Так, — Мирон с тихим смехом откидывается назад. — Ты и не целованная?
А затем встает и бесшумным хищником подходит ко мне. Я должна бежать. С криками или без — неважно, но ноги меня не слушаются. И стою я перед беспринципным подлецом, как испуганный кролик перед голодным львом.
Пробегает пальцами по щеке, вглядываясь в глаза. Вдыхаю его горячие выдохи, и мужчина мягко целует в губы, обхватив ладонями лицо. В глазах темнеет, когда уверенный язык оказывается в моем рту. Ласковый и трепетный поцелуй становится напористым и жадным, словно Мирон вознамерился меня сожрать, но через секунду обрывает тягучую связь. Отпрянув, он улыбается:
— Сколько бы мужчин тебя после не поцелует, ты будешь ярче помнить именно эти секунды, Софушка.
И подлый черт в костюме из серой шерсти в тонкую полоску прав. На всю жизнь запомню его губы, теплые руки на лице и прерывистое дыхание на коже, а вот сохранит ли он в памяти меня? Какая я у него по счету?
— А теперь можно и кофе, — сдержанно приглаживает лацканы пиджака и усаживается самодовольным котом в кресло.
Окутанная дурмана терпкого парфюма покидаю кабинет. В молчании запускаю кофемашину и касаюсь пальцами губ. Я до конца не осознаю, что произошло. В груди гулко бьется сердце и оглушает ударами, разбивая мысли на мелкие осколки.
Ставлю перед Мироном чашку с кофе и не смею на него смотреть. Если взгляну в его надменное лицо, то вновь пожелаю вкусить его губы, а итог его игр разобьет мне сердце. Я для него лишь неопытная и забавная подчиненная, которую он не воспринимает всерьез.
Вручает мне стопку подписанных документов, и торопливо выхожу. Не окликает, не хвалит кофе и не дает поручений. Рассортировываю бумаги и решаю заглянуть в первую очередь в отдел кадров, чтобы отнести несколько подписанных приказов, в том числе и о моем принятии на работу.
