Глава 5
— А ты никогда не нарушаешь законов? Если бы влюбился в неподходящую для твоего великого и ужасного клана девушку, не стал бы бороться? Не пошел бы против семьи ради своей любимой?
Он долго молчит, смотрит куда-то вдаль и думает о своем.
— Не пошел, — еле слышно, с надрывом, крепко стиснув челюсти, говорит Батур. — Когда твой отец привезет Дениса с Мелек, мы соберем совет, на котором и решится их судьба. До этого момента ты остаешься здесь в качестве залога, чтобы твой отец был порасторопнее.
Батур прикасается пальцами к моему подбородку, заставляя поднять голову. А я прячу глаза, как неопытная школьница на первом свидании, потому что боюсь встретиться с ним взглядом, боюсь своей реакции на этого загадочного мужчину.
Я должна выстроить оборонительную стену, а не подпадать под его обаяние. А главное, у меня есть Андрей, а я тут плавлюсь как масло от незнакомого мужчины. Батур аккуратно заправляет прядь моих каштановых волос за ухо. Медленно скользят его пальцы по коже, запуская миллионы встревоженных мурашек по моему телу. Я даже не замечаю, как поднимаюсь на носочках, чтобы острее чувствовать аромат его кожи. Какой же он красивый; если не брать в расчет все, что происходит, можно потерять голову. Только красота какая-то ледяная.
— Не прячь шрам, твою красоту ничем не испортить, — задерживается на уродливой отметине и, слегка касаясь подушечками пальцев, ведет по ней, спускается ниже. Очерчивает по контуру пухлые губы и слегка надавливает. Отстраняюсь. Боюсь не выдержать этой странной едва ощутимой близости. Сейчас все ощущается слишком остро из-за адреналина.
— Не бойся, Рюзгар тебя не побеспокоит, — сказав это, Батур выходит из комнаты, больше не взглянув на меня.
Гнев, закипающий внутри меня, не дает успокоиться, он бурлит и кипучей лавой просится наружу. Я как заведенная хожу по комнате, пытаясь переварить все произошедшее. Не могу понять только, на кого злиться. На брата, из-за которого вся наша семья влипла в неприятности? Но ведь он всего лишь влюбился в девушку. На Мелек, которая знала законы своей неадекватной семьи, но все равно сбежала с мужчиной, подвергнув всех нас опасности, или, может быть, на Рюзгара, который силой притащил меня в свой дом и пытался изнасиловать? На кого из них мне злиться...
А еще Батур. Свой суд у него, видите ли. Вы только посмотрите на него. Индюк напыщенный, ходит, задрав нос, словно мы не люди, а муравьи под его ногами.
На кровати лежит толстовка, которую принес Батур. Мужская, огромного размера. Она пахнет стиральным порошком, а его аромата не чувствуется. Откладываю ее в сторону и остаюсь в его безразмерном пиджаке. На ткани сохранился аромат пряных духов и запах его кожи. Сумасшедший, возбуждающий коктейль. И мне, укрытой его пиджаком, становится так хорошо и спокойно. Словно я под его защитой.
Так, стоп. Ну что за мысли вертятся в моей голове. Андрей, наверное, сходит с ума. Я ведь обещала, что потанцую с Олей в клубе и к часу ночи приеду к нему. Он будет волноваться, телефон оборвет звонками, а я даже ничего сообщить ему не могу.
Не знаю, сколько проходит времени, может, час или два. Иногда я проваливаюсь в сон, потом вздрагиваю, услышав громкие мужские голоса, подбегаю к окну, но папы так и нет. На улице уже светает, наступает новый день, а с ним и новые проблемы.
Я слышу звук поворачивающегося в замке ключа, дверь распахивается. На пороге стоит напряженный Рюзгар.
— Идем, все уже в сборе, — лицо серьезное, от наглой усмешки не остается и следа. Мы идем тем же маршрутом. Только сейчас Рюзгар ко мне не прикасается. Просторная гостиная наполнена ярким светом и гнетущим напряжением. Все молчат, кроме растрепанной девушки. Она валяется в ногах у сидящего в кресле Метина, хватает его за штанины и ревет. Умоляет пощадить.
Увидев папу, резко дергаюсь к нему.
— Стоять, — рука Рюзгара крепко сжимает мое плечо.
Отец сидит словно каменное изваяние, старается держать лицо. Хотя внутри бушует ураган. Он человек резкий, жесткий и скорый на расправу. Даже нас с братом не щадил за провинности. Мама умерла, когда мы были детьми, отец воспитывал нас один как мог. При всей крутости характера люди его уважают за справедливость и честность.
Костяшки его правой руки покрыты свежими кровоточащими ранами. Перевожу взгляд на брата, стоящего возле отца, и понимаю, почему у папы повреждена рука. У Дениса разбито лицо, рубашка забрызгана кровью. Плечи и голова опущены. Он рассматривает ковер под ногами и выглядит как нашкодивший ребенок, изредка косится на Мелек. Мне его не жалко. Заварил кашу, пусть отвечает.
Батур снова стоит в углу, сложив руки на груди, так же как и в нашу первую встречу, позади всех. Его не замечают, а он видит все. Словно зритель в пустом кинозале молча наблюдает за происходящим на экране.
Берна стоит за спиной мужа и с высокомерием смотрит на ревущую Мелек. Мачеха не очень-то жалует детей Метина и даже не скрывает этого. Во дворе раздаются звуки подъезжающих машин. Кортеж из пяти черных автомобилей паркуется у парадного входа, приковав всеобщее внимание.
— Хватит валяться в ногах как собака. Поднимись и приведи себя в порядок, — Метин брезгливо смотрит на дочь из-под нахмуренных бровей. Он раздавлен, чувствуется, как эта ситуация гранитной плитой придавила его грудь. Воспаленные, красные от усталости глаза смотрят в пустоту, одна рука безвольно свисает с подлокотника, вторая поддерживает голову.
В этой абсурдной для меня ситуации я жалею лишь отцов, немолодых уже мужчин, которые вынуждены решать проблемы своих детей. Мелек поднимается с пола, слегка покачнувшись. Вытерев слезы рукавом, она подходит к Батуру и утыкается лбом в его плечо, содрогаясь от едва слышных всхлипов.
Мне было интересно, что сделает Батур. Утешит, обнимет в ответ или оттолкнет? Но он продолжает неподвижно стоять и смотреть мимо сестры. На лице ни капли сочувствия.
