— А Арабелла эта, говорят, из «Сестер сострадания», — продолжила Джордина.
— Медсестра?
— Что? — не поняла служанка. Видимо, не было в Имании такой профессии, или называлась она по-другому.
— Ну, помощница целительницы.
— А-а-а. Нет, что вы. Госпожа Арабелла ведь аристократка. Неужто вы не слышали о «Сестрах сострадания»? Движение такое модное у современных молодых барышень.
— И что же это за движение?
Шестое чувство твердило, что информация может оказаться полезной, и я навострила уши.
— Да дурью маются девицы, — вздохнула Джордина. — Против законов выступают, демонстрации всякие устраивают перед Дворцом Советов. Лучше бы мужей себе искали да детишек рожали. Страшненькие все небось, вот и страдают ерундой. Хотя вот госпожа Арабелла прехорошенькая. Может, и не из этих она, не из «Сестер». Может, наговаривают на нее.
— Давай-ка поподробнее. Что за движение? За что выступает?
— Да за отмену «Закона о поганой крови».
Все любопытнее и любопытнее.
Я уже собиралась вцепиться в толстушку как следует и вытрясти из нее всю интересующую меня информацию, но тут вездесущие часы в одной из комнат притихшего дома пробили пять раз. Этот неумолимый звон, который был слышен в каждом уголке «Шипов», напомнил мне о моих обязанностях.
Проклятие! До открытия борделя оставался час, а я еще не привела себя в порядок, не проверила своих подопечных, не отдала слугам последние распоряжения.
В «Гостиную встреч» надо подать напитки и закуски. Убедиться, что полы вымыты и желательно вымыты не абы как, а до зеркального блеска, но при этом вытерты насухо, чтобы не дай бог ни одна гостья не поскользнулась на влажном паркете.
Сколько дел!
Еще и Дракона с Лисом навестить — проверить работу целительницы: затянулись ли порезы, сошли или нет синяки, можно ли отправлять этих курто на работу.
— Завтра расскажешь об этом законе детальнее, — сказала я, ненавязчиво подталкивая служанку к двери.
Время стремительно утекало. Медленно, но верно меня охватывал мандраж перед первым рабочим днем. Гладко ли пройдет вечер? Не ударю ли я лицом в грязь? А вдруг курто опять подерутся, да еще и при клиентках? Что, если возникнут проблемы, которые я не буду знать, как решить?
Глубоко вздохнув, я попыталась успокоиться.
*
Без пяти минут шесть элитный дом терпимости радушно распахнул свои двери для богатых дам, жаждущих любви. В «Гостиной встреч» играл на рояле приглашенный музыкант, слуги разносили напитки на круглых серебряных подносах. Таинственно мерцали зеркала, отражая блеск свечей. Окна закрывали портьеры из плотного алого бархата, чтобы ни один любопытный взгляд не мог проникнуть внутрь и потревожить покой гостей, большая часть которых, если не все, желали остаться инкогнито.
В центре просторного зала, обставленного с кричащей роскошью, несколько двухместных диванчиков образовывали полукруг. Нет, даже не диванчиков — Диванов. Именно так — с большой буквы. Это была массивная мебель из дуба с внушительными подлокотниками и высокими спинками, украшенными резьбой. Рядом с каждым диванчиком стоял столик с хрустальной пепельницей, которую своевременно опорожнял специальный слуга. Шторами, ширмами, сквозными перегородками гостиная была поделена на уютные закутки, где можно при желании уединиться с понравившимся мужчиной.
Курто садиться не разрешалось, по крайней мере, до тех пор пока их не выберет одна из присутствующих в комнате дам и не предложит составить ей компанию на диванчике. Так что в ожидании клиенток мужчины проводили время на ногах — стояли на лестнице, плавно и неторопливо гуляли по залу, слушали музыку, небрежно опираясь локтями на крышку фортепиано.
В мои обязанности входило следить за тем, чтобы мужчины не расслаблялись. Никаких усталых, непривлекательных поз, никаких хмурых и скучающих мин — идеальная осанка, томные взгляды, соблазняющие улыбки. Курто должны были предлагать себя каждым жестом.
Чтобы сделать глаза более выразительными, продажные мужчины в этих краях традиционно подводили контур вдоль ресниц специальным угольным карандашом — в Имании, как мне объяснили, косметика ассоциировалась с пороком. Красились только представители определенной профессии. Женщины легкого поведения использовали алую помаду. Мужчины-курто затемняли глаза. Считалось, что это очень красиво, но неприлично.
И это действительно было красиво. Подведенные углем веки придавали образу таинственность, заставляли мужчину выглядеть распутно и демонически. Особенно в рассеянном мерцании восковых свечей.
Все без исключения красавчики в гостиной носили черные кожаные штаны, очень узкие и с вульгарно низкой посадкой — такой, что был виден лобок и половина упругой задницы. У каждого на горле поблескивала широкая полоса антимагического ошейника. Босые, голые по пояс, мужчины играли мускулами и бросали в сторону клиенток взгляды, полные сладких обещаний. Самые бойкие подходили к женщинам, сидящим в креслах и на диванах, и пытались завести с ними беседу.
Позже я узнала, что мысленно курто делили клиенток на любимых и нелюбимых, безвредных и тех, от которых стоило держаться подальше. Я узнала, что иногда женщины доплачивали за возможность огреть любовника по спине плетью, капнуть расплавленным воском на беззащитные соски или даже чувствительную головку члена. Мадам Пим-глоу привечала извращенок любых мастей, ибо те отличались редкой сговорчивостью и не скупились на золотых драконов.
Естественно, наученные горьким опытом курто изо всех сил старались обратить на себя внимание проверенных, безопасных клиенток и как можно скорее подняться с ними на второй этаж, в спальню. В противном случае они рисковали стать объектом интереса какой-нибудь садистки или любительницы других, не самых приятных постельных практик.
Ох, сколько всего интересного поведала мне тем вечером Джордина во время коротких перерывов на отдых.
Когда в борделе появлялась незнакомая дама-клиентка, каждый курто молился, чтобы ее выбор пал на кого-нибудь другого, а не на него. Новенькие всегда вызывали настороженность, ведь никто не знал, кем в итоге окажется эта женщина, — безобидной развратницей, чьей-то одинокой женой, не получающей любви от супруга, или очередной беспощадной стервой, кайфующей от чужих страданий.
Поэтому в жестоком мире порока бедные, бесправные курто на вес золота ценили постоянных клиенток — дам предсказуемых, без неприятных сюрпризов. А уж если, помимо доброго сердца, постоянная клиентка обладала приятной наружностью, была молода, стройна и привлекательна, счастье постельного раба не знало границ. За такую даму курто готовы были перегрызть друг другу глотки. Конкуренты постоянно стремились отбить этот «лакомый кусочек», ведь ложиться в постель с красивой молодой девушкой гораздо приятнее, чем с морщинистой старухой.
После разговора с Джординой я стала лучше понимать причину сегодняшней драки между Драконом и Лисом. Особенно, когда увидела госпожу Арабеллу собственными глазами.
Около половины десятого колокольчик над дверью, молчавший больше часа, неожиданно звякнул, и порог «Шипов» переступила миниатюрная худенькая блондинка. Я сразу направилась к ней, чтобы поприветствовать и предложить напитки, — словом, проявить радушие, входившее в мои должностные обязанности.
Судя по тому, как уверенно держалась незнакомка, это был не первый ее визит в мужской бордель. Оказавшись внутри, в интимном полумраке гнезда разврата, молодая девушка не растерялась, не начала с любопытством оглядываться по сторонам, а тут же устремилась к полукругу мягких диванчиков в центре «Гостиной встреч». Я успела перехватить ее только на полпути.
— Добрый вечер, госпожа, — я уважительно склонила голову, как того требовал этикет, и натянула на лицо вежливую улыбку. — Рады видеть вас в стенах нашего заведения. Прислать вам слугу с напитками? Коктейли, вино. Быть может, вы замерзли по дороге? Мы с радостью подадим вам горячий шоколад или чай с бергамотом. Шоколад, кстати, пробуждает чувственность, — я понизила голос до заговорщицкого шепота. — А в чай можно добавить каплю медовой настойки.
