— Ш-ш-ш… — успокаивала Ребекка, проводя рукой по моим волосам. — Я счастлива, и…
Ребекка отстранилась и повернулась в опушке леса.
— Подойди, — приказала она кому-то.
Пронзительный смешок прорезал теплую ночь, и мое сердце сжалось так сильно, что это казалось невозможным.
— Грейс…
Я прикрыла рот, чтобы остановить рыдания, вырывающиеся у меня из горла. Грейс бежала к ожидавшей ее Ребекке, которая обняла ее и прижала к себе… как мать прижимает ребенка.
— Она нашла тебя, — выдохнула я, слезы текли по моему лицу.
— Она так и сделала, — сказала Ребекка, когда Грейс потянулась к моим объятиям.
Я прижала к себе маленькую белокурую девочку и зарыдала в ее мягкие волосы.
— Теперь ты в безопасности, — пробормотала я и почувствовала, как Грейс кивнула.
Я открыла глаза и увидела, что Ребекка смотрит на меня с такой нежной любовью в глазах.
— Прости меня, Ребекка, — взмолилась я. — За то, что не спасла тебя, когда должна была. За то, что не защитила тебя, когда ты была молода, за то, что Иуда сделал с тобой на том холме.
Ребекка подошла ближе, качая головой.
— Тебя не за что прощать, Фиби. Ты спасла Грейс. Теперь мы счастливы. Ты спасла меня, спасая ее.
— Я рада, — воскликнула я.
— Сестра Фиби?
Я медленно обернулась. Она стояла в белом платье, с длинными светлыми волосами и глубокими темными глазами, которые я так хорошо знала. Наши глаза встретились, и она улыбнулась мне. Я поднялась на ноги, чувствуя, как во мне нарастает всепоглощающая любовь, которую я ощущала каждый раз, когда смотрела на нее.
— Сапфира, — прошептала я.
Она немного повзрослела с тех пор, как я видела ее в последний раз, когда мы вместе читали священные писания в коммуне, лежа среди синих цветов весной, держась за руки и улыбаясь под теплым солнцем. Ни людей, ни обязанностей… просто счастье в обществе друг друга. И она стала еще красивее, если такое вообще возможно. Она наклонила голову, когда я посмотрела на нее. Она всегда была такой застенчивой. Такая тихая, но такая красивая от природы. Я провела рукой по ее мягким волосам и почувствовала, как мое сердце затрепетало, а затем разлетелось на части.
— Я так давно тебя не видела, — сказала я срывающимся голосом.
— Да.
Слезы покатились по ее щеке, и я поймала их пальцем. Они были теплыми, прямо как она.
— Я… скучала по тебе, — ее тихое признание разорвало мою душу надвое.
В мгновение ока она оказалась в моих объятиях.
— Я тоже скучаю по тебе, Сапфира. Так сильно, что временами не могу дышать.
— Я хочу вернуться к тебе, — взмолилась она и крепче прижалась ко мне.
— Это небезопасно, — сказала я, плача. — Там, где я, небезопасно для тебя.
— Я знаю, — смягчилась она, но не высвободилась из моих объятий.
Она хотела остаться со мной, я могла почувствовать это своей душой. Мое сердце воспарило. Я тоже хотела, чтобы она осталась.
Я открыла глаза, улыбаясь, счастливее, чем когда-либо могла мечтать, но затем лес начал исчезать. Деревья начали исчезать в темноте, солнце скрылось за таким близким горизонтом. Я пыталась крепче прижать к себе Сапфиру, но переставала чувствовать ее в своих объятиях. Ее тело мерцало передо мной, превращаясь в дым. Я моргнула, пытаясь увидеть ее еще раз, поцеловать в щеку и сказать, что люблю ее. Но потом я начала падать, падала до тех пор, пока что-то не стало твердым, таким твердым, что у меня перехватило дыхание. Я вскрикнула, раскинув руки, пытаясь забраться обратно в лес, но темнота начала рассеиваться, а затем прояснилась, чтобы показать мне стены моей маленькой комнаты.
Я снова лежала в постели, прикованная цепями, с высоко поднятыми руками.
— Нет, — прошептала я, опустошение разрывало меня. — Нет! — снова закричала я, поворачиваясь на бок, пытаясь вернуть свет.
Я хотела вернуться к свету.
Мне нужно было больше зелья. Чтобы вернуться.
Потом я услышала его дыхание.
Слезы волнами катились по моим щекам, когда кайф от эйфории полностью перешел в отчаяние. Рука Мейстера протянулась и смахнула влагу с моих щек.
— Liebchen … — прошептал он.
Когда я посмотрела на него — потому что знала, что должна была это сделать — он снял майку, обнажив огромную черную татуировку, украшавшую его грудь. Символ, который он повторил на многих других частях своей бледной кожи, символ, который висел на больших красных, белых и черных флагах по комнате.
— Она опять тебе снилась? — тихо спросил он, приблизив свое лицо к моему.
Зелье исчезло, и я почувствовала глубокую пустоту в животе, в сердце. Я открыла рот, чтобы умолять его о большем. Мне хотелось еще зелья. Но, прежде чем я успела это сделать, глаза Мейстера затуманились тьмой.
— Отвечай мне! — приказал он.
Рука, которая несколько секунд назад была такой нежной на моей щеке, вдруг стала такой жесткой, когда он сжал мою челюсть и посмотрел на меня с угрозой в глазах.
— Да, — сказала я, проталкивая слова сквозь сдавленное горло. — Она мне снилась.
Он ослабил хватку.
— Забавно, как героин заставляет тебя говорить во сне, как будто ты видишь все в реальной жизни.
Его голова наклонилась в сторону.
— То, как ты плачешь по ней. Хочешь держать ее в своих руках.
Затем он решился на последнее оскорбление:
— Но ты ведь не боролась за нее, не так ли? Ты потеряла ее, и теперь она ушла навсегда.
Он постучал по моей голове.
— Только здесь ты ей нужна. Потому что ты подвела ее, — он выразил свое неодобрение. — Ты была ужасным, ужасным защитником. Отвратительной сестрой.
Его хватка снова сжала мою челюсть так сильно, что я вскрикнула, испугавшись, что мои кости сломаются от его огромной силы. Он оскалил зубы и прошептал:
— И Грейс там тоже была? Хорошенькая малышка, которую ты прятала от меня.
Его нос скользнул по-моему соблазнительно, нежно, пока его рот не коснулся моего уха.
— Она заработала бы мне чертову кучу денег, но ты ее отпустила. Ты забрала ее у меня.
Он отпустил меня, и я вздохнула с облегчением.
Его рука провела по моим волосам.
— Но я получил тебя, — он улыбнулся, жестокой и злой улыбкой. — Я не позволю тебе уйти. Я люблю тебя. Ты ведь знаешь это, не так ли? Моя маленькая рыжеволосая шлюха.
Он потянулся к моему запястью, когда я не ответила. Поэтому я быстро сказала:
— Да. Я… я тоже тебя люблю, Мейстер.
Мейстер отдернул руку и одобрительно кивнул.
— И поэтому ты заслужила себе душ.
Он освободил меня и помог встать с кровати. Я посмотрела вниз на свое обнаженное тело и неуверенно поднялась на ноги. Я видела свои бедра. Я видела свои ребра.
Когда я восстановила равновесие, Мейстер повел меня в душевую. Мне хотелось плакать с каждым шагом, так было больно. Я не принимала душ уже несколько дней. Мои конечности не привыкли к движению. Но более того, с каждым шагом я видела, как мой сон о Сапфире уносится дальше и дальше от меня. И я услышала эхо голоса Мейстера… «ты проиграла… ты ужасный, ужасный защитник… отвратительная сестра…»
Потому что это было правдой.
Я подвела ее.
Все было напрасно.
Моя жизнь была напрасной.
Ничего…
… это все что у меня осталось в этом мире.
***
Я позволила струям воды падать мне на голову. Мои ладони были прижаты к стене, когда ровный поток смывал кровь и грязь последних нескольких дней. Мое запястье болело от жесткости металлического наручника, и мои новые следы от уколов пульсировали, когда горячая вода словно пробивала дыры в моей плоти.
Я вдохнула клубящийся пар, молясь, чтобы в голове прояснилось. Но это было бесполезно. Мой вечно занятый разум никогда не отдыхал. В нем никогда не было покоя. Единственный раз, когда у меня была хоть какая-то отсрочка, это когда зелье Мейстера прокалывало вену и попадалао в кровь.
