Диана посмотрела на Романа и заметила мелькающие смешинки в серых глазах, и сказала:
— Как бы там ни было, никаких проблем с моей стороны не будет.
Рома не сомневался в этом, ведь он знал о Диане почти все. Дата и место рождения, учебы, работы. Всех ее знакомых и коллег. Досье, которое ему передал Арсеньев, показывало, какой замкнутый образ жизни она ведет. Работа не менялась за последние десять лет. Никаких дорогих покупок, поездок за границу, правонарушении или штрафов.
Единственное, чего он не знал, какого черта она ворует. Роман помнил, как ловко и быстро Диана действовала, ее бледное лицо с заострившимися чертами, спокойную походку, когда она выходила из бутика. Вряд ли та кража в магазине Марьяны была первой для нее.
Когда Рома раскрыл папку и увидел фото Аслановой Дианы Михайловны, у него натурально отвисла челюсть. Вот уж точно, неисповедимы пути! Не это ли усмешка судьбы? До этого момента он думал, что построить иллюзорные романтические отношения будет не сложно, он умел договариваться с людьми, тем более с женщинами. Но один взгляд на фотографию Дианы, где она хмуро смотрит в камеру, и у него пропало всякое желание вообще что-то налаживать. Его выводила из себя мысль, что Марьяне приходится сталкиваться с такими экземплярами, которые думают, что запросто могут взять чужое, и не чувствуют за собой никакой вины.
— Есть ли среди вас люди, кто знает о вашей работе? — обратился Роман к Михаилу Демьяновичу.
— Я уже говорил об этом с Игорем. Не могу даже представить, кто может…предать нас. Я нигде не распространялся о том, в какой проект я вовлечен, ни среди родных, ни друзей. А коллег, как вы знаете, уже проверяют. Так что не имею представления…
— Но ваша дочь в курсе, — вставил Роман, и Диана со стуком поставила чашку на стол.
— Уж не думаете ли вы, что я имею какое-либо отношение к тому, что происходит с отцом на службе? Или что я могу причинить самому близкому человеку хоть какой-то вред?
Роман невозмутимо ответил:
— Вы будете удивлены, узнав, на что бывают способны люди, — и отпил остывший чай.
Диане оставалось только беззвучно открыть и закрыть рот, потому что этот невыносимый тип был прав! Ведь никто из домашних и знакомых не подозревает, на что способна Диана!
— Роман, никто из моей семьи не знает, над чем я работаю. Я дал Диане общее представление и понимание, почему ситуация пришла к такому итогу, что вам приходится связывать себя фиктивными отношениями, но, поверьте, я не болтун, который не умеет держать язык за зубами, — отчеканил отец и Диана загордилась его твердым голосом и не менее строгим взглядом, которым он глянул на Романа.
Но тот видимо был совершенно непробиваем, так как спокойно ответил:
— Михаил Демьянович, обойдёмся без обид на подобные вопросы. В вашу семью я пока не вхож, — скупая улыбка. — А прорабатывать версии и при этом заботиться о вашей безопасности — моя работа. Так что я буду вынужден касаться неудобных тем. Вам придется либо смириться, либо ничего путного у нас с вами не получится.
Ох, как же Диана возненавидела его в этот момент! За неловкое молчание папы, который не привык держать подобные удары! За хладнокровное спокойствие Романа, словно ему каждую срѐду приходится жениться на малознакомых женщинах! За то, что заставляет ее сидеть так, будто находится на судебном процессе, где Роман выступает в качестве обвинителя, который еще не достал из рукава козырные улики против нее! А уж этих улик достаточно, чтобы погубить спокойную размеренную жизнь семьи Аслановых.
— Да, конечно, конечно, — пробормотал отец и Роман перевел тему разговора:
— Нам не стоит с первых минут давать понять окружающим, что мы вместе. Могут возникнуть вопросы — почему так быстро, где и когда познакомились. Тем более, если за вашей семьей идет слежка, внезапное появление жениха у Дианы может насторожить.
Повернулся к Диане, и теперь его лицо было бесстрастно, а взгляд сосредоточенным.
— Мне нужен свободный доступ к вашему дому, к переговорам с Михаилом Демьяновичем на работе и вне ее, чтобы контролировать ситуацию. Для начала будет несколько встреч. Я, как коллега твоего отца, заглянул в гости, по рабочим вопросам, и встретил тебя. Мы поговорили, между нами появилась симпатия, которая после пару встреч перерастет в серьезные отношения. И ты, и я в том возрасте, когда конфетно-букетный период можно проскочить, и самое время остепениться. Никто не удивится быстрой помолвке, а потом и свадьбе, если в этом будет необходимость.
Роман раскладывал план сухим голосом, словно читал скучный доклад на скучной встрече военных. Или как у них называется сборище таких же мрачных и хмурых роботов?
А в укромном уголочке души, Диана начала собирать досье на Львова Романа Алексеевича, в которое, после его намеков и прямых указании на ее возраст, и что она уже прошла тот период, когда за ней можно и поухаживать, добавилось еще несколько жирных минусов.
— По расчетам, ваш проект займет шесть-девять месяцев. За это время также планируется обнаружить и устранить тех, кто…доставляет вам неудобства.
Диана подбадривающе улыбнулась папе. Тот ответил ей облегченной улыбкой и встал из-за стола, который от неловкого поднятия высокой фигуры, чуть скрипнул по полу ножками. Роман тоже встал со стула, возвышаясь над Дианой и мужчины пожали друг другу руки.
— Роман, благодарю вас за помощь. За поддержку. Теперь я чувствую, что моя семья под защитой. А для меня это самое главное.
Роман коротко кивнул в ответ с бесстрастным лицом.
Наконец-то встреча подходит к концу. Диане и Роману Алексеевичу, конечно, придется еще не раз встретиться, но сейчас ей нужно некоторое время, чтобы побыть наедине с самой собой, переварить произошедшее и подготовиться к следующему раунду.
— Михаил Демьянович, думаю, нам с Дианой надо познакомиться ближе. Пообщаться, — сказал Роман, не обращая внимания на шокированную и изумленную Диану. Она только хотела возразить, что не желает более ни минуту находиться с ним в одной комнате, как отец понимающе закивал головой.
— Да, конечно, конечно. Вам многое надо обсудить, понимаю.
Роман проводил отца до двери и, когда тот вышел, повернулся к замершей Диане, прищурил глаза и с щелчком закрыл дверь.
Быть трусом и сбежать? Опустить взор и принять свою участь? Чувствовать себя глубоко виноватой и согласно склонить голову, обнажив шею для топора палача?
Нет, это не вариант Дианы. Да, она совершала ошибки в жизни, но никому не позволено ее критиковать. Ведь она сама для себя стала самым жестким критиком, самым суровым судьей, самым безжалостным экзекутором. Поэтому сейчас, под взглядом серых глаз Львова Романа Алексеевича, не дрогнула. Жаль, нет больше времени подготовиться к разговору и прийти в себя. Но, что есть, то есть, и надо принять бой с высоко поднятой головой и суровым хладнокровием.
— Присаживайтесь, — кивнула она и присела на свое место за столом.
— Ну уж нет, на этот пыточный стул я больше не сяду.
Роман плюхнулся на диван, вытянул длинные ноги, раскинул руки на спинку и негромко застонал. Диана еле удержалась, чтобы не закатить глаза.
— Чаю? — вежливо спросила она.
— Часто воруешь? — спросил он, не поднимая головы.
Диана поставила чайник на столик. Скрестила ноги и сцепила пальцы на коленях.
— Мой ответ как-то повлияет на ваше решение? На счет…нашего плана.
— Я не путаю работу со всем остальным.
Что ж, видимо, даже отношения для Романа Алексеевича относится ко «всему остальному».
— Тогда, думаю, я могу не отвечать.
— Значит, часто, — равнодушно сказал он, словно разговаривая сам с собой, полулежа на коротком диване, который, кстати, тоже предназначался для времяпровождения прирожденных сплетниц, и его громоздкая фигура в темном костюме смотрелась нелепо на светло-голубом диване.
Диане промолчала, стараясь сдержать себя. Она не обязана отчитываться перед незнакомым мужчиной. Что Роман возомнил о себе? Что он о ней знает, чтобы делать столь поспешные выводы?!
