Все время, которое она пробовала сосредоточиться на примечаниях к работе, её мысли бросались туда-сюда в горячих спорах между гормонами и здравым смыслом.
Конечно, они не похожи на «мальчиков-по-соседству» из-за своих мотоциклов, кожаных курток и штанов, племенных татуировок и пирсинга, говорила она себе, но они так добрососедски помогли ей с покупками! И это не было, как будто она не была мятежницей по-своему. У нее не было постоянной работы, или одевалась как обычный человек.
У нее не было модной прически, потому что она редко думала о таких вещах, и не имела времени и желания ездить в салоны красоты, да, и какая разница? Она проводила больше времени, ходя по лесу, чем где-либо еще.
Просто потому, что они, похоже, не имели работы, еще не значит, что это так. Или что они зарабатывали на жизнь продажей наркотиков, или еще чем-то незаконным. У них может быть отпуск. А может они работают в строительстве и сейчас между объектами? Или ищут работу?
Они выглядели подобно мужчинам, которые зарабатывали на проживание физическим трудом.
Так или иначе, они молоды.
Мужчины не стареют, как женщины — гады! Они могут быть старше, чем выглядят. Они вели себя не как дети, если не считать мотоциклов, но это еще ничего не значит — она видела байкеров на мотоциклах с седыми волосами и бородами.
Она все еще была уверенна, что они молоды — слишком молоды, что бы иметь реальный интерес к женщине ее возраста. Они, наверно, только играли с «учёной крысой» — старшей женщиной, жалкой простушкой Джейн, отчаянно нуждающейся во внимании мужчины. Им, наверняка, было весело от того, как она реагировала на их какофонию флирта неоновой подсветкой ее румянца и чувства дискомфорта.
Злясь сама на себя, Даника отошла от окна, когда начало темнеть, решив оставить свою тревогу, и немного вздремнуть, чтобы быть более подготовленной к своим ночным скитаниям. Если волк не объявиться сегодня вечером возле домика — решено, она пойдет туда, где нашла одну из тропинок, на которой было видно, что волчья стая постоянно ее пересекает. Даже если она не смогла пометить одного, она смогла бы увидеть остальных, а это уже некоторый прогресс.
Неожиданно для себя она на самом деле задремала, но что-то разбудило ее. Вибрация проходила через кровать и ее тело. Она лежала неподвижно несколько минут, после того как проснулась, пытаясь выяснить, что это за шум, который так ее раздражал и откуда он взялся.
Вдруг в ее мозгу все связалось — приглашение Блейна выпить и музыка, наконец, вибрация.
Даника приняла вертикальное положение. Медленно, гнев стал стучать в ней, совпадая с ритмом вибрации проходящей через нее. Пройдя по комнате в темноте, она наткнулась, наконец, на дверь и резко ее открыла. Сердито протопав от своего домика до рядом стоящего, стала яростно стучать кулаком в дверь.
Она только подняла руку, чтобы грохнуть по двери во второй раз чуть громче, как та внезапно открылась.
Кон стоял в дверях, его выражение было нечитабельным, хотя то же самое нельзя было сказать о его глазах. Они медленно прошлись по ней, потом вернулись обратно. Его бледно-голубые глаза значительно потемнели, когда он встретил ее взгляд снова, они мерцали с чем-то не похожим на развлечение, хотя уголок его четко очерченной губы пополз вверх.
— Решала присоединиться к нам?, — он растягивал слова, оперевшись плечом на дверной косяк наклоняясь к ней, вынуждая ее отклонить голову немного назад, чтобы встретить его пристальный взгляд.
Еще немного сбитая с толку своим грубым пробуждением и с не очень ясной головой от гнева, Даника, тем не менее, резко ощутила выражение голода в глазах Кона.
На ней не было ничего кроме длинной футболки до бедер и трусиков!
Ее гнев, рассеялся, как туман при свете.
— Нет…
Она не хотела идти дальше. Выпустив ручку двери, Кон проскользнул к ней, обнял ее за талию, притянув к себе.
— Нет.., — соскочило с ее губ, а потом они были охвачены его безжалостным владением.
Губы были теплыми, жесткими, страстными. Он погрузил свой язык в ее рот. Слабый вкус ликера дразнил ее вкусовые рецепторы, когда его язык скользнул в нее, предупредительный звон раздался в ее голове, который стремительно исчез вместе с жаром, который появился после его прикосновения. Она резко вздохнула от удивления, вдыхая вместе горячий воздух и дикий опьяняющий аромат, который, как она знала, принадлежал ему. Волна головокружения захлестнула ее, как будто она сама выпила ликер, а не пробовать его в его рту.
Смутно понимая, что надо остановиться прежде, чем он мог пойти дальше, она подняла руки к его плечам, обхватывая их, и слабо отталкивая.
Или он вообще не осознавал слабую попытку Даники оттолкнуть его, или он ее игнорировал. Он вцепился пальцами свободной руки в волосы на ее затылке и не отпускал ее, когда она пробовала отодвинуться от вызывающих головокружение ощущений, проносившихся по ней. Сосущие движения его губ сменились на жадный захват, он впился в ее рот и толкнул язык глубже в сырую пещеру влажного рта, смело изучая каждый сантиметр.
Она издала звук, но даже сама не была уверенна, было это протест или поощрение, была ли она обеспокоена, из-за того, что он делал или из-за того какие чувства это в ней вызывало.
Ее спина наткнулась на дверной проем или стену. Она понятия не имела, не успела понять к чему он прижал ее и когда это произошло. Оторвав её руки от своих плеч, он заковал ее запястья своими большими руками и прижал их к стене по обе стороны от неё. Его пах почти болезненно прижался к ее животу, когда он изогнул бедра, толстый, налитый кровью стержень его члена послал дрожь к центру ее женственности. Ощущение его твердого тела и очевидное свидетельство его возбуждения, его рот и язык вызывали жар, внизу всё увлажнилось…
— Отпусти ее, Кон.
Нить насилия низким, рычащим голосом проникла через ее горячее оцепенение, которое охватило Данику, заструившись по ней, как ужасный поток. Кон застыл, медленно отошел, и отпустил ее, повернувшись к угрозе. Дезориентированная, Даника осмотрела комнату позади Кона, так как он отошел и больше не загораживал ей обзор. Джаред, Ксавье, Дакота и Блейн стояли позади него, жесткая напряженность исходила от них. Блейн стоял ближе других, и был, очевидно, тем, кто говорил. Он не смотрел на Данику.
— Возвращайся к себе, Дани, — прорычал он.
Яростно рыча, Кон подходил к Блейну.
Даника, чувствовала, что у нее отвисает челюсть.
— СЕЙЧАС!, — взревел Блейн, уворачиваясь от кулака Кона, похожего на молот.
Даника отскочила. Взвившись, она заметалась, натыкаясь на край двери, затем на саму дверь, пока она пыталась найти выход из дома в слепой панике. Она только открыла дверь, когда Кон, перелетел через нее и шлёпнулся, скользя по земле одним плечом и бедром во двор. Пискнув от страха Даника, помчалась от подъездной дорожки в безопасность ее домика. С хлопком закрыв дверь, она стояла, уставившись на нее, слушая рев гнева снаружи, сильные глухие удары кулаков, встречающие плоть, треск ломающейся мебели или стен и звуки раскалывающейся древесины.
