Ознакомительная версия.
Она скинула с себя одежду и отправилась в душ. Ее курочка снова была влажна. Джуди долго ласкала ее, чувствуя, как все сильнее и сильнее бьется сердце. Наконец она достигла вершины чувства и обессиленная, едва сдерживаясь, чтобы не испустить громкий стон, опустилась на скамеечку душевой кабины.
– Ну, долго ты там еще, мокрая курица? – раздался голос матери.
– Сейчас иду, – крикнула после некоторой паузы Джуди.
Спала она без сновидений, и проснулась, когда солнце стояло уже высоко.
Дни в Вирджинии-Бич похожи один на другой. После завтрака они оказались на пляже – на том же самом месте, где и вчера. Джон шел первым и вывел свое семейство именно туда в расчете на то, что туда же придут и Уайты. Но на этом он не успокоился. Искупавшись, он не лег, как обычно, загорать, а отправился бродить вдоль дорожки, по которой вчера прошли на песочек пляжа Джуди с матерью. Он предполагал встретить их здесь и препроводить на вчерашнее место (на всякий случай он расположил топчаны, на которых теперь лежали его родители, как можно шире, чтобы при необходимости их можно было сдвинуть и освободить место для Уайтов).
Он не ошибся в своих ожиданиях: через полчаса он «случайно» натолкнулся на Джуди.
– Ой, а я думал, вы уже загораете где-то. Пойдемте, я покажу, где мои.
Так хитростью он добился своего. Взрослые обменялись приветствиями, поинтересовались самочувствием после вчерашнего вечера чревоугодия и, расположившись на своих топчанах, погрузились в свое полусонное состояние. Только вот отцу что-то не лежалось. Он поминутно садился, делал движение шеей, будто поправлял галстук, устремлял тоскливый взгляд куда-то в даль, не забывая скользнуть при этом по полуобнаженным формам миссис Уайт, а потом снова ложился, чтобы через несколько минут повторить свой маневр. Джон обратил внимание на странное поведение отца, вернувшись на берег после первого купания. Мать почему-то безмятежно лежала на своем месте, хотя обычно всегда держала нос по ветру и первая замечала всякие необычности. Что же касается Джона, то он вообще не понимал, как это люди в их возрасте могут думать о таких вещах. Впрочем, Джону было не до этого. Его одолевали другие заботы.
Он лежал, отвернувшись от Джуди, чтобы ее вид не возбуждал в нем дурацких безнадежных фантазий, которые никогда не смогут стать реальностью. Наконец, ему наскучил этот душераздирающий пессимизм, он повернулся к Джуди и сразу же увидел то, от чего его петушок немедленно встрепенулся в плавках: у лежавшей от него на расстоянии вытянутой руки Джуди чуть сбился купальник, приоткрыв половинку соска. Даже не половинку – самую малость его, краешек. Самого сососчка не было видно – лишь часть обрамляющего его кружочка, нежные розоватые ткани и рядом кусочек белоснежной кожи (значит, Джуди и дома загорала в купальнике, под которым оставалось белое, как молоко, тело). Джон лежал на животе (и слава богу, подумал он), чуть приподнявшись на локтях. Глаза Джуди были закрыты, и он молился, чтобы она пролежала так как можно дольше, потому что иначе она мигом проследит за направлением его взгляда, и все закончится. Даже не так. Закончится не только это зрелище, но и их отношения, какими бы они ни были.
С другой стороны, наслаждаться этим видом долго он тоже не мог, потому что его петушок мог вырваться на свободу и пролить свои капли прямо здесь. Так он мучался несколько минут, не в силах оторвать взгляд от этой невыносимо прекрасной частички тайны, и в то же время понимая, что если он не сделает этого, его ждет вечный позор. Если его петушок выкинет свой фокус на глазах десятков людей и – главное – Джуди, он не вынесет этого позора. Наконец, он увидел, как дрогнули ее ресницы, и почувствовав, что неизбежное случится через несколько мгновений, как ящерица, перебрался на брюхе в спасительные воды океана. Он сделал несколько мощных гребков, а когда оказался на просторе, ушел под воду и здесь помог себе несколькими энергичными движениями пальцев, снова оскверняя океан своими мутными каплями.
Он вернулся на берег. Джуди уже сидела на своем топчане (вероятно, она вышла из своего полусонного состояния, когда он сползал в воду). Купальник был на месте и закрывал все, что должен был закрывать. Обнаружила ли она случившийся с нею конфуз или просто привычным движением поправила на себе купальник? А если она обнаружила, что купальник сбился, то, наверное, должна была подумать о том, что это мог заметить и он, Джон… Мысли путались у него в голове, но он, как ни в чем не бывало, спросил у нее:
– Хочешь купаться?
При этих словах почему-то подняла голову миссис Уайт. Смерила оценивающим взглядом сначала Джуди, потом Джона, который только что вылез из воды и был готов снова лезть в океан.
– Пожалуй.
Он снова учил ее плавать. А она была словно какой-то испуганный зверек. Любое жадное прикосновение его рук вызывало в ней бурную реакцию – она спешила поскорее освободиться, хотя именно эти руки вытаскивали ее в безопасное место, когда она переставала чувствовать под собой дно и распахивала от страха свои и без того огромные глаза.
Джон пытался вести себя как можно естественнее: он прикасается к ней не потому, что она, как магнит, притягивает его, он делает это как наставник, обучающий новичка азам плавания. Точно то же самое делал бы и его тренер.
– Вот смотри, – сказала он, – ты вытягиваешь руки и ноги, ложишься на воду лицом вниз и задерживаешь дыхание. Только нигде не сгибайся. Ты должна быть ровная, как доска. И тогда ты почувствуешь, что вода держит тебя, что она тебе не враг. Вот так. – Он распластался на воде на несколько секунд. – Поняла? Теперь попробуй ты. И не бойся. Я тебя поддержу.
Вся эта комбинация и была задумана им ради последней фразы. Она улеглась на воду, а он подвел под нее руки ладонями вверх. Она прекрасно держалась на воде (он убедился в этом, когда на секунду отпустил руки), но он продолжал поддерживать ее, ощущая под водой гладкую кожу и легкое подрагиванье ее диафрагмы. Наконец она повернула голову, чтобы набрать воздуха и посмотрела на него.
– Ну, я делаю успехи?
– Ты скоро будешь плавать не хуже меня.
Он с сожалением отпустил ее.
В этот день родители провели на пляже на полчаса больше, чем в предыдущий, однако ушли все равно раньше миссис Уайт и Джуди, которые остались, чтобы еще понежиться на солнышке. Они опять ни о чем не договорились на вечер, пустив все на самотек. Джону неловко было подсказывать родителям напрямую, а его деликатные подсказки (он долго возился с носком, потом неспешно складывал полотенце, пока собравшиеся уже уходить родители стояли над ним) не дали никакого результата. Пришлось ему уйти, просто махнув рукой на прощанье и моля бога, чтобы случай помог ему.
Ознакомительная версия.
