Как только кортеж въехал во двор замка, навстречу вышла высокая женщина в платье, кои носили во времена рыцарства. Двенадцать девственниц[1] сопровождали ее, впереди шел Селькур. Они шли навстречу баронессе и, когда та вышла из колесницы, проводили до самого крыльца. Облаченный в рыцарские доспехи, наш герой, готовый бросить вызов самому Марсу, необычайно походил на отважного Ланселота Озерного, доблестнейшего рыцаря Круглого стола. Как только баронесса ступила на крыльцо замка, Селькур преклонил колена и затем ввел ее в покои.
Там уже было приготовлено пиршество, какие устраивались в стародавние времена, когда случался большой съезд при дворе. Залы были уставлены столами, каждый из которых был убран по-особому. Как только вошла Дольсе, зазвучали фанфары, гобои, флейты, скрипки; жонглеры, распевая серенады, проделывали тысячи забавнейших трюков, а трубадуры воспевали красоту прекрасной царицы праздника. Наконец вместе с рыцарем своим Дольсе вошла в последний зал, где на очень низком столике, окруженном ложами для отдыха, был сервирован изысканнейший ужин. Девы приносили золотые чаши, наполненные самыми тонкими духами, для омовения рук, а их прекрасные волосы служили полотенцами. Затем каждый из рыцарей пригласил даму к трапезе, дабы есть с ней из одной тарелки[2], и легко сообразить, что Селькур и Дольсе оказались рядом. Во время десерта снова появились трубадуры и принялись развлекать баронессу канцонами и экспромтами.
Окончив трапезу, все прошли на подготовленное ристалище: это обширная поляна, где в дальнем конце раскинулись роскошные шатры. Арена, предназначенная для поединков, окружена была галереями, устланными зелеными златоткаными коврами. Герольды разъезжали по ристалищу, извещая о турнире, где отличится доблесть. Распорядители турнира покинули арену. Ничто не могло сравниться с великолепием приготовлений к турниру: с одной стороны взор ослепляли рыцарские доспехи, сверкавшие в лучах солнца; с другой, там, где воины готовились к предстоящему сражению, раздавалось бряцание оружия и видна была огромная толпа народу.
Не в силах отвести глаз от окружавших ее чудес, Дольсе слышала дивную музыку, несущуюся со всех сторон ристалища, словно повсюду за пределами его были скрыты таинственные музыканты. К чарующим звукам примешивался глухой шум аплодисментов, восторженные возгласы.
Тем временем женщины завершили убранство галерей, баронесса подала знак, и всеобщий турнир[3] начался. Сто рыцарей, облаченных в зеленые и золотые цвета баронессы, участвовали в нем с одной стороны; столько же рыцарей в красном и голубом нападали на них. Зелено-золотые рыцари первые устремились в бой, и казалось, что кони их не мчатся по земле, а летят по воздуху, чтобы скорей донести седоков своих до противника… Они обрушились на красно-голубых… И вот все всадники смешались, свирепо заржали кони, донесся треск ломающихся копий… Противники разят друг друга, а те, кто уже повержен в пыль, пытаются уползти с ристалища, дабы не погибнуть под копытами горячих скакунов. Беспрестанно звучит барабанная дробь, зрители криками подбадривают сражающихся. Можно подумать, что воины со всех концов света собрались на этой поляне, дабы прославить себя в глазах Беллоны и Марса. И вот этот бой, из которого зеленые выходят победителями, завершился, уступая место поединкам один на один.
На арене появляются рыцари в доспехах различных цветов; каждого сопровождает дама, ведущая под уздцы коня своего возлюбленного. Поочередно рыцари устремляются друг на друга… Сражение это длится несколько часов. Когда поединки завершились, победителем остался рыцарь в зеленых доспехах, что поразил всех вышедших на ристалище… Он с гордостью объявил, что ни одна дама не может сравниться по красоте с Дольсе. Никто не осмелился оспорить заявление его: более двадцати воинов, им поверженных, признали свое поражение и склонились к ногам возлюбленной Селькура. Она величаво раздавала им различные поручения, кои те тотчас же бросались исполнять.
Так как первая половина спектакля заняла целый день, то госпожу Дольсе, до сей поры не имевшую времени передохнуть, отвели в покои ее, и Селькур попросил разрешения зайти за ней через час, дабы ночью отправиться осматривать сады его. Это предложение встревожило простодушную Дольсе.
— О, Небо! — воскликнул Селькур. — Разве вы не знаете законов рыцарства? Любая дама в замках наших находится в большей безопасности, чем у себя дома. Честь, любовь и уважение — вот наши законы, наши добродетели. Чем более красавица, коей мы служим, воспламеняет нас, тем с большим почтением мы к ней относимся.
Улыбнувшись Селькуру, Дольсе обещала сопровождать его повсюду, куда он только пожелает повести ее, и они расстались, чтобы приготовиться ко второму действию восхитительного зрелища.
В десять часов вечера Селькур встретил предмет забот своих. Светильники в виде раковин освещали дорогу, по которой герцог вел Дольсе. Огни образовали сплетение букв, слагавшихся в имена рыцаря и его возлюбленной, выписанные среди символов Амура. Дорога эта привела влюбленных в зал французской комедии, где главные актеры этого театра начинали представлять Соблазнителя и Зенеиду.
Выйдя из комедии, они направились в другой конец парка. Там уже ждал их пиршественный зал; убранство его состояло исключительно из гирлянд цветов, в кои вплетены были тысячи свечей.
Во время трапезы некий воин, в полном снаряжении, вооруженный всем мыслимым оружием, вызвал на поединок одного из рыцарей, сидевших за столом. Тот встал, его облачили в доспехи, и бойцы поднялись на возвышение, расположенное как раз напротив стола. Дамам представилось удовольствие наблюдать за поединком, где использовалось три вида оружия. Сражение завершилось, и тут же вновь появились жонглеры, трубадуры и музыканты: каждый на свой манер развлекал сотрапезников. Но что бы они ни делали, о чем бы ни пели, все делалось во славу Дольсе, и все — пантомима, стихи, музыка, песни — соответствовало ее вкусам.
Невозможно было остаться нечувствительной к столь утонченному ухаживанию, и взгляд Дольсе, исполненный любви и признательности, выдавал охватившие ее чувства…
— Прекрасный рыцарь, — простодушно обратилась баронесса к своему герою, — если бы мы поистине жили в те славные времена, я бы решила, что вы избрали меня своей дамой…
— Ангел небесный, — шепотом отвечал ей Селькур, — за то короткое время, что провели мы вместе, я понял, что мы созданы друг для друга. Дайте же мне насладиться очарованием мысли сей в ожидании того, когда и вы ею проникнетесь.
