И тогда он четко все выговорил:
— Кэтрин попросила меня быть рядом с ней. Она хочет, чтобы я расстался с тобой и был с ней. Она сказала, что не сможет справиться в одиночку, что мысли о том, что я каждую ночь буду уходить к тебе, разбивает ее сердце и душу. Она сказала, что не сможет бороться с этим недугом без моей постоянной поддержки.
— Что?! — я вскочила, не веря своим ушам. Какая наглость с ее стороны! Я посмотрела на него, склонив голову на бок. Правильно ли я его поняла?
Райан больше не смотрел на меня. Его взгляд был сосредоточен на пароме, плывущем вдалеке в сторону линии заката — как это кстати. И тогда до меня начало медленно доходить. Мука на его лице, воздержание от физической близости в виде прикосновений и объятий, то, что он избегал меня все эти дни — все это, потому что Кэтрин попросила его расстаться со мной.
— Вот это да, — выдохнула я на одном дыхании. Я чувствовала, как из груди вышибло весь воздух, а в животе начала подступать тошнота.
— Ты, как я поняла, уже выполняешь ее просьбу, да?
— Кэтрин действительно больна, Джулия. Она может умереть, — сказал Райан с отчаянием в голосе.
— И ты собираешься порвать со мной? — я никак не могла принять тот факт, что Кэтрин попросила его об этом.
Райан не ответил на этот вопрос.
— Да она манипулирует тобой! — я не хотела, но все же сказала это со злостью.
— Может и так. Но что я должен был сказать ей? — теперь он тоже повысил голос. — Если я буду обвинять ее в этом, тогда я окажусь настоящим ублюдком. Джулия, у нее больше никого нет. Несмотря на мои чувства к тебе, я люблю ее.
Ох. Это меня очень задело, и лицо исказилось от боли, будто меня только что ударили. Но потом он быстро добавил:
— Но, не так как я люблю тебя.
Я заметила раскаяние на его лице, когда он понял, как его слова причинили мне боль. Слишком поздно, приятель. Я видела, как Райан пытается сдержать свои эмоции, но в его глазах все еще горел огонь.
— Мысль о жизни без тебя разрушает меня, — он грубовато схватил меня за руки, заставляя смотреть ему в глаза. — Я не хочу терять тебя.
— Так о чем все — таки речь, Райан? Ты хочешь порвать со мной? Я не могу тебя понять, ты чертовски запутал меня, — я уже чувствовала подступающие слезы. — Такое ощущение, что у меня сейчас дежавю. Разве это мы уже не проходили?
— Тогда была совсем другая ситуация, Джулия, и ты знаешь об этом, — раздраженно ответил он.
— У тебя всегда был выбор, Райан, — я выплюнула эти горькие слова и стиснула зубы.
— Я люблю тебя, — яростно заявил он, — как подумаю, что потеряю тебя, не могу дышать. — Его глаза снова наполнились слезами.
— Тогда не делай этого, — попросила его я. — Мы что — нибудь придумаем. Сейчас, она мыслит не трезво, — я в неверии покачала головой, — может быть, ты дашь ей немного времени, чтобы она разобралась, что ей нужно. Объясни ей, что она ведет себя безрассудно и то, что она просит у тебя слишком эгоистично и несправедливо? — Пока я говорила это, я не могла избавиться от мысли, что сама вела себя эгоистично и несправедливо. Ведь это не в моем теле жили ядовитые клетки, которые пытались убить меня. Мне стало стыдно от одной только мысли об этом.
— Нет, не отвечай, — быстро добавила я. — Не могу поверить, что это снова происходит. Меня тошнит. Если я попрошу выбрать меня, значит это я эгоистка, равнодушная и бессердечная сука. Если я скажу тебе быть с Кэтрин, тогда я потеряю тебя. Я не смогу выиграть эту битву. Ты станешь святым, а я получу разбитое сердце.
Райан опустил руки, и его плечи тут же поникли.
— Ей нужна воля к жизни, — прошептал он, — я не могу ее отобрать! — в отчаянии обратился он ко мне, ожидая понимания.
Как я смогу поспорить с этим аргументом? Райан был слишком хорош. Всю свою жизнь он был ответственным. Он всегда обо всех заботился. Вот почему он возглавляет команду из двухсот человек, которая только растет. Вот почему он обручился с женщиной, которую не любил. Вот почему он вернулся в Сиэтл, несмотря на карьерные перспективы во время роста популярности интернет технологий, чтобы помочь сестре и матери пережить смерть отца. Райан не был эгоистом. Все были для него на первом месте, все, кроме меня. Он один единственный раз поступил как эгоист, когда захотел быть со мной. Но сейчас он не мог повести себя эгоистично. Не тогда, когда Кэтрин умирала, а я вернула себе статус «другая женщина».
— Ну, надо же. Кэтрин ведет нечестную борьбу, не правда ли? Значит, ты решил расстаться с той, чьей жизни не грозит опасность, — сказала я спокойно.
Райан выглядел так, словно я ударила его. Сжав челюсть, он холодно ответил на это:
— Для меня это не простое решение.
— Но ты его уже принял, не так ли? — с упреком спросила я.
— Нет, не принял. — Его голос был таким убедительным, чего не скажешь о его глазах.
— Да, ты принял, — ответила я хладнокровно. Если он не собирался сказать это, то это сделала я. В этот момент мое сердце будто рассыпалось на тысячи маленьких кусочков. По щекам покатились слезы, а губы задрожали.
Боже, имей хоть капельку достоинства, Джулия, не плачь перед ним.
— Джулия, — начал было Райан.
— Что еще ты хочешь мне сказать, Райан? — холодно спросила я. — Ты уже принял решение. Так почему же тебе не хватает смелости сказать мне об этом?
В нашем разговоре повисла пауза, и мой вопрос просто остался в воздухе без ответа. И тут меня осенило.
— Погоди! Ты хочешь моего… Моего благословения? Ты хочешь, чтобы я была единственной, кто закончит наши отношения, да? Тебя убивает, что за меня ты тоже несешь ответственность? Все будет тип-топ, если я упрощу тебе задачу?
Плечи Райана снова поникли, и он выдохнул через нос. Облегчение, которое показывал язык его тела, разозлило меня.
— Вот что ты хотел от меня услышать? Потому что тебе не хватает мужества сказать об этом самому, да? — обвинила я его. — Ты вечно ответственный Райан МакГроу, только что доказал, что ты просто трус, — горько подытожила я.
Райан тихо и спокойно стоял, и лишь на секунду его губы сжались в тонкую линию. Он не защищался. Меня убивало то, что он стоял такой красивый и такой разбитый, молчал и не сказал ни слова, чтобы хоть как — то оспорить мои злобные обвинения.
— Последнее, что я хочу сделать, это причинить тебе боль, Джулия — теперь я видела в нем смирение.
— Слишком поздно.
Я, наконец, посмотрела в его наполненные болью голубые глаза. Я вспомнила тот день, когда впервые увидела их, в день нашей аварии. Тогда они были такими умиротворенными. А сейчас все, что я в них видела, это печаль и сожаление.
