Внезапно раздался скребущий звук отодвигаемых от стола стульев. Все вампиры одновременно поднялись с мест и начали приближаться к Бет.
Она посмотрела на лица тех двоих, которых знала. Они были чрезвычайно серьезны, и это совсем не воодушевляло.
А потом появились ножи.
С металлическим свистом, рассекая воздух, были вынуты из ножен пять черных кинжалов.
Бет лихорадочно отодвинулась, вытянув руки перед собой. Она врезалась в стену и уже собиралась заорать, чтобы позвать Рофа, когда они опустились на колени, окружив ее полукругом. Единым, как будто заранее отрепетированным движением они вонзили кинжалы в пол у ее ног и склонили головы. Звук резкого удара стали о дерево казался одновременно и клятвой, и боевым кличем.
Ручки ножей вибрировали.
Продолжал громыхать рэп.
Они, казалось, ждали от нее какой-то реакции.
— Эмм. Спасибо, — сказала она.
Мужчины подняли головы. На их лицах с резко высеченными чертами было написано совершеннейшее благоговение. Даже у парня со шрамом было почтительное выражение лица.
А затем вошел Роф с пластиковой бутылочкой сиропа «Хёрши»[128].
— Бекон на подходе, — он улыбнулся. — Эй, а ты им нравишься.
— И хвала господу за это, — пробормотала Бет, опустив взгляд на кинжалы.
Марисса улыбнулась, подумав, что человек с каждой минутой казался все привлекательнее.
— Так твоя работа — защищать свой вид? Достойное дело.
Батч передвинулся около нее на диване.
— Ну, если честно, я не знаю, чем теперь займусь. Есть у меня предчувствие, что придется сделать перерыв.
Раздавшийся бой часов заставил Мариссу задуматься, сколько же времени они провели вместе. И как скоро встанет солнце.
— Который час?
— Чуть больше четырех утра.
— Мне нужно идти.
— Когда я смогу вновь тебя увидеть?
Она встала.
— Я не знаю.
— Мы можем поужинать? — он вскочил. — Пообедать? Ты свободна завтра?
Она не могла не рассмеяться.
— Я не знаю.
Ее никогда раньше не добивались. Это было приятно.
— А, черт, — пробормотал он. — Я как последний засра… придурок, только всё порчу своим нетерпением, так ведь? — он упер руки в бедра и уставился на ковер, будто бы злясь на самого себя.
Марисса подошла ближе. Он вскинул голову.
— Можно, я коснусь тебя? — тихо произнесла она. — Перед уходом.
Его глаза вспыхнули.
— Да? Батч?
— Где угодно, — выдохнул он.
Поднимая руку, она думала, что просто положит ее ему на плечо, но его губы так и притягивали ее. Она следила за их движениями все то время, пока он говорил, и не могла не задаваться вопросом, каковы они на ощупь.
— Твой рот, — сказала она. — Он очень…
— Что? — его голос был хриплым.
— Красивый.
Марисса дотронулась кончиком пальца до его нижней губы, кожей ощутив его резкий вдох. И когда Батч прерывисто выдохнул, его дыхание показалось ей теплым и влажным.
— Ты мягкий, — произнесла она, водя указательным пальцем по его губе.
Батч закрыл глаза.
От его тела исходил невероятно пьянящий аромат. Она уловила головокружительное благоухание в первый же момент, как увидела мужчину. А теперь оно весьма ощутимо наполняло воздух.
Поддавшись любопытству, она скользнула пальцем ему в рот. Его глаза тут же распахнулись.
Марисса провела пальцем по его передним зубам, посчитав странным отсутствие клыков. Двинувшись дальше, она обнаружила, что его рот был гладким, влажным и теплым.
Его губы медленно сомкнулись вокруг ее пальца. А затем язык обежал вокруг кончика.
Жаркая волна прокатилась по ее телу.
— О…
Вершины ее грудей покалывало и что-то происходило между ногами. Она почувствовала внезапную слабость. И голод.
— Я хочу… — она не знала, как продолжить.
Батч накрыл ее руку своей и медленно отвел голову назад, посасывая ее палец по всей длине, пока тот не выскользнул из его рта. Неотрывно глядя ей в глаза, он перевернул ее руку ладонью вверх и облизал языком серединку, прижимаясь губами к коже.
Она наклонилась ближе.
— Чего тебе хочется? — спросил он низким голосом. — Скажи мне, детка. Скажи мне, чего тебе хочется.
— Я… не знаю. Я никогда раньше такого не чувствовала.
Ее ответ, казалось, разрушил возникшее между ними волшебство. Его лицо помрачнело, и он выпустил ее руку. Батч немного отошел от нее, и Мариссе послышалось, что с его губ сорвалось приглушенное проклятие.
Ей жгло глаза, когда он отстранился, отвергнув ее.
— Я тебе не угодила?
Бог свидетель, в отношении мужчин она, казалось, добивалась подобной реакции с поразительным успехом.
— Не угодила? Нет, ты прекрасно справляешься. Настоящая профи, — он запустил руку в волосы. Казалось, он борется с собой, будто пытаясь прийти в себя или вернуться к реальности. — Просто это шоу с невинностью малость сносит мне крышу.
— Шоу?
— Ну, ты знаешь, широко раскрытые невинные глазки малышки-девственницы.
Марисса шагнула вперед, пытаясь придумать ответ, но он вытянул перед собой руки.
— Так достаточно близко.
— Почему?
— Пожалуйста, детка. Угомонись уже.
У нее вытянулось лицо.
— Я тебя не понимаю.
— О, серьезно? — удивился он. — Слушай, ты можешь завести меня, всего лишь стоя там. Притворяться не обязательно. И я… ээ, у меня нет проблем с твоим ремеслом. И арестовывать тебя за это я тоже не собираюсь.
— Зачем тебе меня арестовывать?
Когда Батч закатил глаза, она совершенно не представляла себе, о чем он говорит.
— Я, пожалуй, пойду, — внезапно произнесла она. Его раздражение, казалось, только росло с каждой минутой.
— Подожди, — он потянулся и схватил ее ладонь. Но, едва прикоснувшись, сразу же отдернул руку. — Я все еще хочу с тобой увидеться.
Нахмурившись, она поглядела на только что коснувшуюся ее руки ладонь. Он потирал ее, будто пытаясь отделаться от какого-то ощущения.
— Почему? — спросила Марисса. — Совершенно очевидно, что тебе сейчас даже дотрагиваться до меня не хочется.
— У-угу. Да, конечно, — Батч прошелся по ней циничным взглядом. — Слушай, во что мне встанет заставить тебя прекратить ломать комедию?
В ответ она прожгла его взглядом. До того, как Марисса решилась на разговор с Рофом, она, возможно, не стала бы разбираться, а просто оставила все, как есть. Но больше этому не бывать.
— Я тебя не понимаю, — заявила она.
— Неважно, детка. Скажи-ка мне, неужели некоторых парней так сильно прёт от «целочек», что они и вправду покупаются на это представление?
