Я достиг многого. Люди, знающие меня, стараются без необходимости не попадаться мне на пути. Я научился обходить правила, установленные другими людьми. Я подготовился к приходу турок, в любое удобное для них время. Но у меня еще есть слабые места. Не будь их, я бы отважился разобраться с содержимым моей головы на кушетке доктора Коха. Но пока я не готов рассказать доктору, каким образом я стал таким, какой есть. Этим я бы передал часть моей силы другому, более слабому человеку. Наверное, я мог бы объяснить, почему не женился. Мои приятели обзавелись женами, когда им, как и мне, перевалило за двадцать, но еще не стукнуло тридцать, я же решил не взваливать на себя лишнюю ношу. Появись турки, мне не хотелось защищать бы и свою жену. А вот встретив такую женщину, как Франсина, поневоле задаешься вопросом, кто кого будет защищать. Она молода и еще многого не знает, но она быстро учится и, возможно, в моем возрасте даст мне сто очков вперед. Она сама решает свои проблемы. Она желает разделить с кем-то свою жизнь, что делает ее еще сильнее. Однажды у меня возникла безумная идея: если я когда-нибудь буду жить с женщиной, то лишь с турчанкой, чтобы я постоянно помнил о том, что нахожусь во вражеском лагере!
Так вот, в тот вечер мне не хотелось ни о чем думать, что-либо делать. Я скинул туфли, просмотрел почту, накопившуюся за несколько дней, телевизионную программу. Не найдя в ней ничего интересного, телевизор включать не стал. Взял книгу, которую купил в аэропорту, но еще не раскрывал. Отвлекся, не прочитав и половины первой страницы. Книга была о девушке, совсем не похожей на Франсину, но мысли мои переключились на нее, думать о ней мне не хотелось, но я не мог выкинуть ее из головы. И тут зазвонил телефон.
Я хотел услышать ее голос, но звонил мой отец.
— Джордж? Джордж?
— Это я, папа. Что случилось?
— Ничего особенного. Хочу, чтобы ты приехал. Это важно. Привези с собой девушку.
— Мне сейчас ни с кем не хочется общаться. Может, все можно сделать и без поездки?
— Скажи «да». Скажи, когда.
— Папа, у меня сейчас столько дел…
— Скоро истекут три минуты, — прервал он меня. — Быстро говори «да».
— Ты мог бы оформить наложенный платеж.
— Черт побери, Джордж, я заплачу за телефонный разговор, даже если буду звонить президенту Соединенных Штатов. Если я звоню тебе, почему ты должен платить этим грабителям из телефонной компании? Ты приедешь, да, нет?
— С чего такая срочность? Ты заболел?
— Я заболею от мысли, что телефонная компания богатеет за мой счет.
— Как насчет мая, когда установится погода?
— Сейчас.
— Почему такая срочность?
Вновь молчание. Я услышал, как он глотнул, прежде чем ответить.
— Пожалуйста.
Я не помню, говорил ли он мне «пожалуйста» хоть раз в жизни. Джордж Томасси, выкованный из стали, сломался, как жестяная банка под каблуком.
— Я могу приехать только в субботу.
— Ты привезешь девушку?
— У нас с девушкой… Папа, я приеду один.
— Плохо. Девушка не армянка, но очень хорошая. Ты допускаешь ошибку, Джордж.
— Как и всю жизнь, если послушать тебя.
— Что ты хочешь этим сказать?
— Поговорим при встрече, хорошо?
— Одевайся теплее. Здесь холодно.
— Хорошо, папа.
— Джордж, у нас будет важный разговор.
— С тобой все в порядке?
— До субботы я доживу, ха-ха.
Я никогда не относился к тем трудоголикам, что в субботу и воскресенье наверстывают упущенное на неделе. По уик-эндам я предпочитаю отдыхать, но отдыхать активно, потому что считаю, что гимнастика под одеялом гораздо лучше восстанавливает силы, чем долгое лежание на диване. На ближайший уик-энд я, однако, никому не назначил свидания, ни на пятницу, ни на субботу. В субботу я намеревался устроить санитарную рубку, свалить три-четыре засохших дерева и распилить их на дрова. Но бензопила — штука опасная, если думать при этом совсем о другом, а я знал, что в голове моей будут роиться образы Франсины, я буду представлять себе, будто она сейчас со мной. Мысли о ней преследовали меня, но злился я на себя, потому что вопреки своим правилам слишком увлекся одной женщиной.
После звонка отца в моей голове словно начался матч по пинг-понгу: папа, Франсина, папа, Франсина. Он мгновенно понял, что я привез к нему не просто очередную женщину. Нюх у старика тот еще. Однако новая поездка к нему могла помочь мне позабыть о Франсине.
Добираться до Осуэго — задача не из простых. Ты приезжаешь в Ла Гардия к семи утра, чтобы успеть на единственный рейс до Сиракуз, где тебя будет ждать, а возможно и нет, заранее заказанный автомобиль, а затем двадцатишестимильная поездка до Осуэго.
Полет в Сиракузы не задался. Самолет все время болтало. Я опять же изменил своим привычкам и вместо книги взял с собой брифкейс с материалами намеченных на ближайшее время судебных процессов. Но я не мог сосредоточиться на делах. Передо мной стояло ее лицо. И тело.
В Сиракузах меня встретила жуткая холодрыга. Ледяной ветер пробирал до костей. Я нырнул в пункт аренды автомобилей, и, ну конечно же: Джордж Томасси ничего не заказывал.
Я сказал слизняку за конторкой, что звонил сам и даже назвал фамилию женщины, которая приняла у меня заказ.
— Она не работает по уик-эндам, — последовал ответ.
— А что это за синий автомобиль? — я указал на стоящий на стоянке «шевроле».
— Он заказан, — ответил слизняк.
— Кем?
— Я не обязан говорить вам.
Полагаю, он прочел в моих глазах, что сейчас я перепрыгну через конторку и схвачу его за горло.
Слизняк заглянул в какой-то ящик.
— «Шевроле» заказал мистер Паттерсон. Он позвонил этим утром.
— А я звонил два дня тому назад. На какой час заказан автомобиль?
— На восемь утра.
— Отлично. Скоро девять. Я возьму эту машину.
— А что я буду делать, если появится мистер Паттерсон?
— Полагаю, вы сегодня не пришли на работу пешком. Отдадите ему свою машину. Давайте я заполню бланк.
Я заполнил все графы, расписался, получил копию и протянул руку за ключом.
— Ключ в замке зажигания.
— Благодарю.
Вот так всегда в этой вонючей стране. Чистят пепельницы, но теряют заказы.
Папа ждал меня. Открыл дверь, прежде чем я успел постучать, и, вместо того чтобы отступить еще дальше, когда я переступил порог, сделал то, чего не случалось уже добрых тридцать лет: обнял меня. Пусть и на секунду.
— Тут холодно, — он разлил густой обжигающий кофе.
— Раньше ты не обращал внимания на холод.
— Теперь обращаю.
