- Тёрка, о брат мой Северус! Нашёл я её в горе немытой посуды, оставленной рабами на завтра, вернее, уже на сегодняшнее утро - моют они её непосредственно перед тем, как начинать готовить, - пояснил непонимающему ситуацию Северусу младший брат. - Я только что слышал, как петухи поют, значит, полночь, и наступил следующий день.
- О, да ты молодец, Квотриус, теперь не нужно будить лишних свидетелей нашего ночного времяпрепровождения. Но скажи, ведь вымыл ты её тщательно?
- О, молю, прости глупца, но нет, не вымыл. Северус, возлюбленный брат мой, не сердись, я сейчас пойду и сделаю это, уже иду.
И Квотриус выскочил из кухни. Северус же последовал за ним, чтобы самолично вымыть злополучную кухонную утварь - только так он мог быть спокоен за её чистоту, а «инструменты» должны быть предельно чистыми..
Во дворе было сыро и прохладно в одной тунике, подпоясанной красивым поясом. А ведь надо было отмывать Мордредову тёрку - поцелуй её Дементор! - в ледяной колодезной воде. Снейп зябко поёжился, но он же играл роль стоика, а философу, разделяющему это учение, никакой холод не страшен!
- Квотриус, отдай мне её и скажи, что натирали на ней? Сам я вымою её.
- О Северус, Господину дома не пристало заниматься чёрной работой! Я же - простой твой домочадец, и мне позволительно, думаю я, пока не видят нас рабы, сделать работу сию с превеликим удовольствием для тебя.
А тёрли на ней репу, чтобы подать к трапезе мягкую, варёную, сытную массу. Так что отмыть её не представляется сложным делом.
- Тебе же холодно, ты весь дрожишь, - говорил Квотриус.
Он болтал массивную тёрку в лохани, без труда удерживая её в одной руке, изредка проводя по ней другой, чтобы вычистить налипшие и уже успевшие засохнуть волокна, прежде пареного перед натиранием, овоща.
- Дай, Квотриус, проверю я, готова ли она для натирания кусочка имбирного корня, - нетерпеливо подпрыгивая от холода, сказал Северус.
- Здесь мы мало, что увидим, о брат мой возлюбленный. Пойдём в тёплую кухню, прогреем плиту, чтобы согрелся ты и не заболел перед походом. Там и посмотрим, как вымыл я утварь сию, а с собой захвачу на всякий случай я ведро воды, ибо и мне тоже уже прохладно, - рассудительно говорил Квотриус.
Северус подумал, что из брата выйдет превосходный, заботящийся и о хозяйстве, и о колонах, коих у Северуса, как теперешнего хозяина, было в избытке - они-то и поставляли еду Господам Снепиусам на стол, и даже о здравии и хорошей кормёжке для рабов, Господин дома. Значит, нечего бояться покидать это время. Всё равно, Северус имением своим не занимался, свалив все заботы на Фунну - управителя оного имения. Он сделал так не из-за жажды безделия, но от того, что просто не знал, как правильно должен вести себя Господин дома, вот и решил показаться ленивцем.
Да, покидать это время он будет ещё неведомым способом, но, скорее всего, при помощи волшебной водицы из найденного славного ручейка. Вот только… неутолённая любовь к Квотриусу будет мучать его и жечь его сердце, душу и занимать разум во внешне спокойной и размеренной жизни и в Хогвартсе, и дома, в Гоустл-Холле. Как же мучаться Северусу в одиночестве, после того, как познал он любовь мужчины, любовь плотскую, разделённую, одну на двоих!
А уж как Квотриус будет заботиться о будущей жене своей и детях, что народятся от Союза, да о простых домочадцах, вкушающих пищу вместе с Господами!
И будет он целомудрен с супругой своей, не станет Квотриус устраивать оргий за столом, упившись вина и задирая столу и тунику жены своей, как это делал Малефиций на его, Северуса, глазах.
Так думал Северус, рассматривая допотопную с затупившимися краями отверстий, начисто, без единого изъяна, вымытую Квотриусом на холоде, пришедшем после сильной грозы и первого холодного дождя в ледяной воде лохани, грёбанную тёрку.
И ведь не за себя убоялся брат младший, не за своё самочувствие, а за Северуса! Любит, ох и любит Квотриус брата старшего, такого же чародея, как и сам Квотриус теперь, только много более опытного и великое число ненужных здесь, в этом мире, заклинаний, знающего! Тех, что разум лишь тяготят.
- Квотриус, выполнил ты чёрную работу совершенно, но сначала хочу подарить я тебе поцелуй за то,что ты есть!
Пожелание вырвалось у преисполненного нежности к брату Северуса само по себе, из глубины сердца любящего.
- Целуй, о, дари мне лобзания твои горячие, Северус! - жадно откликнулся брат, подойдя вплотную к Северусу.
Северус поднял за подбородок, такой округлый и нежный, голову Квотриуса и жадно приник к его рту губами, вспомнил вовремя о ранке на кончике языка младшего брата и не стал предлагать ему страстную игру языков, а ткнулся своим под корень пораненного, видно, костью, языка Квотриуса, и тот жарко выдохнул Северусу в рот, обдав его лицо горячим дыханием, после чего крепко прижался к стройному телу старшего брата и потёрся возбуждённым от одного лишь поцелуя пенисом о бедро Северуса.
Сам затеявший всё это Снейп был уже не рад такому скорому возбуждению брата, ведь теперь ему надо обязательно получить разрядку, чтобы можно было спокойно и размеренно
начать-таки работу над ингредиентами будущего Веритасерума, а то уж и новый день наступил, а к процессу они всё ещё не приступали.
И ещё одно понял Северус - что не спать им обоим до третьих петухов, что брат возбуждается от одного лишь поцелуя, хоть и страстного, в укромное местечко потому, что неудовлетворён он полностью после всего двух, таких долгих ночей без соитий.
Решил Северус сегодня, после приготовления зелья войти в брата и удовлетворить его настолько, насколько тот сам пожелает, ибо не будет им иначе доброго пути, чтобы ни вещал старый авгур, в предсказания которого Северус поверил лишь в первую минуту, после же вспомнил из римской истории множественные случаи ложного вещания оракулов, гадающих по внутренностям птиц.
И вот Северус приподнимает тунику брата, под которой, естественно, по обычаям ромейским, к которым постепенно переходит и он сам, ничего нет, впрочем, как и у него самого сегодня - ведь всё отдал он рабыням стирать, даже бельё.
Старший брат нащупывает гордо поднявший влажную уже от смазки головку пенис Квотриуса и решительно, как себе делал всю жизнь, совершает несколько движений, следя, чтобы прольющееся сейчас, вот уже сейчас, семя не попало бы в ведро с чистой водой, отводит, не прекращая простых, таких естественных для мужчины, действий, Квотриуса в сторонку, совершает несколько особенно сильных, завершающих движений туда-сюда, обхватив кожу на головке, и вот она - сперма, брызнула на земляной пол, обильно смочила голые ноги Северуса и его ладонь.
Северус тщательно вылизывает ладонь и пальцы руки, и чувствует, что ему до страсти захотелось повторить утренние безумные ласки теперь уже прошлого дня, свершённые здесь же, в кухне, но… надо готовить Веритасерум. Потому он только наклоняется и впервые не произносит Очищающего заклинания, хотя волшебная палочка - она вот тут же, рядом, на столе - и втирает в кожу ног капли благословенной, ароматной, такой вусной, сладковато-солоноватой, как и весь Квотриус, жидкости, кроме его исключительно приятно сладчащей слюны. Потом старается осторожно одёрнуть, не касаясь, не приведи Мерлин, члена Квотриуса, его задравшуюся тунику.
