— Нет! Девчонка отправится с вами! Или умрет! — Он выхватил из-за пояса кинжал.
— Нет! — закричала Велвет, поняв, что находится в лапах сумасшедшего.
— Тогда вам обеим надо приготовиться к отъезду. Мой караван с подарками выходит через час. Луна осветит вам путь, да и ехать ночью прохладнее. К сожалению, не могу предоставить вам паланкина. Вы быстрее дойдете пешком. Сейчас я пришлю вам женщину, которая покажет, как одеться, чтобы кожу не спалило солнце. Прощайте.
— Пожалуйста, сэр! — взмолилась Велвет, и он опять повернулся к ней лицом. — Зачем вы это делаете? Подумайте еще раз! Я крестная дочь двух королев, а не какая-то бедная, беззащитная женщина, за которую некому заступиться. Прекратите немедленно это беззаконие, и, обещаю, ни я, ни Пэнси никогда никому ничего не расскажем.
Неожиданно его лицо потемнело от гнева, и он заговорил, почти выплевывая слова ей в лицо:
— Вы такая же, как ваша мать. Гордая, надменная девка! Хорошо же, посмотрим, что останется от вашей надменности через год пребывания в гареме Великого Могола! — Повернувшись на каблуках, он вышел вместе со слугами, а в комнату вошла темнокожая женщина, одетая по-местному.
— Меня зовут Зерлинда, — сказала она. — Губернатор прислал одежду для вас и вашей служанки.
— Зерлинда! Ты должна помочь нам! — с отчаянием проговорила Велвет. — Я графиня Брок-Кэрнская. Я нахожусь под защитой иезуитов. То, что делает губернатор, преступно. Помоги мне, и я щедро отблагодарю тебя. Мой брат даст тебе все, чего только захочешь!
— Я хочу только одного — стать женой дона Сезара, и он обещал жениться на мне, если я помогу ему, — испуганно ответила женщина. — Я люблю его вот уже три года, но какие у меня, полукровки, в которой смешалась индийская, португальская и европейская кровь, шансы стать его женой? Вы ничего не можете дать мне, мадам. После полуночи я и так получу все на свете!
Она протянула Велвет и Пэнси некие подобия плащей, в которые они могли закутаться от шеи до щиколоток. Они были сшиты из какой-то полосатой хлопчатобумажной материи. После того как женщины надели их, Зерлинда сказала:
— У меня еще есть для вас накидки с капюшонами, так как ночи здесь холодные. Они понадобятся вам, если пойдет дождь. Проверьте, чтобы обувь была крепкой. До Лахора путь не близкий. Вы будете в пути не меньше месяца.
Не сознавая, что делает, Велвет примерила накидку. Она не могла поверить в то, что случилось. Внезапно она рассвирепела.
— Я не желаю, чтобы меня похищали подобным образом! — сказала она. — Ни я, ни моя служанка не выйдем из этой комнаты, пока не увидим отца Орика. Он не допустит этого беззакония!
Зерлинда ничего не ответила. Вместо этого она приоткрыла дверь и что-то быстро сказала по-португальски солдату, стоявшему с той стороны. Тот вошел в комнату, быстро подошел к Велвет и, изо всех сил ударив ее кулаком по лицу, подхватил на руки ее бесчувственное тело.
— Забирай обувь для себя и своей госпожи, прихвати самое необходимое, но учти, поклажу вы будете нести в руках, — сказала Зерлинда Пэнси. — Я подожду снаружи, но поторопись.
Пэнси собрала расчески Велвет, ее шпильки, ленты, носовые платки, маленькое золотое, усыпанное драгоценными камнями зеркальце и маленький серебряный ножичек для фруктов, который Велвет обычно носила на цепочке, и тщательно завернула все это в кусок шелка. Крепкая обувь, сказала Зерлинда. Пэнси чуть не рассмеялась. У нее-то крепкая обувь была, но вот что касается ее госпожи… Все, что у нее есть, — это шелковые домашние туфли. Вздохнув, Пэнси развернула свой сверток и, добавив в него три пары изящных туфелек, опять увязала его. Потом, подхватив узелок, вышла из комнаты.
Пэнси спустилась вслед за Зерлиндой во внутренний двор, где уже был собран внушительно выглядевший караван.
— Твоя госпожа там, — сказала Зерлинда, указывая на одну из повозок. — Весь караван предназначается в подарок Властителю. Его будут хорошо охранять. Ни тебе, ни твоей госпоже не причинят никакого вреда. Предводитель каравана понимает, что твоя госпожа подарок для самого Властителя. — Напоследок она добавила:
— Скажи своей госпоже, что Властитель Акбар хороший и добрый человек, любимый своими подданными.
Пэнси забралась в повозку, где лежала ее хозяйка. Осторожно она ощупала челюсть Велвет. Слава Богу, перелома вроде нет. Это было чудом, так как негодяй ударил ее очень сильно.
Караван покинул дворец губернатора и потянулся по пустынным и молчаливым улицам города в сторону дороги, ведущей на север. Высоко в небе сияла полная луна, освещая им путь.
Только к утру Велвет начала приходить в себя. К этому времени караван ушел уже довольно далеко от города. Пэнси, шагавшая рядом с повозкой, на которой везли Велвет, обрадовалась, увидев, что ее госпожа очнулась и с ней все вроде бы было в порядке.
С восходом солнца пришла жара, и наконец уже поздно утром караван остановился на отдых в тени огромной скалы. Раздали воду и фрукты, покормили животных, и затем все, кроме нескольких охранников, завалились спать.
— Я знаю, что вы лежали всю ночь, миледи, но лучше поспите. Ночью вам придется идти пешком, а вы к этому непривычная, — сказала Пэнси.
— Я чувствую себя ужасно, — призналась Велвет. — И голова болит.
— Неудивительно, — засуетилась камеристка, приподнимая Велвет за плечи и поднося к ее губам черепок с затхлой водой.
Когда Велвет осушила его до дна, Пэнси протянула ей ломтики какого-то красноватого плода, сладкого на вкус.
— Понятия не имею, что это такое, но есть можно, — сказала она.
Велвет слабо улыбнулась и жадно набросилась на еду.
Они проспали весь день напролет, несмотря на удушающую жару. Около полудня разразился ливень. Укрывшись в маленьком открытом гроте, образованном двумя наклонившимися камнями, Велвет и Пэнси благодаря их накидкам с капюшонами были защищены от дождя лучше, чем другие.
Ближе к вечеру, когда ливень прекратился, караванщики разожгли несколько костров и закололи барашка. Затем зажарили его. Женщины ждали своей очереди, пока барана разрезали. Они наконец получили по куску мяса и черпаку риса на маленькой тарелочке. Никаких вилок-ложек не было и в помине. Им пришлось, следуя примеру остальных, есть рис, используя пальцы. Когда с едой было покончено, загасили костры, поклажу навьючили на животных, и путешествие продолжилось.
Где-то в середине третьей недели пути Пэнси свалилась в лихорадке. Что стало причиной болезни, Велвет не знала, но, когда ее камеристка не смогла идти дальше и без сознания упала на дорогу, предводитель каравана хотел бросить ее. В исступлении Велвет вцепилась в свою служанку, свою единственную подругу.
— Нет! Я не дам вам этого сделать! — кричала она с полными слез глазами.
Предводитель каравана в ответ разразился проклятиями, пытаясь оторвать ее от Пэнси, но Велвет ни за что не хотела отпускать ее.
— Нет! — рыдала она, и вдруг ей в голову пришла спасительная мысль. Упав на колени, она неистово начала рыться в свертке, который Пэнси упаковала еще у губернатора. Найдя наконец то, что искала, она вскочила на ноги, держа в одной руке зеркало, а другой указывая сначала на Пэнси, а потом на повозку.
Глаза предводителя каравана жадно загорелись при виде изящного золотого зеркальца, усыпанного драгоценностями. В Лахоре у него была девушка, и это лучший подарок для нее. Он потянулся за зеркальцем, но Велвет отрицательно покачала головой, продолжая указывать на повозку. Предводитель каравана кивнул и опять протянул руку, но Велвет опустилась на колени и начала что-то рисовать пальцем в пыли. Заинтересовавшись, он внимательно следил за ней, а когда она поманила его, тоже встал на колени и увидел довольно грубое изображение повозки, длинной дороги и в конце ее город. Когда его глаза добрались до конца этого не совсем обычного послания, она положила зеркальце на изображение города и взглянула на него.
Он с сомнением поглядел на нее, прикидывая, можно ли ей доверять, и удивляясь той сообразительности, с которой она вела с ним торг, не зная языка. Как бы почувствовав его сомнения, Велвет отстегнула от пояса золотую цепочку, на которой обычно носила зеркальце, и протянула ему. Он взял ее и кивнул в знак согласия. Цепочка сейчас, зеркало — когда они доберутся до места назначения, а взамен больная девушка поедет в повозке. Он отдал приказание. Пэнси подняли с дороги и положили в повозку, под которой они обычно спали на привалах.
