«Хитроумен был древний мастер!» — подумала Иола, ускоряя шаг.
Ласково улыбнулась:
«И тоже грек...»
* * *
В точности такой же мысли ухмыльнулся Эпей, выдергивая один из приспособленных над лестницей светильников.
Забираться в зловещий тоннель, не имея огня, было бы делом во-первых, безрассудным, а во-вторых — бесполезным.
Эпей не без усилия отодрал объемистую плошку, заткнул отверстие в донышке, дал сочащемуся земляному маслу наполнить сосуд. Остро, и не слишком приятно пахнущая струйка поползла по стене, достигла ступеней, неторопливо потекла вниз.
Неожиданная, дикая мысль промелькнула у мастера.
«Нет... Не здесь. Нельзя... Потом, повыше, в коридорах... Ах, гарпии побери! Ну, разумеется, внутренняя труба должна иметь очень приличное сечение! Иначе масло, поступая из одного-единственного источника... Да!.. Только не здесь, не здесь...»
Эпей нахмурился, несколько минут постоял недвижно, затем хлопнул себя по лбу и подобрал оба меча, оброненные Рефием и Ревдом. Возникло небольшое затруднение, так как пояса у знаменитой кожаной туники не наличествовало, и заткнуть боевую добычу оказалось не за что.
С убитых противников, совершенно голых, взятки были гладки.
Огорченно вздохнув, Эпей ловко отрезал от нижнего края своей одежды полосу шириною в два пальца. Этого оказалось мало. Пришлось укоротить тунику еще на пядь и наскоро соорудить подобие прочных завязок, а заодно и боковых петель, назначенных для оружия.
Мастер сделался обладателем довольно-таки надежного и удобного ремня.
— Теперь можно и в катакомбы наведаться, — пробормотал он, поднимая поставленный на пол светильник. — Эпей, дружище, ты становишься бродячим оружейным складом! И не могу сказать, будто мечи вовсе ничего не весят... Но как раз это и хорошо... Только бы выскользнуть благополучно, да от бугаева отродья улизнуть! Ну и, само собою, стражу миновать, прежде чем бурное веселье начнется...
Эпей помедлил, вздохнул и осторожно двинулся вперед.
* * *
Забредать чересчур далеко, пускаться в опасные, а, главное, отнимающие время поиски не было нужды.
Расчет мастера строился на довольно простом и справедливом предположении.
Катакомбы, откуда брали камень для постройки дворца, превосходящего размерами любые творения человеческих рук, должны были иметь громадную протяженность. В том, что единственный выход обретается внутри дворца и, вероятнее всего, именно под южным крылом гинекея, Эпей не сомневался. В противном случае, скрывать человекозверя от посторонних взоров, удерживать взаперти на протяжении столетий не представилось бы возможным.
И в том, что за бронзовой решеткой непременно возникнет глухая дверь, умелец был уверен. Хорошенькое зрелище явил бы прильнувший к позеленелым прутьям, в голос ревущий андротавр! Первая преграда останавливала случайно забредавших сюда обитателей дворца, вторая — наглухо запирала само страшилище.
Кстати, именно вторая дверь внушала Эпею опасения, ибо прочностью и толщиной наверняка равнялась крепостным воротам. Сумеет ли он отворить ее в одиночку?
«Ладно, чего уж там!.. Рефий-то отворял? А мы с тобой не хуже...»
И в том, что человекобык обретается поблизости, — неподалеку от единственной своей кормушки, — а не шляется боги ведают в каких подземных переплетах, мастер не мог усомниться.
А надежду улизнуть от чудовища живым и невредимым вселяло одно дополнительное соображение...
Тоннель оказался длинен и делал два поворота под прямым углом: влево и вправо. Прошагав, в общей сложности, полный плетр, Эпей увидел перед собою то, что и ждал увидеть: главную дверь.
Выкованную из сплошного металла, неимоверно тяжкую даже на вид.
Как и внешняя решетка, лишенную навесного замка.
Сырой холод подземелья пробрал мастера до костей, сотряс легкой дрожью. Впрочем, дело, по-видимому, было не в одном лишь холоде...
Эпей остановился, перевел дух, пригляделся внимательно.
* * *
По всем правилам уложенная в деревянной телице, широко раскрытая, привязанная за тонкие запястья к маленьким бронзовым кольцам, Арсиноя до последней минуты втайне рассчитывала, что пара взбунтовавшихся негодяев просто вознамерилась учинить над нею какое-то замысловатое надругательство, а потом сбежать.
Эта перспектива скорее волновала, нежели пугала пресыщенную, истомившуюся по сладострастному разнообразию государыню. В конце концов, наутро начальник стражи велит перевернуть весь дворец, а в Розовый зал наведается лично, и все обойдется. Пускай сами потешатся, а заодно и добычу венценосную ублажат...
Но когда, захлопывая створки, Эпей начал весело разъяснять этруску суть озорной и коварной затеи, царица П9чувствовала прилив подлинного страха.
Эллин завладел перстнем, дававшим неограниченное право распоряжаться во дворце. Рефий же, единственный, кто наверняка почуял бы подвох и положил непотребству конец, издевается над Сильвией и, безусловно, отпустит красотку очень и очень нескоро.
Скверные, невыносимо тревожные предчувствия роились в мозгу Арсинои. Она попыталась высвободиться, начала напрягать мышцы своего точеного, изумительно стройного тела, — но Эпей не умел работать спустя рукава, изделие было точнехонькой копией того, что стояло в Священной Роще, — а уж угодившим в жреческую телицу женщинам особо извиваться и дергаться не доводилось.
Круторогий любовник обладал ими невозбранно...
Поняв, что все поползновения вырваться попросту бессмысленны, Арсиноя расслабилась, прижалась к шершавому войлоку разгоряченной щекой и, впервые за долгие годы, зарыдала.
Кого этот варвар вознамерился направить сюда? Каким образом? И что значит «нужных людей»?
Великий Совет?
Но Рефий просто-напросто даст им от ворот поворот...
Правильно. Только ведь Сильвию сейчас по ее же, Арсиноиной, просьбе, делают солдатской подстилкой, и Рефия, можно считать, временно и в природе не существует!
Знай царица, что Рефия не существует вовсе, и защитить ее от Алькандры попросту некому, она чувствовала бы себя неизмеримо хуже. Однако неведение чаще идет человеку во благо, нежели во вред.
Наплакавшись досыта, Арсиноя обессилела и задремала.
* * *
— Н-да, — еле слышно шептал Эпей, колдуя над замком — встроенным, столь же массивным, но гораздо более тугим, нежели удерживавший решетку, — здесь, похоже, стенобитная машина требуется. А ее-то как раз и не прихватили...
Тонкие, исключительно удобные отмычки, безо всяких затруднений справлявшиеся со сколь угодно сложными запорами, оказались бессильны против древней, по-видимому, очень тяжелой и боги ведали когда смазанной щеколды. Мастер ворочал закаленными щупами и так и сяк, надавливал, крутил; пробовал орудовать проволочным крючком, пытался нашарить зубцы вращаемых частей...
