— И что? — в этот раз он усаживает меня к себе на колени. — Не уклоняйся от меня. Прошлой ночью мы были больше, чем немного вспотевшие.
У меня отвисает челюсть, и я выдыхаю тихое «О!». Он пользуется моим шоком как приглашением и крепко прижимает свои губы к моим, но быстро отодвигается.
— Позже планирую вспотеть вместе с тобой, — говорит он.
У меня нет слов.
Невозможно сконцентрироваться на чем-то другом кроме крепкого мужчины, сидящего за моей спиной. В прошлом году я была прямо у сцены — в самой гуще событий. Мы с Кариной пытались придумать, как нам пробраться за кулисы, чтобы встретиться с несколькими ребятами из группы.
В этом году, все, о чем я могу думать — прошлая ночь с Ромео. Что нам принесет сегодня. Больше чем один раз я почти отворачиваюсь к нему, чтобы спросить, можем ли мы уйти.
Когда наступают сумерки, воздух остывает настолько, что мне становится не по себе. Ромео притягивает меня еще ближе к себе и крепче обнимает.
— Ты в порядке?
Я киваю, потому что тепло, исходящее от него, действует на меня не совсем так, как я думала. Он отбрасывает мои волосы в сторону и опускает свою голову вниз, проводя носом по моей шее. Мое дыхание учащается, и я издаю тихий стон. От мыслей о том, что я хочу, чтобы он со мной сделал, у меня начинает кружиться голова.
— Ты в порядке? — снова спрашивает он.
— Да.
Он просовывает одну руку под мою футболку, гладит живот и поднимает ее вверх, останавливаясь прямо под грудью.
— Ромео?
Губами он касается прямо моего уха, пока большим пальцем проводит по моему соску.
— Я хочу пососать твои сиськи.
— Сейчас? Здесь?
— Прямо сейчас, — его низкий, скрипучий голос проникает в мое тело. Я не столько слышу слова, сколько ощущаю их на себе. На его желание особенно отзываются мои соски, которым все равно, что мы находимся в толпе, где полно народу. Любая застенчивость, которая у меня была, исчезает, когда рядом Ромео. Я перемещаюсь так, чтобы коснуться рукой его промежности.
— Ох. Вау.
— Я тут ни при чем, Пирожочек.
— Я так и не поцеловала тебя сюда, — я шепчу ему в ухо, когда рукой немного сильнее потираю его эрекцию. Он шипит и щипает мой сосок, пока я не задыхаюсь.
— Ты будешь делать куда больше, чем просто поцелуешь мой член, милая.
— Ох, да?
Он опускает руку вниз и расстегивает пуговицу на моих джинсах. Но даже так они слишком тесные, чтобы он смог проскользнуть туда рукой, и он рычит от разочарования.
— Откинься назад.
— Не могу. Здесь всюду люди. Кто-нибудь увидит.
— Сейчас темно. Никто не обращает на нас внимания. Мне нужно чувствовать, какая ты мокрая.
Я откидываюсь назад, и он тянет молнию вниз, а затем ныряет рукой в мои трусики.
— Блядь. Эта дерьмовая музыка тебя так возбудила?
— Нет. Это ты.
Он посасывает и прикусывает кожу на моей шее, пока я стону, и, несмотря на то, что он сказал, я думаю, кто-нибудь может взглянуть в нашу сторону и сразу поймет, чем мы занимаемся.
Меня странно возбуждает та мысль, что кто-то может за нами наблюдать. А еще лучше, вдруг одна из камер, сканирующих толпу поймает нас и передаст охране изображение Ромео с одной рукой у меня в штанах, а другой под футболкой?
Он толкает один палец в меня, двигая им медленно, но с достаточной силой, и через пару минут я уже готова взорваться.
— Ох, ох, ох.
— Ш-ш-ш, не так громко.
— Я не могу... — он продолжает трахать меня пальцем с нужным давлением, пока я не расслабляюсь и не начинаю пульсировать вокруг его пальца.
Он целует мою щеку, и пока я восстанавливаю дыхание, он застегивает мои джинсы.
— Это было прекрасно.
— Полагаю, теперь твоя очередь.
Глава 5
Ромео
В своей жизни я делал кучу сумасшедших вещей.
Но ничто не идет в сравнение с тем, чтобы заставить Афину кончить посреди толпы. Я трахнул кучу сучек в открытую. Особенно в клубе.
— Ты знаешь это место лучше меня. Куда мы можем пойти? — шепчу я ей на ухо.
Мне не нужно больше ничего объяснять. Она вскакивает на ноги и протягивает мне руку.
Данте хихикает, когда мы уходим, и я показываю ему средний палец.
Мы прокрадываемся за ряд торговых палаток и как только приближаемся к твердой поверхности, я прижимаю ее к ней. К счастью для нас, это кирпичная стена. Она целует меня в ответ с таким же голодом и яростью, даже помогает расстегнуть ремень и освободить мой подавленный член.
Нет презервативов.
Блядь.
Мы прошли мимо полудюжины киосков сегодня, где бесплатно раздавали презервативы, и мне даже не пришло в голову взять хоть один.
Идиот.
— Ты на противозачаточных, Афина?
Ну, это разрушает чары. Ее нижняя губа дрожит, когда она качает головой.
— Нет. Пожалуйста, не…
— Остановись. Не буду.
Афина обхватывает меня рукой, нежно скользя ею вверх и вниз. Черт, я хотел ее руки и рот вокруг моего члена целую, блядь, вечность. Медленно она встает на колени. С дерьмовым освещением и давлением от возможности быть пойманными в любой момент, я не могу полностью насладиться видом ее на коленях передо мной. Я не могу сдержать проклятий, когда Афина облизывает головку моего члена, ее рот такой мягкий и нежный.
— Я не уверена, что я хороша в этом.
— В этом сложно облажаться. Если только ты не будешь грызть его или еще что-нибудь.
Она фыркает, воздух скользит по моему члену, возбуждая меня еще больше.
— Соси его, милая.
Здесь темно и сумрачно, но света достаточно, чтобы увидеть, как она смотрит на меня и облизывает губы. В ту секунду, когда она берет головку моего члена в рот, я стону.
— Хорошая девочка, — шепчу я, и она улыбается вокруг моего члена.
Я чертов счастливый ублюдок.
Афина не торопится, дразня меня, обводит языком головку, а затем проводит языком вниз по всему стволу. Огонь струится по моим венам, и я начинаю двигать бедрами, толкаясь в ее горячий маленький рот. Мне нравится, как она целует и лижет его, но я решил, что мне нужно отвезти ее домой и хорошенько трахнуть.
Пальцами я зарываюсь в ее волосы, убирая их с ее пути, и держу ее голову неподвижно, чтобы я мог погрузиться глубже в ее рот. Она опускает руки и открывает рот шире, позволяя мне двигаться, задав свой темп.
Мой темп жесткий, но она словно чемпион выдерживает, несколько раз давится, но держится. Она упирается руками мне в бедра, держась изо всех сил.
— Готова?
Она издает хриплый звук, который отдается мне прямо в яйца и отключает все мои переключатели. Кажется, я слышу звук похожий на слово «нет», однако уже слишком поздно, и вот я выстреливаю в ее горячий, влажный рот, а в следующее мгновение она вырывается из моих рук и, кашляя, оплевывается, пока я продолжаю кончать ей на лицо. Не совсем так, я ожидал, что это закончится.
— Дерьмо, — бормочет она, плюется и ругается.
Это, возможно, было впервые.
— Ты в порядке, Афина?
Она снова плюется, от чего, честно говоря, становится немного обидно.
— Мне кажется, сперма попала мне в нос.
Я ничего не могу с собой поделать. Афина выглядит такой чертовски взволнованной, потерянной и возмущенной, что я начинаю смеяться.
— Не смейся надо мной, ты, козел, — своей маленькой ручонкой она ударяет меня по бедру, пока я прячу себя.
— Иди сюда.
То, из-за чего я должен быть зол — дерьмовый конец — не кажется таким важным как желание убедиться, что она в порядке.
Я помогаю ей встать и использую подол своей рубашки, чтобы очистить ее лицо. Даже при слабом освещении я вижу, как горят ее щеки.
— Я никогда прежде этого не делала.
— Не сосала? Или…
— Мне не кончали в мой рот.
По какой-то нелепой причине я злюсь, что у нее есть хоть какой-то опыт в этой области. Цыпочки, с которыми я привык тусоваться, знали, как сосать и сглатывать, словно чертовы профи. И все же, есть что-то милое во всем этом беспорядке, что заставляет меня забавляться еще больше.
