Хотя я устала, мне кажется, что я могла бы смотреть на спящее лицо Логана всю оставшуюся жизнь. Твердая линия его челюсти сейчас смотрится мягче, идеально очерченные губы слегка приоткрылись, и я вижу блеск его зубов и розовый язык. Мне хочется прижаться губами к его губам пока он спит, и украсть поцелуй, который он не вспомнит, но я не уверена, что не разбужу Логана, что он не оттолкнет меня или возьмёт и ответит.
Довольствуюсь тем, что провожу пальцами от его скулы до лба, затем по дуге бровей, пораженная их плотностью и тем, как они идеально гармонируют с его лицом. Если убрать эти темные четкие линии и квадратную челюсть, я и с закрытыми глазами смогу увидеть его таким, каким он был в детстве.
Однако, я ничего не знаю об этом человеке, о его детстве, о семье, о прошлом или о будущем. У нас было только несколько горячих моментов. Но уже он проник в мою душу. Я действительно хочу больше знать о нем? Больше, чем та власть, которую он имеет надо мной, когда я оживаю под его взглядом и его прикосновениями? Наверное, нет. Он хочет, чтобы я вдохновляла его, но я не знаю, как. Я умею только чувствовать. Может, все, что я могу — поделиться этим чувством.
Мне хочется поцеловать его, разбудить, но я сдерживаю себя. Уже поздно. У меня завтра пары. И у него. И я все еще в шоке от того, что мы сделали.
Хотя это кажется самой естественной вещью в мире, но я знаю, что это не так. Что это неправильно.
Черт, что мы наделали? Мы шагнули на прекрасную тропу, ведущую к опасному и такому запретному. Так почему же мне кажется, что мне на самом деле все это снится?
Провожу пальцем по покрытому легкой щетиной подбородку Логана. Хочу чувствовать каждый волосок на его теле, каждый вдох/выдох этого мужчины. Логан ворочается во сне, вздыхает и поворачивается ко мне, но не просыпается. Я касаюсь маленького круглого шрама у его ключицы. Мужчина вздрагивает, но вскоре погружается в глубокий сон.
Мне бы хотелось побыть с ним подольше, но я знаю, что не смогу уснуть. Я лежу и думаю о том, когда лучше всего улизнуть. Во сколько мне лучше уйти, чтобы ни с кем не столкнуться? Большинство пар начинается не раньше 8:30, но, возможно, кто-то ходит по утрам в спортзал или в студию, как я. Нельзя рисковать. Пора уходить. Нас не должны видеть вместе.
Я натягиваю одеяло Логану на плечи и выключаю лампу. Собираю свою одежду и одеваюсь в ванной. С ботинками в руках и на цыпочках подхожу к двери и выскальзываю наружу. В коридоре темно, пусто и тихо. Внезапно я слышу всхлипывание. Останавливаюсь и прислушиваюсь. Кто-то плачет. Мои новые чувства счастья, удовлетворения и волнения так разительно отличаются от той печали, что я слышу. Мне хочется утешить плачущего, но я не должна. Толкаю дверь на лестницу, и мое сердце словно рвет на части.
Обуваю ботинки и бегу к себе в общежитие. Я испытываю ужас и воодушевление одновременно. Осенний воздух холодит, и, хотя вокруг темно, кажется, я лучше различаю формы и текстуры, которые не замечала раньше. В моей комнате цвета кажутся более яркими, одеяло мягче — все мои чувства обострены. Что-то меняется во мне. Что-то, что прежде было сокрыто. Еще недавно я в этой комнате была полна решимости поступить правильно, следовать правилам и отказать Логану О'Шейну. Но теперь все во мне кричит «Да» этому захватывающему, но тайному «Да!».
Глава 7
В воскресенье утром я все еще чувствую это парящее чувство. Продолжаю нажимать кнопку «отбой» на будильнике, пока не вспоминаю зачем устанавливала его. У нас с Руби планы.
Быстро одеваюсь, и мы направляемся в ближайший теннисный клуб, в котором отец купил мне членство. Я говорила ему не делать этого, поскольку это ненужные расходы, но он настоял, чтобы я продолжала практику, поскольку оплачивал мои уроки с 12 до 15 лет. Теннис не особо меня интересует, но сегодня вечером это будет темой еженедельного звонка домой. А Руби нравится ходить сюда и рассматривать красивых парней.
— По меньшей мере, половина из них — геи. — Говорю ей, когда мы садимся на скамейку.
— Но не все же!
— А вторая половина женаты.
Она дуется.
— Не смешно.
Мы наблюдаем за загорелыми конечностями в белых теннисных костюмах, пока ждем, когда освободится наш корт.
Не могу перестать думать о Логане и прошлой ночи. Если бы не воскресенье, скорее всего, я бы нашла предлог заглянуть к нему в офис. Мысленно обзываю себя дурой, потому что у меня до сих пор нет его номера, так бы мы могли обменяться смс. Я грызу ногти и думаю, что мне делать дальше.
— Ты сегодня какая-то тихая, — говорит Руби.
Я поворачиваюсь к ней и перестаю грызть ногти.
— Плохо спала. Снова знобило.
Она поднимает бровь.
— Да неужели? Ронни сказал, что видел тебя вчера, после того как я сказала ему, что ты больна.
— Ой. Нет, я... Я кое-что забыла на вечеринке, и пришлось вернуться. Я столкнулась с ним, когда он уходил.
— Ты вернулась?
— Да. Это было глупо. Могла сделать это на следующей неделе. Думаю, возвращение спровоцировало озноб.
— А сейчас ты в порядке?
Я киваю.
— И что ты забыла? — Я снова начинаю грызть ногти.
— Ничего важного. Просто кое-что от... профессора Хэйр. — Я пытаюсь придумать что-нибудь правдоподобное, но Руби прерывает мои мысли.
— Мадлен Хэйр? Ты слышала, что она развелась с мужем? Как-то она пришла домой и застала его с двумя мужчинами. Жестко. Вот почему она переехала в профессорские квартиры.
— Она там?
Интересно, это она плакала прошлой ночью? Потом меня накрывает паника. А если она заметит, как я возвращаюсь от Логана или иду к нему? Я снова начинаю грызть ногти и едва слушая сплетни Руби.
— Это ужасно, — наконец выдавливаю я.
Руби отвлекается на красивую подачу на корте.
— Оооо, этот парень хорош. — Она машет рукой. — Ух.
— Я на кортах с двенадцати лет, Руби. Поверь, половина из них играет за другую команду. И профессор Хэйр сама это недавно выяснила. — Как раз в этот момент заканчивается одна из партий. Два парня, старше нас, проходят мимо, не сводя с нас глаз и улыбаются.
Руби наклоняется ко мне.
— Эти определенно в нашей команде.
Оно права. Это определенно были флиртующие взгляды.
— Пойдем поговорим с ними, — добавляет она, но корт, который они только что покинули, закреплен за нами. Я тащу ее к сетке.
— Неа. Хватай теннисные мячи.
Она стонет.
— Я имела в виду кое-что другое.
Мы сыграли парочку партий. Конечно, я выигрываю, хотя Руби научилась неплохо играть, заставляя меня побегать. К тому времени, как мы заканчиваем, я вся мокрая.
На обратном пути мы сталкиваемся с Дерриком и Кейси в кофейне «SteadyDrip». Они словно побитые камнями близнецы, как мужская и женская версии одного человека. Оба в кислотных джинсах, черных кожанках, цепях и пирсинге. Волосы у них одного цвета и почти до плеч, но Деррик завязывает их на затылке. Они одновременно макают печенье в кофе, даже не глядя друг на друга. Словно зеркальное отображение друг друга.
Деррик держит в руке маленькую цифровую видеокамеру и снимает Кейси, потягивающую кофе. Она показывает ему язык, а затем достает телефон, чтобы заснять, как он делает то же самое. Странные.
Мы заказываем напитки, и пока я жду свой пряный чай-латте, то слышу, как Руби разговаривает с Кейси.
— Вы живете где-то здесь, да?
— Примерно в двух кварталах отсюда. — Кейси показывает в сторону Терлоу-стрит за кампусом.
— Круто, — говорит Руби. — Я бы все отдала, чтобы жить за пределами кампуса. Вам повезло.
Когда они смотрят друг на друга и кивают, кажется, что они создали свой собственный тайный язык.
— А у вас там есть мольберты? — Спрашиваю я, отпивая молоко с ароматом бергамота и закрываю стакан крышкой.
— Мольберты, скульптурные столы, гончарный круг и тому подобное.
— Но нет печки, — говорит Деррик.
