– Эм… Седьмой. Или нет. Пятый! – бормочу, окончательно теряясь.
– Похоже, зря я не отвез тебя в больницу. – Меринов стискивает челюсти, отчего на его высоких скулах проступают желваки.
– А? – хлопаю глазами.
– Ты ударилась сильней, чем я думал.
Это про то, что я никак не могу определиться, куда нам ехать? Вот черт!
– Да нет же! Просто у меня дочь осталась с подругой. Я сначала хотела подняться за ней на седьмой. Но потом подумала, что будет глупо тащиться туда с баулами, – киваю на сумки. – Так что я лучше из дома Танюшке звякну, попрошу Юльку привести.
– М-м-м, вот в чем дело.
– Вы, кстати, ее видели. Она была со мной в спа. Я про Таню.
Меринов равнодушно кивает, уточняя:
– Так какой все же этаж нам нужен?
Я вспыхиваю, устремляя взгляд в пол. Несу какую-то чушь, тяну резину, тогда как он, небось, думает, как бы поскорей от меня отделаться...
– Пятый.
Ефрем Харитоныч протягивает руку и жмет крупным пальцем на нужную кнопку. Меня окутывает его ароматом – странной смесью стираного белья, мыла и парфюма, слишком эксклюзивного, для того чтоб я могла угадать марку. Дышу еле-еле, уткнувшись носом в капюшон толстовки. Иначе кажется, что я дышу им. И это довольно странное, если не сказать, смущающее ощущение.
Не без облегчения вываливаюсь из лифта. Ефрем Харитоныч выносит следом мои баулы.
– Еще раз спасибо, – бормочу я, просовывая в замочную скважину ключ. И вдруг понимаю, что дверь в квартиру открыта.
– Что такое? – ловит мое волнение Меринов.
– Ничего, наверное, Костик дома.
– Наверное? – круто вздергивает бровь Ефрем. – Проверяй давай.
И снова командует!
– Ну а кто еще? Не бандиты же…
– А вдруг?
Бандитов, если честно, я не боюсь. Меня другое волнует. Как я буду объяснять мужу, где была? Он считает, его жене негоже подрабатывать уборщицей. А когда я пытаюсь ему объяснить, что на деньги, которые он выделяет, невозможно прожить, психует и обвиняет меня в том, что я не умею планировать семейный бюджет.
Ловлю себя на этой мысли и осекаюсь. Ведь какого черта, а? Он мне изменил. Мало того – он оставил нас с дочкой без средств к существованию! Мне не за что оправдываться. Пошел он!
Подстегиваемая злостью, я как раз тянусь к ручке, когда дверь открывается. Сказать, что Костик выглядит растерянным, завидев высокую фигуру Меринова за моей спиной – ничего не сказать.
– Ефрем Харитоныч? Добрый вечер… А что… А вы как?
– У Веры травмирована нога. Ей бы присесть.
– Да-да, конечно. Заходи… те.
– Мне нужно идти. Я лишь помог с сумками.
Костик, как болванчик, качает головой, потом спохватывается и излишне суетливо выдирает злосчастные баулы из рук Ефрема.
– Спасибо еще раз.
Дверь за Мериновым с тихим щелчком захлопывается. И с этим звуком ко мне возвращаются все те болючие чувства, что мне до сих пор удавалось от себя гнать. Стоя на одной ноге, смотрю на Костика.
– Что это было?
Он не имеет права ни наезжать на меня, ни задавать эти вопросы.
– Что? – кошу под дуру.
– Я тебя про Меринова спрашиваю!
– А-а-а… Ну, если помнишь, ты снял все деньги с нашего счета. Мне нужно было на что-то жить. Я взяла подработку.
– У моего шефа? Ты что, нарочно выставляешь меня перед ним…
– Кем? – сощуриваюсь. – Что ты молчишь, Кость? Кем я тебя выставляю? И я ли? Может, ты сам делаешь что-то не то?
Костик стискивает руки в кулаки. В древних спортивках и растянутой майке он выглядит далеко не лучшим образом.
– Ладно, кончай меня пилить.
– Пилить тебя я даже не начинала.
– Это глупо. И неконструктивно.
Ух ты! Новые слова.
– Хорошо. Давай внесем нотку конструктива. Только быстро. Мне надо Юльку забрать, – соглашаюсь, попрыгав мимо мужа в кухню. Костику даже в голову не приходит как-то с этим помочь. Тяжело опускаюсь на табуретку. Стаскиваю ботинок. Нога все же немного опухла. Хорошо, что я в дутиках.
– Кстати, где она?
– У Тани, где ж еще ей быть?
– Надеюсь, ты не стала ее против меня настраивать.
– За кого ты меня принимаешь? – удивляюсь я. – И как вообще представляешь наш диалог? «Юль, помнишь папу? Так вот он ушел к другой тетеньке».
– Ни к кому я не уходил, – бурчит. – Ты вообще, Вер. Сама придумала – сама обиделась.
– О как! То есть мне твоя баба привиделась? И деньги, деньги ты тоже не снимал, а? Кстати, верни их, где взял. Там и моя доля.
– Твоя, моя! Взяла моду делить, – злится Костик, выпивая стакан воды из-под крана. – Мы одна семья вообще-то. Забыла?
– Нет. Скорее усомнилась, что это так, когда ты нас с Юлькой из дома попер.
– Может, тебе напомнить, кто начал этот разговор первым?!
Я замолкаю, втягивая губу в рот. Потому что тут, конечно, Костик меня подловил. Я действительно сказала, что он может не возвращаться, но так ведь не без повода! События того страшного вечера прокручиваются в голове калейдоскопом. И даже боль в ноге не может сравниться с той, что поедом жрет мою душу.
– Ну, увидела ты возле меня какую-то бабу! И что? – продолжает на меня наезжать Костик. – Сразу худшее подумала. А почему, м-м-м? Я что, когда-нибудь давал повод во мне сомневаться?
Может быть, и давал. Просто я, слепая дурочка, ничего не замечала.
– Следуя твоей логике, я тебя к Меринову ревновать должен.
– Чего? – изумляюсь. – Он-то тут при чем?
– При том. Ты с какой целью его к нам в дом притащила?
– Да он же мне просто помог дойти! – повышаю голос. – Ты вообще слышал?! Я подвернула ногу!
– Так Карина тоже подвернула.
– А когда ты ее из маникюрного салона забирал, что она, мать его, подвернула, а?! – шиплю я змеей, и уже пофиг даже, что тем самым рушу придуманную легенду о том, что наша встреча в бане была случайной.
У Костика бегают глазки. Ну, вот я и приперла этого гада к стенке. Почему же мне ни черта не легче?! Почему в груди болит так, что невозможно сделать следующий вдох? Судорожно всхлипывая, отворачиваюсь к окну.
– У тебя к ней серьезно? – шепчу.
– Да ну. Бред! Послушай…
Прерывая наш разговор, в дверь звонят.
– Открой, пожалуйста. Это, наверное, Таня Юльку привела.
Прижавшись горящим лбом к прохладному стеклу, заставляю себя успокоиться ради дочери. Не хочу, чтобы она поняла, что наша семья рушится, а я не в силах этому помешать.
Весь вечер и я, и Костик делаем вид, что все нормально. Не могу не отметить, что он старается больше обычного. Но я не уверена, что этого достаточно, чтобы его простить. И мне жалко… Жалко до слез. Ту юную девочку, что ему поверила. Но еще больше – наши преданные мечты. Они же у нас об одном были. Или мне так казалось?
– Уснула, – сообщает Костик, возвращаясь в гостиную, где я лежу, задрав повыше больную ногу. Я выпила уже два обезболивающих, вроде стало полегче, но как завтра отработать, я все еще не представляю.
– Спасибо, что уложил.
– Она и моя дочь, – злится Костик. А я молчу, оттягивая неизбежный, в общем-то, разговор. Мне еще хоть немного побыть хочется в старом мире, который пока как-то держится.
– Верни, пожалуйста, деньги на счет.
Костик кивает.
– Чуть позже. Сейчас… короче, Вер, я не могу.
– В каком это смысле? – настороженно замерев, медленно поворачиваюсь к мужу. А тот, как ни в чем не бывало, плюхается мне под бок.
– Я встрял, Вер… Пиздец как встрял, малышка.
Я не понимаю, что это может означать, у меня нет на этот счет ни одной связной мысли, но когда Костик утыкается мне в волосы, и его грудная клетка начинает трястись, мне становится очень страшно. Растерянно прохожусь пальцами по ежику у него на макушке.
– Что случилось?
– Да это рабочие моменты. Ты не поймешь.
– А ты все же попробуй как-то объясниться, Костик. Речь идет о больших деньгах…
– Деньги-деньги! Тебя только они волнуют?! – взрывается, только минуту назад успокоившись.
– Если бы меня волновали исключительно деньги, я бы вышла замуж за кого-то другого, – злюсь в ответ.
