Он пытался уйти. Все еще должен был пытаться уйти.
- Я слышал тебя с этим психом, - сказал он резко.
Она сжала губы и отвела взгляд.
- Он просто чрезмерно заботлив.
- То есть твое определение чрезмерной заботы – это убедиться, что ни один мужчина не появится рядом с тобой, и принудить тебя быть с ним?
Она пожала плечами.
- Когда-нибудь мой отец передаст ему власть. Фрэнки и я вместе – это был бы идеальный вариант для него.
Он понимал это. Проповедник присматривал за своей девочкой. В этом был смысл. Связать своего вице-президента и дочь вместе означает уверенность, что клуб будет стоять за ее спиной, когда сам он уже будет не в силах этого делать. Чего он не понимал, так это почему Проповедник, будучи в своем уме, хочет отдать свою девочку этому двинутому парню.
- По мне так это не то, чего ты хочешь.
Он смотрел на нее, посасывающую нижнюю губу, прикусывающую ее. Черт. Блять. Ему действительно стоит лучше управляться с реакциями своего члена.
- Да, не то, - прошептала она, наклоняя голову вниз и смотря на него из-под ресниц.
«Уходи отсюда, – сказал он самому себе. – Сваливай нахер отсюда».
Он присел перед ней.
- Чего ты хочешь, малыш?
Она отвернулась от него, скрывая лицо за волосами, но не успела, он видел, как сильно она покраснела.
Первобытное чувство мужского превосходства наполняло его. Она хотела его. Она, гребаный ангел, спутавшийся с демонами, хотела его, одного из самых чудовищных демонов, что он знал.
- Скажи это, - его голос был груб.
Блять. Какого хера он делал?
Она повернулась к нему и убрала волосы за уши. Боже, это лицо. Это нежное, совершенное личико.
- Ты девственница, Ева? – он уже знал ответ.
- Да, - прошептала она. Иисусе.
Он придвинулся ближе, достаточно близко, чтобы почувствовать в ее дыхании запах никотина и пива.
- Тебя когда-нибудь целовали, дорогая?
Оно резко вдохнула.
- Нет, - и выдохнула.
Хорошо. Так охуенно хорошо.
Он повернул голову и щекой потерся о ее щеку, вдыхая запах клубники в ее волосах.
- Ты хочешь быть поцелованной? – прошептал он ей на ухо.
Он лизнул кожу прямо за ее ухом, и она вздрогнула. Он посасывал ее кожу, слегка прикусывая ее, проводя ее между зубами.
Она тяжело дышала, пульс на ее шее дико бился прямо под его ртом. Он продолжил с большим усилием, и ее ноги опустились на пол, раздвигаясь. Он воспользовался возможностью и втиснулся между них.
Он оставлял поцелуи на ее шее, под подбородком и выше к щеке, целуя линию ее рта. Его губы встретились с ее губами. Она дрожала.
- Я спрошу еще один раз, малыш, - сказал он тихо и хрипло, - ты хочешь быть поцелованной?
- Да, - хныкнула она.
В мгновение он был на ногах, поднимая ее вместе с собой. Схватив ее за талию, он встряхнул ее и прижал к стене.
- Ноги, малыш, - прохрипел он.
Ногами она обхватила его талию, его эрекция была зажата между ее бедер, и он протолкнул язык в ее ждущий рот.
Он потерял разум. Ничто из этого не должно было случиться.
Но вот оно происходило.
…дорога в ад вымощена благими намерениями, и он только что купил билет в один конец.
☼☼☼
Меня никогда прежде не целовали, и я понятия не имела, что делать, так что я не делала ничего вообще. Одна рука Дьюса была в моих волосах, пока другая приподняла мою челюсть и сжала мои щеки, заставляя рот раскрыться.
Его язык погрузился внутрь, скользнул вдоль моего и начал исследовать мой рот. Нет, «исследовать» - не то слово. Это была осада, с ограблением и присвоением трофеев, пока у меня не осталось никаких сомнений, никакого выбора кроме как целовать его, и я целовала его в ответ со всей страстью и пылкостью шестнадцати лет, не знавших прежде поцелуев, как только можно было целовать мужчину своей мечты.
Со страстью, которой не было границ.
Не знаю, как долго мы целовались, ты теряешь счет времени, когда ты юна и восторженна. Но, как и во всем, что в природе сексуальности, поцелуев вскоре стало недостаточно.
Я отчаянно пыталась стать еще ближе. Сгорая, чувствуя, что вот-вот взорвусь, я оторвала его руку от моих волос и отправила ее на свою грудь, тихо хныкая прямо в его рот. Я нуждалась в большем, намного большем. Я хотела чувствовать его руки на себе, касания, я хотела чувствовать обнаженную кожу на коже.
Перемещая меня в своих руках, он поднял меня чуть выше и засунул руку прямо в мои трусики. Одна его рука сжимала мой зад, другая была под футболкой, проделывая то же самое с моей грудью, и я задыхалась, он проклинал все, и это было самое восхитительное, что когда-либо случалось со мной. Если бы он попросил меня, я бы запрыгнула на его байк и гнала бы вместе с ним до самого края земли.
- Дьюс, - тихо взмолилась я, - Бог мой, Дьюс. Его бедра были между моих, и он вдавливал свое тело в мое. Трение наших джинсов, и ощущение его рук на мне, и его языка в моем рту… Что-то происходило, что-то, что было правильным и неверным, и было слишком много и так недостаточно. Что-то, чего я хотела больше, чем следующего вдоха.
Он снова сдвинул меня и втиснул руку спереди в мои джинсы.
- Тшшш, - он прохрипел в мой рот, - я понимаю, я охуенно тебя понимаю. Расслабься, девочка, просто блять расслабься.
Его пальцы заскользили внутрь меня, и теперь там мое тело было туго ими занято. Всё, чего он касался во мне, сжалось и взорвалось, пульсируя сквозь удивительные ощущения.
Он склонил голову и прижался лбом ко мне.
- Хотел бы я почувствовать это все на члене.
О, Боже.
Он убрал руку из моих трусов, только чтоб вернуться под мою футболку и продолжить ласкать мои груди. Его рука двигалась от одной к другой, и его пальцы зацепили мое украшение. Держа медальон на ладони, он посмотрел наверх на меня.
- Малыш, - выдохнул он, - что за хрень?
- Ты дал его мне, - ответила я, запнувшись. Я пропустила ту часть, про «Я обожаю его, никогда не снимала, иногда сжимала его в руках и часами пялилась на него».
- Да…- прошептал он. Его палец был на моем соске, сжимая и растирая плоть вокруг. Его пах жестче вдавился в меня. Его дыхание участилось. Мое дыхание участилось.
- Поцелуй меня, - сказала я, едва дыша, нуждаясь в близости его рта, - пожалуйста…
Нежнее прежнего он потянул мою нижнюю губу в свой рот, всасывая ее, легко облизывая ее, и моя голова снова была у стены. Его рот снова нашел мою шею, и мое тело загорелось, как фейерверк. Я двинулась вперед между нами, потянулась к нему, моя округленная ладонь охватила его внизу. Застонав, он подался вперед в мою руку. Мир исчез. Были только Дьюс и я, и этот прекрасный, идеальный момент.
